Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Квентин, Энтони Баучер, Джонатан Стагге cтр.№ 18

– Боюсь, на этот счет у меня нет никаких соображений, – поспешил перебить его я. – Но я бы сразу же с вами поделился, если бы они были. Наблюдения за моими товарищами по несчастью подсказывают, что все они достаточно безобидны, и я сам, например, не ощущаю с их стороны никакой угрозы для своей жизни.

Стивенс схватил со стола стетоскоп и принялся нервно крутить его в руках.

– Отрадно слышать это от вас, Дулут. У меня есть особая причина для тревоги. Дело в том, что один мой родственник находится здесь на излечении. Речь идет о моем сводном брате. Он был в ужасном состоянии, и я убедил его приехать сюда из Калифорнии, поскольку высоко ценю талант доктора Ленца. Теперь вам стала яснее моя проблема? Если существует реальная опасность, мне бы не хотелось, чтобы он и дальше оставался здесь. Но в то же время для меня крайне нежелательно отсылать его домой, если в том нет действительно насущной необходимости. Ко мне здесь все прекрасно относятся, а как штатный сотрудник лечебницы я имею некоторый финансовый интерес, связанный с ней. Если я отправлю отсюда своего сводного брата, то подам дурной пример остальным, и через двадцать четыре часа мы можем вообще остаться без пациентов.

– Мне понятны ваши сложности, – пробормотал я, все еще поражаясь своей способности вызывать людей на непрошенную откровенность. – Однако в данный момент я в силу известных вам обстоятельств мало подхожу на роль советчика в моральных вопросах.

– Конечно, Дулут, конечно! – Розовое лицо Стивенса на миг осветилось улыбкой, но сразу же вновь стало серьезным. – И все-таки, если смерть Фогарти стала делом рук одного из пациентов, – очень медленно произнес он, – то я вижу простейший способ это выяснить.

– Каким же образом?

– С помощью психоанализа. Я уже внес такое предложение, но Ленц и Морено не одобрили его, и я могу лишиться работы, если начну излишне настаивать. Совать нос не в свое дело, как принято говорить.

Он примолк и посмотрел на меня. На мгновение мне показалось, что сейчас он предложит мне стать его помощником в неофициальных психологических экспериментах. Но он не сделал ничего подобного. Лишь помотал головой и сказал:

– Очень жаль, что Ленц не хочет даже попробовать.

– Но с какой стороны вы бы взялись за такую задачу?

– С помощью элементарного процесса выяснения ассоциаций, связанных с отдельными словами. Меня всегда интересовала эта презираемая многими профессионалами психологическая методика. – Стивенс с легким стуком положил стетоскоп на место. – Требуется только употребить некое ключевое слово, связанное с преступлением, и проследить за реакцией пациента.

– А ключевым словом вы бы избрали, например, фамилию Фогарти? – спросил я, неожиданно заинтересованный.

– Только не в этом случае. Слишком опасно. Пациент может быть в любом случае взволнован смертью Фогарти, и тогда мы только нанесем вред его психике. Здесь необходима крайняя осторожность.

– Тогда, быть может, «смирительная рубашка»? – предположил я.

– Решительно не подходит, – легкая улыбка промелькнула на губах Стивенса. – В лечебнице нашего типа подобное слово вызовет непредсказуемо бурную реакцию у каждого. Это должна быть фраза, которая в обычном контексте имела бы совершенно невинный смысл. Быть может, вы вспомните что-то, особенно поразившее вас, когда вы обнаружили… э-э-э… труп? Но я, кажется, оседлал своего любимого конька. Простите меня, Дулут. – Он поднялся со смущенным видом, будто понял, что вышел за рамки дозволенного. – Забудьте все, что я вам тут наговорил, – пробормотал он. – Вероятно, я слишком перенервничал. Но я в самом деле крайне обеспокоен. Все-таки он мой сводный брат.

Покинув хирургический кабинет и направляясь в сторону «Второго флигеля», я вдруг осознал, что меня чрезвычайно занимает фигура этого самого сводного брата. Кто из моих товарищей-пациентов, гадал я, имеет негласные родственные связи с сотрудником лечебницы? А потом мне вспомнилось неожиданное выступление Фенвика в актовом зале прошлым вечером. Пришло на память, как рванулся к нему в тот момент Стивенс с восклицанием: «Дэвид… Дэвид!»

Несостоявшийся психоаналитик, как я догадался, и приходился, стало быть, сводным братом спириту.

Я был так поглощен своими размышлениями, что поначалу не обратил внимания на девушку со шваброй, мывшую пол у меня на пути. А если и обратил, то не придал этому значения, – она выглядела для меня просто одной из тех безликих женских фигур, которых я по временам видел за мытьем и чисткой помещений лечебницы. Только уже вступив на влажный, минуту назад протертый тряпкой на швабре участок пола, я разглядел уборщицу. И совершенно опешил, потому что увиденное представлялось полной бессмыслицей.

Это была Айрис Пэттисон в белом фартуке и симпатичной белой шапочке, прикрывавшей темные волосы. Причем она орудовала шваброй с более чем профессиональным рвением.

– Не надо топтаться там, где я только что навела чистоту, – сказала она, и в выражении ее лица, когда она подняла его, теперь читалась не грусть, а почти чистейшее раздражение.

Но я едва ли слышал эти слова. Меня слишком поразил ее вид, ее движения. Она могла всего лишь манипулировать шваброй, но и сейчас в ней сквозило нечто… Нечто, снова возродившее во мне ощущение театра, взволновавшее как человека сцены. Артикуляция губ, тонкий профиль, когда она стояла вполоборота ко мне, чуть приоткрытый рот – все казалось великолепным. Сам того не сознавая, я словно снова вернулся в театр в разгар репетиции.

– Превосходно! – воскликнул я. – Теперь повернитесь и идите туда. Вот так… Но только не нужно торопливости… Голову чуть склоните влево, чтобы она попала в свет рампы… Да, уже намного лучше!

Она уставилась на меня одновременно с тревогой и разочарованием во взгляде, как будто прежде надеялась, что я не такой полоумный, как остальные, но поняла свою ошибку. Я же был слишком возбужден и ничего не замечал. Ухватив ее за руку, я спросил:

– Мисс Пэттисон, вы когда-нибудь играли в театре?

– Вам… Вам лучше уйти, – сказала она. – Мужчинам нельзя здесь долго находиться.

– Не уйду, пока не ответите, играли или нет.

– Не знаю, зачем вам это. Нет, не играла. И прекрасно знаю, что актрисы из меня не получится.

– Нонсенс! Вам и не надо владеть актерским мастерством. Ему смогу обучить вас я. Понимаете, у вас есть для этого все данные, – я сделал рукой широкий жест. – Послушайте, мисс Пэттисон. Когда вы выйдете отсюда, я займусь вами по-настоящему. Если у вас хватит терпения и трудолюбия, то через полгода вы сможете выступать на любой сцене. И… – я осекся, потому что выражение ее лица слишком многое говорило даже мне в нынешнем перевозбужденном состоянии. – И не думайте, что перед вами сумасшедший, – добавил я на всякий случай. – Я действительно театральный режиссер с Бродвея. А сюда попал, потому что стал много пить, но мне уже намного лучше. Все, что я вам сказал, отнюдь не бред умалишенного. Это правда.

На ее губах появилась чуть заметная улыбка.