Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Квентин, Энтони Баучер, Джонатан Стагге cтр.№ 44

– Послушайте, диспетчер, мне нужно заказать личный разговор с Нью-Йорком… С Принсом Уорбергом… Да, с тем самым Принсом Уорбергом… Не имею никакого представления, куда ему сейчас лучше звонить. Попробуйте сначала связаться с его квартирой, потом с клубом актеров, а затем пройдитесь по телефонам театров и баров… Да, все знают его любимые бары… Что?.. Нет, я вас не разыгрываю. Дело очень серьезное. Найдите его, во имя всего святого!

Зная, насколько подвижный образ жизни ведет Уорберг, мне оставалось только пожалеть девушку-диспетчера, но я приободрил ее заявлением, что верю в магическое могущество ее телефонной компании.

Пока я разговаривал, остальные внимательно слушали, но стоило мне положить трубку, как общая беседа в кабинете директора возобновилась. Грин мрачно сообщил, что мисс Браш умудрилась стереть с ножа все отпечатки пальцев. Потом он пустился в обсуждение рассадки зрителей в зале и со слов Морено набросал схему с местом Лариби в центре, прикинув, кто из пациентов и сотрудников сидел близко от него. Все припомнили, что непосредственно за спиной финансиста располагался Штрубель, но Ленц сразу же холодно отметил бесполезность всякой дедукции на подобной основе. В воцарившемся хаосе кто угодно мог подобраться со своего места, нанести Лариби удар скальпелем и остаться никем не замеченным.

– Но тот возглас о пожаре, – напомнил Грин. – Трудно поверить, что никто из вас не заметил, откуда он исходил.

Ленц покачал головой.

– Здесь мы не можем прийти к единому мнению. Мне показалось, что крик о пожаре подхватили сразу несколько человек.

– И свет не включали слишком долго, – продолжал Грин. – Мне непонятно, как такое могло произойти.

Морено пришлось объяснить надежность звукоизоляции комнаты киномеханика, а когда Грин продолжил настаивать на более подробных объяснениях, попросил Джона Кларка найти Уоррена.

Ночной сторож выглядел даже более удрученным, чем обычно, когда вошел в комнату. Он с испугом посмотрел темными, глубоко посаженными глазами на капитана полиции, а потом прочно уперся взглядом в пол.

– Мне сказали, что все освещение в зале контролируется из помещения с кинопроектором, – начал Грин.

– Точно так, сэр.

– Почему же вы не включили свет, как только услышали голос, предупреждавший о пожаре?

– Я не слышал никакого голоса, – пробормотал Уоррен. – Кабина киномеханика непроницаема для посторонних звуков.

– Тогда опишите свои действия сами.

– Там есть только небольшое окошко, сэр, через которое с трудом можно заглянуть в зал. Я совершенно случайно сделал это и увидел, что люди не сидят на местах, а мечутся в темноте. А фильм никто не смотрит. И я вышел в кинозал узнать, что случилось.

– Не включив сразу же свет?

Уоррен пожал плечами:

– Я как-то не сообразил. Мне трудно было понять, нужно это делать или нет.

– И вы вошли в зал?

– Я успел сделать всего несколько шагов, когда доктор Морено велел мне немедленно вернуться к себе и включить освещение.

– И это все, что вы можете нам сообщить?

– Да, это все. – Уоррен обратил хмурый взор на доктора Ленца. – Если ко мне больше нет вопросов, сэр, я бы предпочел вернуться к пациентам. С ними сейчас очень трудно справляться.

– Свободны, – ответил за Ленца капитан и кивком головы указал на дверь.

Едва ночной сторож удалился, как зазвонил телефон. Я возблагодарил небеса, услышав на другом конце провода голос Принса Уорберга.

– Какого черта тебе от меня надо? – Он был, как обычно, крайне любезен. – А я-то думал, тебя безболезненно усыпили.

Пришлось дать ему возможность поиздеваться надо мной всласть, смирившись с этим как с неизбежностью. Он, например, заверил меня, что я тут же сбежал бы из любой темницы для пьяниц, если бы мог почувствовать через трубку, до какой степени от него разит алкоголем. Радостно информировал, что даже в мое отсутствие ему и еще нескольким нашим общим приятелям удалось окончательно споить весь Бродвей. У меня долго никак не получалось прервать его самодовольный монолог.

– Ты знаешь киноактрису, которую зовут Сильвия Дон? – спросил я в редкой паузе.

– Смутно что-то припоминаю.

– Так вот, узнай для меня о ней все. Какие роли она играла, насколько хорошая актриса, описание внешности – то есть как можно больше. Поскольку ты у нас известный богач, тебя не разорят несколько звонков в Голливуд. И если она неотлучно находится там, тогда мне она станет уже не так интересна. Но у нее еще есть муж – тоже пытался подвизаться в шоу-бизнесе. Добудь сведения о нем. И когда я прошу – добудь, то мои слова следует воспринимать буквально. Добудь срочно.

– Мой бедный старина Пит, – спокойно реагировал на мои горячие просьбы Уорберг. – Неужели ты докатился до такого состояния? И совершенно трезв.

– Да, представь себе. Кстати, не забудь проверить, нет ли у муженька медицинского образования. Если есть, то в каком заведении он получил диплом и где обретается сейчас.

– Послушай, у меня, вообще-то, других дел по горло.

– Выполни мое поручение, – пришлось прибегнуть к угрозе, – или я умру, а мой призрак будет преследовать тебя до конца твоих дней.

– Выполню, но только из чистой любви к своему другу Питу!

– Хорошо, пусть будет из чистой любви, но только сделай. И умоляю, отправь мне всю информацию телеграммой прямо сегодня до половины десятого вечера.

Он начал грязно ругаться, и это означало с его стороны полное согласие на мои условия. Когда же он пустился в рассказ о своей новой постановке, я положил трубку.

Даже короткого разговора с Уорбергом оказалось достаточно, чтобы во мне вновь ожила прежняя любовь к театру: к Бродвею, загримированным лицам актеров, блеску роскошных премьер. И с внезапным ощущением радости я понял, что сам по себе этот день, оказавшийся полным самых невероятных и, казалось бы, ужасающих событий, непостижимым образом сказался на изменениях в моей личности. Я больше не чувствовал себя слабым, вялым и потерянным. Жизненная необходимость действовать восстановила во мне и способность к действиям.

Кабинет доктора Ленца выглядел сумрачно при скудном свете мартовских сумерек. Впрочем, сумрачным было и лицо директора. Сумрачным и бледным. Он первым встал с кресла. Следом за ним поднялись на ноги мы все и примерно минуту стояли совершенно неподвижно, как актеры в финальной сцене перед закрытием занавеса.

После продолжительного молчания первым заговорил Ленц, причем тон его был не просто серьезным, а повелительным:

– Должен настойчиво потребовать соблюдения моего требования, которое касается всех здесь присутствующих. Насколько это возможно, необходимо наладить для пациентов нормальное течение жизни. А потому сегодня все пойдет по обычному распорядку. Вечером состоится традиционная встреча для общения и развлечений. Несмотря на исключительную сложность положения, я не допущу, чтобы пациентов встревожили больше, чем это уже было сделано. Вас, Морено, я попрошу проследить за персоналом и обеспечить исполнение всеми своих обязанностей так, словно ничего особенного не случилось.