Страх - читать онлайн книгу. Автор: Франк Тилье cтр.№ 89

Шарко положил руку на живот, потому что в желудке заурчало.

– Давай-ка вернемся к делам попроще. Так ты говоришь, Николя и Камиль сгоняли в Испанию? Оба?

– Да, как я недавно узнала.

– Ха, воркуем, воркуем! – отозвался Шарко с улыбкой. – Для Николя это хорошо. Может, поймет наконец, что в жизни есть не только работа.

– А ты его будто оберегаешь, опекаешь, – заметила Люси. – С чего бы это? Уж не потому ли, что сам был точно таким же в его возрасте? Упрямый, одинокий трудоголик, до тошноты торчащий в конторе. Не хочешь, чтобы он повторял твои ошибки, так, что ли?

Взгляд Франка стал рассеянным. Он в задумчивости возил пальцем по столешнице.

– Ладно, держи меня в курсе насчет операции у Стикса, о’кей? А теперь я должен с тобой проститься.

– Почему ты всякий раз увиливаешь, как только речь заходит о твоем прошлом?

– Я не увиливаю. Просто возникла кое-какая срочная надобность.

– Какая еще надобность?

– Поесть.

И он положил трубку.

Эреб мог бы привести и другую цитату: «Раз я считаю, что попал в ад, значит так оно и есть».

Парижские катакомбы.

Камиль уже слышала о них. Земля под столицей изрыта норами, будто сыр эмменталь. Триста километров галерей, иногда многоэтажных. Под землей добывали камень для того, чтобы строить на поверхности. И не стоит забывать, что в стародавние времена с их опустошительными эпидемиями Париж переполняли трупы, так что некоторые его кладбища было решено перенести в катакомбы.

С тех пор из уст в уста передавались самые ужасающие легенды. О людях, заблудившихся в бесконечных коридорах и превратившихся в привидения, о внезапно гаснущих и перестающих работать карманных фонариках, о чудовищных животных вроде крокодилов, населяющих черные воды… И наверняка там были и другие мрачные места, вроде Запретного рынка.

Камиль довольно долго шла с фонариком по узкому туннелю. Ее руки касались стенок с нацарапанными на них посланиями: «Пустое место, обнаружено 4 июля 1851 года» или же «Стой. Здесь начинается царство смерти». На каждом разветвлении она вспоминала слова хранителя места, Эреба: все время забирать вправо. Она думала, что, отдалившись от наружной жары, найдет здесь прохладу, но воздух был обжигающим, им почти невозможно было дышать, словно он поднимался прямо из самого чрева земли.

Внезапно послышался гул. Вибрация шла отовсюду и ниоткуда и длилась, быть может, секунд десять.

Метро, – подумала Камиль. – Прямо надо мной.

Она представила себе электрички, которые перевозят усталых пассажиров, потрескивающие неоновые огни, мрачные, продуваемые сквозняком и провонявшие мочой станции. Подождала, когда кончится эта подземная гроза, двинулась дальше и вдруг окаменела. После двухсот метров пути под ее ногами внезапно разверзлось нечто, напоминавшее бездонную расселину примерно сорока сантиметров шириной. Трещина, разорвавшая скальную тропу надвое и уходившая влево и вправо под каждую из боковых стен.

Тот самый Стикс. Адская река. Как такой провал мог существовать под Парижем? Как он тут образовался? Камиль перестала задавать себе вопросы геологического порядка. Перепрыгнула преграду одним прыжком и странно себя почувствовала: ее словно затянуло на темную сторону. Словно любой возврат отсюда был уже невозможен. Отныне рубеж преодолен. Если верить «Божественной комедии», она находилась в шестом круге ада. На внешнем крае символа из трех концентрических колец. Знака тех, на кого она охотилась.

Как будто она проникла на территорию этих негодяев.

Двигалась по их кровавому следу.

Камиль погасила фонарик. Под сводом некой полости, находившейся под прямым углом к тропе, мерцали огни. Она приблизилась. В свете висевших по обе стороны от нее ветроупорных фонарей плясали тени.

Наконец-то он был перед ней.

Запретный рынок.

В бесконечном сводчатом туннеле с выбоинами под ногами примерно через каждые пять метров виднелись силуэты сидевших за раскладными столами людей. Взад-вперед сновали покупатели, подходили ближе, справлялись о товаре. Слабая освещенность мешала рассмотреть лица, все тут было всего лишь театром теней. Иногда вспыхивали направленные на прилавки фонари, высвечивая каждую деталь.

Камиль решила не стоять на месте и, волнуясь, медленно двинулась к первому стенду. Ноги сделались ватными, почти подкашивались. Перед ней не было ничего особенного, всего лишь написанное от руки письмо, которое выглядело очень старинным, да серая кепка, грязная и помятая, и то и другое находилось в прозрачном пластиковом пакете. Из темноты вынырнуло бледное лицо с глазами, словно вдавленными в орбиты.

– Это настоящая… Кепка Альберта Фиша, которая была у него на голове перед тем, как его поджарили на электрогриле.

Продавец перевернул пакет.

– Смотри на этикетку. Изготовлена в Синг-Синге в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. Внутри есть даже прилипший волос. Волос самого Фиша, представляешь? Если ты его нарежешь на кусочки и отдашь на анализ, сможешь благодаря современным технологиям узнать кучу всяких его секретов. Употреблял ли он наркотики, пил ли, и если да, то в каких количествах. Хотя ладно, было бы жалко резать его на кусочки. Он всего один, и его владелец – Фиш. Фиш, Фиш, Фиш.

Камиль сделала вид, будто заинтересовалась. Поднесла пакет к глазам. Продавец шмыгнул носом и ткнул пальцем в письмо:

– А это, это его письмо, которое он отправил семейству Бад. Это оригинал, куколка, написанный в тридцать четвертом году. Слушай хорошенько: «Сначала я ее раздел. Поскольку она брыкалась, кусалась и царапалась, я ее задушил, а потом разрезал на небольшие куски, чтобы можно было унести мясо к себе домой. Приготовил его и съел. Когда я поджарил ее маленькие ягодицы, они стали такими нежными». Это сам Фиш написал, своей собственной рукой, экспертиза подтвердила, что почерк подлинный. Круто, не находишь? Я насчет родителей девчонки, которым он отправил это письмишко. Дорого бы я дал, чтобы оказаться там и посмотреть на их рожи, когда они это открыли и прочитали.

Он не без гордости процитировал пассаж из письма наизусть. Камиль положила пластиковый пакет на стол:

– Фиш меня не интересует. Не люблю рыбу. Сожалею.

– Чудна́я ты какая-то. Скажи тогда, на чем торчишь. Я знаю отличных ребят из Синг-Синга. Марта Бек, Реймонд Фернандес, Карл Панцрам. Могу тебе достать. Все, что хочешь, крошка. Только спроси.

– Я еще загляну. Может, скоро.

Камиль пошла дальше. На следующем прилавке была выставлена пара наручников с пятнышком черной засохшей крови. Веревка, тоже испачканная кровью. На бумажке было указано: «Оригиналы, которые использовал Фурнире. Веревка – 1450 евро. Наручники – 1850 евро». Продавец уставился на нее, не разжимая губ. Жуткий тип, рябой, будто попавший под метеоритный дождь, да еще и корчивший из себя индейца. Камиль не знала, как себя вести. Рассматривала гнусные «объекты», служившие для того, чтобы убивать и мучить, и это было ей омерзительно до глубины души. Откуда они взялись? Собранные полицией улики? Как они попали в руки этого ходячего трупа?