Остров пропавших душ - читать онлайн книгу. Автор: Ник Пиццолатто cтр.№ 16

Здесь и дальше на юг красновато-коричневый туман на побережье кажется бесконечным. Его грязноватый цвет заставляет меня вспомнить о песчаных бурях, которые зарождаются далеко в заливе, как будто прямо за горизонтом находится пустыня. Когда наблюдаешь за креветколовами, плоскодонками и супертанкерами, которые появляются из этого тумана, то кажется, что это другая действительность проникает в нашу и что все это неразрывно связано с историей этого места.

Одним из основных уроков истории является тот, в котором говорится, что пока ты окончательно не умер, ты еще не полностью обрел себя.

А я все еще живу.

Сэйдж бегает вокруг меня кругами и лает, но я двигаюсь недостаточно быстро для нее, поэтому беру набивную игрушку-жирафа и бросаю ее в полосу прибоя, наблюдая, как собака бросается за ней. Она прыгает и резвится на мелководье, а я смотрю на нее с берега. С рассветом появляется туман, и начинают петь птицы. Низкие звуки корабельных сирен пробуждают мир к новому дню. Сентябрь, самая середина сезона ураганов. Облака свинцового цвета, скручивающиеся в спирали, напоминают сахар-сырец.

2008 год.

Ужасный год.

Моя левая нога все время подгибается в сторону, как будто хочет от меня убежать. За мной остается неровный след. Песок в Галвестоне грубый и серый, хотя иногда в нем попадаются оранжевые и желтые вкрапления; пляжи по утрам совершенно пустынны, поэтому Сэйдж свободно носится по всему берегу, держа в зубах успевшего сваляться комками жирафа. Я провожу языком по своему керамическому мосту и вспоминаю.

Записку Сесил приклеил к двери моей комнаты, и ее содержание звучит в моем сознании, как багровый вечерний прибой:

Рой,

какой-то крутой в костюме разыскивает тебя. Своего имени он не назвал.

Наверное, мне стоит вернуться назад и начинать паковать вещи. Двигаться еще дальше на запад. Маловероятно, что они ищут меня через столько лет, но кто еще это может быть? Возможно, сейчас, по прошествии двадцати лет, какой-нибудь умник стал просматривать старые книги и решил привести в порядок старые дела? Может быть и так.

Я вспоминаю свою жизнь и вынужден признать, что с добрыми намерениями меня никто искать не будет. Живот мой напрягается от ощущения скорой развязки.

Из-за этой записки я сегодня думаю о Рокки больше, чем обычно.

Я вспоминаю, как она рассказывала о себе в том баре в Энглтоне, а зеленые и бордовые огни танцпола мелькали в ее глазах, и ее лицо перед моим мысленным взором становится все ярче и рельефнее, как это всегда происходит, если я вспоминаю, как она мне что-то рассказывала.

Она рассказывала мне, как ей было четыре или пять лет, и она спала на заднем сиденье машины, на которой какой-то мужчина привез ее мать в лес. Там было множество грузовиков, припаркованных вокруг двух жилых трейлеров. И ее мать не возвращалась до самого утра. А потом она вышла из трейлера, и краска была размазана по ее лицу, и мужчина отвез их назад домой, и никто не произнес ни слова.

Сэйдж подбегает ко мне и отряхивается от воды. Я спускаюсь к воде по узкой бухточке рядом с заброшенным пирсом, спускаюсь туда, где я расставил свои краболовки. Ноги мои напряжены, а мокрый ветер причиняет боль моим рукам, которые я непроизвольно сжимаю, как когти. Когда я где-то расплачиваюсь, люди всегда обращают внимание на мои руки. Пальцы на них искривлены, а суставы раздуты, как пузыри.

Конечно, я бы мог убежать и начать все сначала. Но покой от прогулки с собакой и сбора краболовок – это те маленькие радости, которые я еще могу позволить себе этим утром.

