В последнюю очередь - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Степанов cтр.№ 82

― Алик, где твой пистолет, который ты в сорок пятом у демобилизованного выменял?

― Как где? Ты же мне сказал, чтобы я выбросил его, я и выбросил, рассматривая свои хорошие башмаки, искренне ответил Алик. Они уже остановились.

― Куда ты его выбросил?

― В сортир, как ты и приказал.

― Не ври мне, Алик. Я нашел твой "штейер" и по дурацкому латунному шурупу узнал. Такие вот пироги.

― Я очень боялся, что это так, и очень наделся, что это не так, Саня.

― Давно догадался?

― В день отцовских похорон. Не догадался ― почувствовал. Но не верил. Не верил!

― Не хотел верить. Ты пойдешь со мной?

― Да.

В натуре хорошенькая девица не морщила нос, не сбрасывала казакин. Она открыла им дверь и затравленно смотрела на Смирнова.

― Давно приехала? ― не здороваясь, спросил он.

― Позавчера, ― хрипло ответила та.

― Я же тебя просил, Валя.

― Я не смогла, Александр Иванович.

― Здравствуй, ― укоризненно поздоровался Алик.

― Здравствуй, ― мрачно ответила она.

В прихожей появился Виллен. Стоял, упершись правой рукой в дверной косяк, и непонятно улыбался. Поулыбался и известил Смирнова:

― А я тебя второй день жду, Саня. Только вот на кой ляд ты Альку приволок?

Не отвечая на вопрос, Смирнов предложил:

― Давай, Виллен, отпустим Валю погулять, а?

― Давай отпустим, ― охотно согласился Виллен. ― Гуляй, Лера.

Сестра выскочила из дома, на прощанье яростно хлопнув дверью. Избушка слегка сотряслась. Виллен широким гостеприимным взмахом руки пригласил визитеров в комнату, которая на этот раз была сравнительно прибрана какой-никакой, но женской рукой. Уселись.

― Как ты ей в глаза смотришь? ― поинтересовался Смирнов.

― Прямо, ― отрубил Виллен.

Помолчали. Алик встал из-за стола, походил по комнате, остановился у портрета с траурной лентой, не выдержал, спросил:

― Зачем ты все это сделал, Виля?

― Что именно?

― Зачем ты навел их на меховой склад? ― начал задавать вопросы Смирнов. ― Зачем ты их посадил?

― Навел, чтобы посадить, ― спокойно пояснил Виллен.

― А лбами зачем их сталкивал, зачем стрелять друг друга заставил?

― Потому что их через восемь месяцев выпустили. А они не должны жить на свободе.

― За что ты их так ненавидишь? ― Алик, сочувствуя, смотрел на Виллена.

― Я их ненавижу? ― удивился тот. ― Можно ли ненавидеть блевотину, дерьмо, помойку? Я просто хочу, чтобы их не было.

― Как красиво-то, Виля! ― восхитился Смирнов. ― А главное ― вранье. Все это из-за Валерии, Алик. Аристократу Приорову сильно не нравилось, что сестра с приблатненными компанию водит. Сначала с Ленькой Жбаном дружила, а потом в Цыгана влюбилась по-настоящему. Так, Виллен?

― Не влюбилась, а путалась.

― Это ты о сестре? ― спросил Алик.

― О сестре, о сестре, ― подтвердил Виллен. ― Глупенькую соплячку эту подонки разок-другой в кабак сводили, она про роскошную жизнь сразу все и поняла.

― Она Цыгана любила, ― напомнил Смирнов.

― Да брось ты! Любила! Кого? Падаль эту?! Тварь эту, которая мне, понимаешь ― мне! ― рассказывала, как они в лагерях политических давили! Пятьдесят восьмая ― значит, фашисты! Давили их! А охрана на это с удовольствием закрывала глаза!

― Я тебя посажу, Виля, к этим самым блатарям посажу, ― пообещал Смирнов.

Виллен успокоился, посмотрел на него, презрительно фыркнул:

― Не посадишь. Руки коротки. Да и за что, собственно, ты можешь меня посадить?

― За многое. И на порядочный срок.

― Излагай, что имеешь, ― предложил Виллен и откинулся на стуле: слушать приготовился.

― Твоя любовница, Елена Петровна Муранова, работает на той самой меховой фабрике. Сечешь?

― Ну, и что это доказывает?

― Пока ничего. Но я Елену Петровну потрясу, как умею, и кое-что докажу. Зрячую наводку докажу.

― Не докажешь. Дальше.

― А дальше ― твоя доля в меховом деле.

― Нет моей доли, все Колхознику отдано было.

― Чтобы тот как можно быстрее засветился. Пили, что ли, вместе и ты его на опохмелку денег добывать отправил на рынок?

― Не докажешь, ― повторил свое Виллен.

― Жбана под пулю подставил. Мне Валерия призналась. Ты ей говорил, будто от меня слышал, что Жбан всех на следствии заложил, и поэтому, мол, самый малый срок ему в суде отмотали. Девчонка тут же, естественно, все Цыгану доложила. Как ты посмел сестру свою в это кровавое болото затянуть?

― Я не собираюсь слушать твои нравоучения.

― Как ты устроил, чтобы Жбан пошел через Тимирязевский лес?

― Догадайся.

― Догадаюсь. И докажу подстрекательство к убийству.

― Не докажешь.

Смирнов вдруг успокоился, расслабился и, уподобясь Виллену, откинулся на стуле.

― Ты хуже их, Виллен. Они хоть по своему кодексу чести действовали. А ты с ними в дружбу играл, в наперсниках и мудрых советчиках у них ходил. И потом ― нож в спину. Ты хуже их всех.

― Ты, Саня, судя по всему, когда клопов моришь, руководствуешься какими-то этическими нормами? Я ими не руководствуюсь.

― А чем ты руководствуешься? ― устало поинтересовался Алик и сел на диван. Виллен вместе со стулом развернулся к нему и объяснил:

― Руководствуюсь я, Алик, одним. Всякое зло должно быть наказано. И по возможности уничтожено.

― Зло, а не люди, ― возразил Алик.

― Люди, творящие зло, ― не люди.

― Тогда и ты не человек, ― решил Смирнов. ― И я должен тебя уничтожить.

― Не сможешь, Саня. ― Виллен был спокоен, рассудителен, несуетлив. Хорошо подготовился к разговору. ― Не дам я тебе такой возможности.

― Ты их навел на Столба, ты им разъяснил, что он сделал отначку. Ты, вручив Цыгану пистолет, спровоцировал перестрелку, в которой Цыган был убит.