Одиночество зверя - читать онлайн книгу. Автор: Александр Аде cтр.№ 31

Нет, не похож папаша киллера на того дьявола, которого я ощущаю. Не тот, ребята, не тот! «Нет, – написал когда-то Федор Достоевский, – уж какой тут Миколка… тут не Миколка!»

Кстати, отца киллера Николаем зовут.

Значит, не Миколка? Выходит, тащу пустышку?

Между прочим, у Николая есть родная сестра. С ней, пожалуй, и следует переговорить.

* * *

Разговор происходит в ее квартирке.

Около часа назад она вернулась домой из школы, где трудится завучем, несмотря на свои пятьдесят восемь.

Среднего роста, крепко сбитая, очкастая, с навечно поджатыми узкими губами, злыми, надменными и презрительными. Замужем ни разу не была.

Ее кухня, как и прихожая, не отличается ни чистотой, ни уютом. Что-то казенное, мимоходное, точно это захудалая гостиница, а не жилье одинокой немолодой женщины.

Я решился встретиться с Ильиничной лишь после того, как выяснил – со стопроцентной гарантией – что с братом она не общается, более того, на дух его не переносит. Как и он ее. Представился журналистом и заявил, что пишу статью о психологии киллера на примере ее усопшего племянника. К моему изумлению, она не стала уточнять, какую газету (или журнал) я представляю. Похоже, у нее с совдеповских времен выработалось уважительное отношение к труженикам пера, воспевателям всего доброго, передового и обличителям недостойного.

– Меня интересует, в каких условиях рос Арсений. Что стало причиной его жизненного выбора. Видите ли, я собираюсь выявить глубинные мотивы наемного убийцы.

– Вот-вот, именно: наемного убийцы. Наемника, – оживляется она. – А то называют их киллерами, как будто это профессия. Убийца, да еще самый отвратительный, самый подлый: за деньги. Я бы таким без суда сразу давала высшую меру.

– То есть, – уточняю я, – вы считаете своего племянника мерзавцем?

– Вы чересчур утрируете… С другой стороны, Арсений притом, что он довольно близкая родня, никогда не был мне по-настоящему дорог. С отцом его, Николаем, я поссорилась еще лет тридцать назад. О причине размолвки вам знать необязательно, дела сугубо семейные. С тех пор не общаемся. Даже по праздникам друг друга не поздравляем.

– Когда вы порвали отношения с Николаем, сколько лет было Арсению?

– Десять или одиннадцать. К этому времени Ирина, его мать, уже умерла, и до совершеннолетия парня воспитывал Николай. Признаюсь честно, лично я кошку бы Николаю не доверила. Я, конечно, не вмешивалась, но – видно по результату – испортил он Арсения. В наемные убийцы парень подался, куда уж дальше. Николай – законченный бирюк. Людей сторонится как чумных. Чистой воды мизантроп.

Последнее словечко она выговаривает особенно четко, с удовольствием, давая понять, что не лыком шита и может кое-кого поучить, как литературно выражать свои мысли.

Важно киваю головой.

– Убеждена, – снисходительно продолжает она, – что Николай виновен в страшной судьбе Арсения. Есть люди, которым нельзя иметь детей. Говорю как завуч, повидавший множество проблемных подростков. Обычно все дело – в родителях, уж я-то знаю. Мальчик рос нервным, странным, более того – с явными задатками шизофреника. Много читал, но как-то сумбурно. Один раз спрашиваю: «Какую сейчас книжку читаешь?» – «Стефана Цвейга, «Амок». Я схватилась за голову. «Амок»! Говорю Николаю: «Ты знаешь, что читает твой сын?» Тогда Арсению лет девять было. И что слышу в ответ: «Да мне по барабану. Главное, чтобы рос здоровым». Каково?.. Николай ценил силу. Тут ему надо отдать должное: записал сына в секцию самбо, заставлял гантелями заниматься, зарядку делать. А что у парня на душе – это его не волновало. И упустил.

– Как считаете, Николай – мстительный?

– Вы ставите меня в тупик, молодой человек. Я ведь стараюсь быть как можно объективнее… Повторяю, я не общалась с ним массу времени. Но мне почему-то он представляется зверем. Диким зверем, которого загнали в угол. Нелюдимым, озлобленным. И опасным…

Когда ухожу, Ильинична спрашивает, растянув рот в любезной улыбке, отчего ее собачья физиономия становится еще неприятнее:

– Когда ждать публикации?

– Статья аналитическая. Мне еще нужно повстречаться с психологами, криминалистами. Так что не скоро.

– Учтите, я не должна быть упомянута. Скандальной славы мне не надо. Это твердое мое условие.

– Само собой, мадам…

* * *

Она не спит. Думает. Или пытается думать. Мысли ползут тяжело, вязко. Как обычно, все они – о муже. О ком же еще думать ей, запертой в огромном коттедже, как в комфортабельной тюрьме?

Вспоминает, каким робким он был сначала. Как бессвязно лепетал, глядя на нее влюбленными глазами. Не верилось, что он – закоренелый уголовник. Впрочем, чему удивляться, если ее родной отец был крупным криминальным авторитетом, уважаемым и всемогущим (чем она откровенно гордилась), и ее всегда окружали не самые законопослушные люди, большинство из которых были бандитами. Они вели себя с ней деликатно, как с дорогой фарфоровой безделушкой. Лет с шестнадцати и до двадцати она мечтала стать королевой преступного мира – так начала проявляться ее болезнь.

«… А ведь я любила тебя, Старожил. Ты был рядовым невежественным зеком, прелым валенком, а я читала Сартра, Джойса, я обожала Феллини. Но ты смотрел на меня с таким обожанием, с таким нескрываемым восторгом! И девушка не смогла устоять… Увы!.. Просил составить список произведений, которые необходимо знать каждому культурному человеку, и добросовестно штудировал эти книги, и отчитывался передо мной, как перед учительницей. Рассуждал – наивно, поверхностно – о героях, о сюжете. Все это было мило, и забавно, и трогательно. Я, как последняя дура, клюнула на твою фальшивую любовь. Решила, что образую жалкого босяка, подниму до себя. А ты просто беспардонно, обманом втерся в нашу семью. Мерзкий клоп, высасывающий мою кровь!..

Я играла тебе классику: Бетховена, Шопена, Моцарта. Помнишь? – ты делал вид, что очарован этой великой музыкой, а я по глазам видела, как тебе скучно. Невыносимо скучно. Небось, хотел услышать блатничок, а? Дурачок ты, дурачок. Ты помнишь «Лакримозу»?

Lacrimosa dies illa,

Qua resurget ex favilla

Judicandus homo reus…

Какая музыка! От нее раскрывается, умирает и заново рождается душа. Это не твоя любимая попса, дурашка…»

Внезапно ее озаряет: надо убить Старожила! Она тихонько смеется. Как такая простая и очевидная мысль не приходила ей раньше?! Никто не станет держать ее взаперти! Она покончит со Старожилом – и освободится!

Хихикая, она говорит вслух:

– Не усторожишь меня, Старожил! Убью тебя, миленочек, и отправлюсь путешествовать. Париж, Лондон, Нью-Йорк!.. Да, именно так!.. У меня будет красивый любовник, страстный и нежный, не тебе чета!..

Что это, Господи?! Под ней не чистейшая, совсем недавно постеленная простыня, а огненная лава!