Гольф с моджахедами - читать онлайн книгу. Автор: Валериан Скворцов cтр.№ 8

— Ты опознаешь кожаного из Раменского, если я сведу вас? — спросил он Милика. — Допустим, в Москве, на улице, издалека…

— Опознаю.

— У тебя как с памятью?

— Нормально, не жалуюсь.

— Приподними край мешка. Смотри не на меня, только вниз. Номер спутникового телефона на этой картонке… Мобильник не при мне. Бесполезно наводить по нему ракету. Запомни это. И теперь запоминай номер.

— Запомнил.

Он запомнил и смотревшие в стороны, словно у балерины в третьей позиции, ступни, скособоченные внутрь, а не вовне, как у большинства горцев. Дознаватель на ходу ширкал коленкой о коленку. Это Милик услышал ещё в коридоре на пути к лифту.

— Сколько обещал Тумгоев за выход на источник, отправивший меченые доллары?

— Две тысячи.

Створки подъемника раздвинулись. Солнце, оказывается, исчезло. Валила метель. Мешок он опустил не до конца.

— Получишь две пятьсот. Передаст твой начальник в казино «Чехов». В Москве ничего не делай. Ничего! Понял?

— А если Тумгоев…

— Скажешь, что не удается. Ищешь. Звони мне каждые три дня. От меня связи не жди. Запомнил?

— Запомнил.

Хрипатый свистнул. Из метели появились два боевика.

— Кафира — к Тумгоеву, — сказал Хизир и, вдавив кнопку, закрыл створки лифта.

Хозяин «Гуниба» писал на русском:

«Беды в любой структуре приходят снизу. И когда такое случается, размышлять некогда. Прибыль или убыток весьма часто зависят от мимолетных обстоятельств или маленьких людей. Если не успел обдумать мелочи и пренебрег изучением маленьких подчиненных, скорее всего опозоришься. Конечно, позора избежать всегда можно — умертвив себя. Предки делали это, бросившись грудью на кинжал. Это — пример для действий при поражении. Честь не запятнана, но дело не сделано. Мы, чеченцы, часто заняты только своей честью и свободой. Современный мир думает теперь и о выгодах.

Вывод: ночью и днем нужно обдумывать каждую непредвиденную возможность.

Примечание: хотя, с другой стороны, расчетливые люди достойны презрения. Потому что расчеты их обычно основаны на рассуждениях об удачах и неудачах, а такие рассуждения не имеют конца. Ученые, эксперты и подобные им люди за умствованиями и разговорами скрывают свое малодушие. И алчность, конечно. Только не все видят это.

Главный вывод: в любой структуре беды идут снизу, от умников низшего эшелона…»

Он с удовольствием перечитал на мониторе законченный пассаж для учебника по теории и практике традиционного кавказского предпринимательства, над которым работал.

С какого уровня явилась нынешняя? Ясно: с того, где паковали долларовые купюры в полиэтилен. В цинки они легли зацарапанными. Бородатый очкарик в кожаном пальто и картузе «под Жириновского» — птица невысокого полета. Генералы в экономической контрразведке ФСБ ради двух патронных цинков с наличными задницу от кресла не отклеят. Не поедут на аэродром в ночь и ненастье с приклеенной бородой.

Кто решился нарушить гарантированный Москвой и Грозным суверенитет «Гуниба»?

Хаджи-Хизир — профессионал. Найдет и, если нужно, приведет.

Саид-Эмин Хабаев, председатель правления и генеральный управляющий финансово-коммерческой группы «Гуниб», называемой в документах внутреннего пользования и переписке с единоверцами просто «Гуниб» — в память горы, последнего укрепленного оплота Шамиля, — направился для разминки в противоположный конец рабочего салона, немаленького помещения площадью около ста квадратных метров. Стены были обшиты дубовыми панелями, поэтому Хабаев предпочитал приглушенный свет. Нащупав в кармане пиджака дистанционное управление реостатами, он прибавил подсветку картин, писанных полтора века назад русскими пленными и перебежчиками для великого Шамиля. Услуга Хаджи-Хизира — полотна по музеям Европы и России собирал он. Крал, в сущности.

Хабаев постоял перед лучшей, по его мнению, картиной. «Шамиль в Ахты» Сергея Василькова. Третий имам Великой Чечни в окружении четырех сидаров ^[2] держит совет перед сражением…

Музыкальная шкатулка фирмы «Рюге» из материала, приготовленного Страдивариусом для скрипок, прозвонила десять тридцать утра. Пока Хабаев возвращался к письменному столу, валик с заусенцами проиграл штраусовские «Дунайские волны», «Сказки Венского леса» и «Жизнь артиста». Штуковина из Берна обошлась в четырнадцать тысяч пятьсот франков. Швейцарских. А что, его время стоит дешевле?

На экране компьютерного монитора, утопленного под стеклянной столешницей с таким расчетом, чтобы можно было читать и писать, не прыгая глазами от клавиатуры к тексту и обратно, часы показывали десять тридцать три. Следовало бы подрегулировать шкатулку. А для этого, разумеется, нужно везти её к мастеру. Приезды сюда приходилось ограничивать. Список допущенных в бункеры «Гуниба» разросся в 2000 году до ста восемнадцати персон. И осада продолжается. Запах денег и власти притягивает… Хаджи-Хизир поклялся сократить число визитеров в 2001 году до пятидесяти. Второстепенные конторские служащие подлежали переводу в здание, отстраивающееся в Сочи на Красноармейской улице. В нем предполагалось принимать партнеров и прочих в этом роде. Решение правильное: русские войска уберутся из Чечни через год или два — проелись, как в Восточной Германии. Осторожно, не раздражая Москву и Грозный, можно начать выход на поверхность. Выход реальной власти и мощи в этих горах. Выйти из пещеры, чтобы совсем покинуть горы…

Хабаев сбросил рукопись учебника в память.

Мазнув электронной карточкой по замку вмонтированного в столешницу переносного сейфа, Хабаев открыл тяжелую крышку, которая при несанкционированном проникновении автоматически уничтожала носители данных. Внутри лежала розовая — службы контрразведки — дискета, «заклепанная» против копирования. Он вставил её в компьютер.

На экране появилось ординарное русское лицо — в анфас и профиль, как полагается. Снимки, вероятнее всего, десятилетней давности. Запущенные светлые волосы, мятые плечи пиджака гнусноватого оттенка, вязаный однотонный галстук, залоснившийся на узле, скрученные языкастые воротнички сорочки… В лице ничего особенного. Не запоминающееся лицо. Стандартное. Выделялись глаза — усталые, даже загнанные. Вне сомнения, человек балансировал на грани душевного срыва. Достаточно сильный, видимо.

«Беды в любой структуре приходят снизу».

Хабаев нажал на кнопку «мыши». Да, так и есть: давность фото он определил верно. Сделаны в 1993 году, в Турции, лагерь беженцев в Йозгате. Фотографии заимствованы из архива Генеральной дирекции безопасности МВД Турции.

Далее шла объективка.

Севастьянов Лев Александрович… Образование высшее: Московский финансовый институт. Женат. Брак первый. Детей нет.