Испытательный срок - читать онлайн книгу. Автор: Павел Нилин cтр.№ 20

- Ну куда же вы теперь пойдете? Еще ночь. Они ведь к дедушке, они нас не затрагивают, - успокаивает мужчину женщина в цыганской шали. - Да и вас разденут по дороге. Тут опасно. А у вас вон какое богатое пальто...

- Знал бы, не поехал, - никак не может застегнуть крючок на затылке мужчина. - Ведь как я не хотел сюда ехать! Это меня этот скотина Аркадий Алексеевич уговорил. Стоеросовая дубина. Уверял - приличное помещение...

- А чего особенного? - будто обижается женщина. - У нас и не такие люди завсегда бывали. И все спокойно...

Егорова отвлекают от этой картины выстрелы, вдруг захлопавшие, кажется, у самого дома. Егоров смотрит на дверь. А Зайцев бежит к двери.

- Зайцев, не торопись, не на пожар, - негромко говорит Жур, не подымаясь с места.

Жура, должно быть, не удивляют и эти выстрелы. А стреляют, похоже, прямо в дверь.

"Как в ловушке мы", - думает Егоров. Но странное дело - страха не испытывает.

Дверь открывается.

В коридорчик не входит, а вваливается парень в кожаной тужурке, с лицом, измазанным чем-то черным.

Это, наверно, шофер автобуса.

- В самое ухо, - вздыхает он.

И когда подходит к лампе, видно, что это не черным, а красным измазан он - кровью. Кровь льется ему за ворот.

- Ах, дурак! - наконец сердится Жур.

- Почему же я дурак? - обижается шофер.

- Да не ты... Зайцев, перевяжи его... Умеешь? Это вот дедушкин сынок дурак, - кивает на старика Жур. - Это его работа. Ни в какую Читу он не уехал. Он старается сейчас отогнать от дома. Надеется еще перепрятать с папашей оружие. Значит, сведения правильные...

- Это что, вы насчет стрельбы думаете? - спрашивает старик. - Это, вы думаете, мой сынок Пашка стреляет? Нет, это не Пашка. Благородное даю вам слово, не Пашка...

- Именно благородное слово, - усмехается Жур. - У тебя все слова благородные.

Зайцев не умеет делать перевязку. И Егоров не умеет. Но он помог шоферу снять тужурку.

Перевязку делает Водянков, зубами разорвав индивидуальный пакет.

А Жур отдергивает черный занавес.

- Здравствуйте, - говорит он мужчине в пенсне, уже застегивающему жилетку. - Прошу предъявить ваши документы.

- Я не обязан вам предъявлять, - с достоинством отвечает мужчина, и пенсне вздрагивает на его жилистом тонком носу. - Я, во-первых, случайно сюда... случайно попал. Меня ввели в заблуждение. Я ни за что бы сюда не поехал. А во-вторых...

- Егоров, обыщи его.

Жур брезгливо поморщился и прошел дальше, за перегородку.

А Егоров смутился больше этого случайного посетителя. Как это вдруг обыскивать такого почтенного гражданина? Но делать нечего.

- Ну-ка, гражданин, поднимите, пожалуйста, руки.

На Егорова пахнуло запахом духов, хорошего табака и самогонки.

Человек в пенсне оказался нэпманом, совладельцем фирмы "Петр Штейн и компания. Мануфактура и конфекцион".

Егоров вспомнил тот красивый магазин на Чистяревской, куда они заходили с Катей покупать сорочку. И не купили. Егоров больше не чувствовал почтения к этому человеку. Он сперва подумал, что это какой-нибудь профессор или доктор. А это нэпман, хозяйчик, частник...

- Держите, гражданин, ваши документы. А это у вас что?

- Это зажигалка в форме браунинга. Можете ее взять себе...

Егоров легонько нажал курок, пистолет фыркнул, зажегся огонек. Егоров удивился: правда, зажигалка.

- Возьмите ее, - опять предложил нэпман.

- На что она мне? - сказал Егоров и отдал зажигалку нэпману, хотя в самом деле занятная была зажигалка. Никогда такой не видел.

- Молодой человек, я надеюсь все-таки, что эта наша встреча останется между нами, - улыбнулся тонкими губами нэпман. - Я тем более семейный человек. Мне будет неприятно. - И все еще дрожащими руками раскрыл бумажник. - Вот, пожалуйста, вам. Никто не видит. Это за ваше молчание. По случаю нашего такого малоприятного знакомства. В таком месте...

- Ну что вы, ей-богу, одурели, что ли? - отвел его руку Егоров. - Для чего это?

Жур приказал отпустить нэпмана.

- А он мне деньги давал, чтобы я помалкивал, - засмеялся Егоров, когда нэпман ушел.

- И ты взял? - спросил Жур.

- Ну, для чего?

- Значит, ты взятки не берешь?

Тут только до Егорова дошло, что этот нэпман ведь правда предлагал ему взятку. Егоров покраснел; Он готов был сломать нэпману пенсне, переломать все кости. За кого этот нэпман принимает его, комсомольца Егорова? И как он сразу не догадался, что это ведь и есть взятка? Он думал, что взятки дают как-то по-другому...

Егоров выбежал на лестницу. Но по лестнице поднимались Воробейчик и еще какой-то парень в дорогой пыжиковой шапке и в борчатке с мерлушковым воротником, с таким же мерлушковым, как на шапочке и на воротнике у Ани Иващенко, которую Егоров встретил вечером, несколько часов назад. Но теперь ему казалось, что это было очень давно.

Воробейчик подталкивал парня, а парень оглядывался и огрызался.

За ними шли еще два человека, незнакомых Егорову.

- Вот он, гроза морей, - втолкнул в коридор парня Воробейчик.

- Прямо из Читы прибыл? - спросил парня Жур. - Папаша говорит, что ты в Читу отбыл...

- Я его с крыши ссадил, - кивал на хозяйского сына Воробейчик. - Он залез вон на ту крышу и постреливал вот из этой штуки, - Воробейчик достал из-за пазухи тяжелый пистолет "кольт". - А я его тихонько из-за трубы, как кошка мышь. И еще счастливый его бог. Я бы сделал из него покойника, если б он оказал сопротивление...

- Эх! - снял пыжиковую шапку хозяйский сын и шлепнул ею об пол. Потом стал расстегивать борчатку с оторванной полой.

Полу он оторвал, когда Воробейчик сталкивал его с крыши.

Под борчаткой у него были синяя косоворотка, опоясанная шелковым шнурком с кистями, синие же брюки галифе и белые, измазанные в саже бурки, обшитые полосками коричневой кожи.

Егоров с интересом смотрел на него.

Это был первый крупный бандит, которого вот так близко увидел Егоров, настоящий бандит. Он только что прострелил ухо шоферу и мог убить шофера. Мог убить кого угодно. И, наверно, убивал.

Однако ничего особенного все-таки Егоров в нем не заметил. Хозяйский сын был похож на обыкновенных нэпманских сыновей, что торгуют в лавках на Борзовском базаре. И у него такие же, как у них, нахальные, насмешливые глаза. Он и сейчас не испуган, не растерян. Он только огорчен.

Вынув из кармана брюк расческу, он, глядя в зеркало, стал расчесывать мокрые волосы, кольцами слипшиеся на лбу.