Это то же самое побережье, на котором люди Кабесы де Вако ^[27] пристрастились к каннибализму и на котором пираты Аури, Мина и Лафитта ^[28] нарушали закон. Именно здесь Лафитт, который построил крепость Кампечи, управлял своими рабами, шлюхами и салунами. Здесь же он служил губернатором до тех пор, пока неосмотрительно не обстрелял американский корабль, после чего ему пришлось срочно сматывать удочки. Но перед тем как смыться, он устроил на острове четырехдневную оргию. Виски лился рекой, а женщин никто и не считал. Когда утром бредешь по туманному берегу, а воздух полон запахов соли и гниющих водорослей, кажется, что это место все еще не оправилось от похмелья после всей этой истории.

Я вспоминаю, как Рокки, держа меня за руку, рассказывала мне про тот лес и про себя, совсем крошку, в том лесу, и думаю, как ее история странно переплелась с историей острова. Эти истории овеществились в побережье. Я читал у одного писателя, что история может кого-то спасти. Дерьмо собачье. Ничего подобного.

Но что-то история вполне может сделать.

Мне, например, она помогла убить уйму времени за последние двадцать лет. Больше половины из которых я провел в тюрьме.

Чуть дальше – кипарис, из которого сделан пирс, полностью сгнил, доски провалились и теперь торчат в этом тумане бронзового цвета. Несколько чаек восседают на обломках в самом конце сооружения, выставив свои белые грудки, как маленькие президенты во фраках. Крабы-песчаники разбегаются от моих ног. Успокаивающие, ритмичные звуки прилива. Сейчас можно видеть, как там, далеко в заливе, возникают ветра – небо начинает медленно колебаться, как будто в нем работает гигантская маслобойка. Из-за погоды мне кажется, что винты в моей черепушке сегодня закручены сильнее, чем обычно.

Я стою под пирсом, и от того, как подпорки сходятся в его центре, он начинает напоминать мне залитый водой собор. Я вздрагиваю, сжимаю руками конец веревки и вытягиваю проволочную ловушку; пенная пленка покрывает мои теннисные туфли. Я переворачиваю ловушку и вытряхиваю из нее в матерчатый мешок четырех голубых крабов. Потом опять завязываю ловушку и забрасываю ее в прилив. Крабы вертятся и толкаются в материю мешка, и плотная мешковина натягивается, а я понимаю, что теперь думаю о Кармен. Вместо этого пропитанного солью воздуха я чувствую вкус ее ментолового «Кэмела» и запах духов «Чарли».

Выбравшись на берег, я останавливаюсь вместе с Сэйдж, потому что дальше, за пирсом, почти на границе тумана, вижу группу дельфинов-афалин, которые изящно выпрыгивают над поверхностью океана. Сэйдж кладет свою игрушку у моих ног и опять начинает отряхиваться. У этой стройной собаки, австралийской овчарки с бледно-зелеными глазами и вечно висящим языком, очень любопытная и жизнерадостная натура. Мы несколько секунд стоим неподвижно, потому что я надеюсь увидеть дельфинов еще раз, но мне это не удается. Кусты ежевики и чертополоха вгрызаются в дюны, и баржа, вышедшая из тумана и направляющаяся к каналам, медленно проплывает перед моим здоровым глазом. Я раздумываю над тем, почему Сесил назвал мужчину крутым. Я раздумываю над тем, какие конкретно вопросы он задавал по моему поводу.

Я могу убежать. А могу остаться и ждать. Как говорится, «с открытым забралом». Мне вдруг приходит в голову, что это совсем не плохой способ умереть. А самое главное – давно пора. Но затем учащенный пульс и лихорадочные мысли приводят меня в состояние полной мобилизации, как будто я, наконец, проснулся. Я бросаю игрушку Сэйдж вперед и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на свои кривые следы. По тому, как сейчас согнуты моя спина и шея, никто не подумает, что когда-то во мне было шесть и три ^[29] роста. Повязка на моем левом глазу придает мне странное сходство с пиратами, которые когда-то управляли этим островом. Моя тень, которая движется впереди меня, достаточно перекошена, чтобы превратиться в подобие тщедушного, ракообразного существа, которое выбралось на берег вместе с приливной волной. И которое тащится вперед вместе с историей.