Печальная принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Анна Данилова cтр.№ 22

Илясов приезжал каждую неделю в среду. Свидания проходили все в той же комнате, которую Лиля начала уже ненавидеть, особенно кровать, которую раньше считала единственным удобным и чистым местом на всем белом свете. Теперь же она была осквернена тяжестью, запахом и потом насильника, хотя и обреченного, уже почти мертвого. Вот только он сам об этом не знал. Больше того, ему казалось, что их встречи доставляют ей физическую радость. Он говорил ей, не прекращая своих судорожных механических движений, что она его еще полюбит, потому что его невозможно не полюбить, он сильный и ласковый мужчина, он просто создан для любви. Она не узнавала Мишу Илясова, она видела перед собой (крупным планом, до капель пота, до волоска на поросшем угрями носу) психически больного, свихнувшегося на сексе мужчину, извращенца, возомнившего себя половым гигантом. Каким же подарком для него, влюбленного в нее по уши и всю жизнь, по его словам, мечтавшего о ней, оказалась та роковая ночь и тот царапающий, страшно дребезжащий, постанывающий скрип старой детской коляски, в которой трясся по кочкам окровавленный, заколотый, как гусь, кухонным ножом, его друг детства, его соперник, его тайный враг! Он был уверен, что из страха быть разоблаченной она исполнит любые его желания, и когда это чудо произошло, и он, ошалевший от чувства своей значимости и владения ситуацией, испытал неизведанное наслаждение обладания и одновременно безнаказанности, он, разумеется, не мог не потерять осторожность и бдительность. Больше того, с каждой встречей с Лилей ему казалось, что она привязывается к нему все сильнее и сильнее, и вот однажды, когда он в момент жгучего наслаждения почувствовал ожидаемый прилив приятной расслабленности и чуть было не уснул, утомленный, на сбитых простынях, рядом с женщиной, которую он теперь считал своей собственностью, он услышал сквозь дрему ее нежный голос, предлагающий ему холодного пива.

– Прощай, болван, ты сам напросился на встречу со своим дружком-идиотом, иди же к нему, он давно тебя ждет! Чао-какао!

Растворенный в крови клофелин сделал свое светлое дело, и глубокой ночью, когда Катя крепко спала, Лиля выволокла из-под кровати спрятанное там бесчувственное тело насильника, называвшегося когда-то другом детства Мишей Илясовым («Айда на тарзанку, там и Виталька будет! Мать груши дала и сливы, а вечером «Неуловимых» показывать будут!»), открыла дверь и вышла на лестничную клетку, прислушалась… Потом вызвала лифт, чтобы в случае, если в подъезд кто-то войдет и вызовет его, она непременно услышит, и на том этаже, где в это время она будет находиться со своей ношей, вывернет лампочку или сделает что-то такое, чтобы не привлекать внимания ни к себе, ни к тому, что будет лежать на лестнице. Отправляться вниз на лифте вместе с полутрупом она не рискнула – как она поведет себя, если лифт остановится на каком-нибудь этаже и человек, вызвавший его, увидит ее рядом с лежащим на заплеванном полу лифтовой кабины человеком? Рассуждая таким образом, она выволокла тело из квартиры, прикрыла дверь и принялась стаскивать его по лестнице вниз.

А там, у подъезда, стоял новенький «Форд» – подарок Семена Сквозникова, ее новый железный друг, который отвезет ее в Хмелевку.

Она усадила Мишу Илясова, как тряпичную куклу, на заднее сиденье, плеснула на него припасенной специально для этого случая водкой, чтобы в случае, если ее машину остановят на дороге, никто не сомневался в том, что она везет пьяного вдрызг приятеля (тем более что он еще дышал), села за руль и сосредоточилась на том, что ей предстояло сделать. Главное, вырваться из города подальше, в темноту, в ту безнаказанность – и в тот кошмар, из которого ей все равно уже никогда не выбраться.

– Я везу его к тебе, чтобы ты не скучал, – сказала она ледяным тоном примостившемуся рядом на переднем сиденье призраку мужа. – На, получай, фашист, гранату! Вернее, оба получайте то, что заслужили. Впредь, в других своих жизнях, будете относиться к женщинам с большей заботой, любовью и нежностью! Как же я вас ненавижу, кто бы знал!!!

Марк пришел в спальню в половине второго ночи, Рита сразу же проснулась, села на постели и замотала головой:

– Марк, который час?

– Уже поздно, любовь моя. Спи. Хотя мне так не терпится рассказать тебе о том, что произошло буквально час тому назад! Представляешь, ко мне постучалась твоя Катя и сказала, что она все знает.

– Да, мне мама звонила, извинялась, объясняла. Я хотела сразу с тобой поговорить, но ты засел за свои бумаги, да и меня потянуло в сон. К тому же мне помимо Кати есть о чем рассказать тебе. Мы же с Мирой ездили в Хмелевку…

И они, стараясь не разбудить спавшую в кроватке Фабиолу, заговорили шепотом, прижимаясь друг к другу, обнимаясь, словно не виделись долгое время. Каждый хотел удивить другого. Рита делилась своими предположениями, советовала встретиться с Семеном Сквозниковым, поговорить с ним о Лиле, попытаться выяснить и проверить его алиби на момент убийства, тем более что, по словам Марка, факт убийства подтвердился: перед тем как надеть на шею жертвы чулок, девушка была задушена руками.

– Я поручил ребятам найти магазины, где можно купить чулки именно такой модели, может, кто-то из продавцов вспомнит, кто и при каких обстоятельствах покупал чулки. Хотя, представь себе, как это тяжело.

– Думаю, что это и нереально, если, конечно, убийца не купил их в центре, в одном из специализированных магазинов, или просто не взял из дома, из комода своей жены. Марк, ты рассказал мне о Романе, о его реакции на смерть любовницы, а что говорит его жена?

– Я беседовал с ней и понял, что где-то в глубине души она даже рада, что так все случилось, что девушка умерла, хотя она и понимает, что мужа она все равно потеряла. Что же касается моих подозрений, то трудно себе представить, чтобы жена ворвалась в квартиру к любовнице мужа, набросилась на нее, удушила собственными руками, после чего достала из сумочки новые чулки и хладнокровно обвила одним из них шею уже мертвой соперницы, да еще и сдавила ее так, что осталась глубокая проникающая борозда. Лиля была высокой и, как мне кажется, физически развитой девушкой, она не позволила бы себя удушить.

– Марк, давай попытаемся определить мотив убийства. Лиля была беременна?

– Нет, она была здоровая девушка, вполне могла иметь детей, но беременна не была, а потому избавиться от нее как от причины, которая могла бы усложнить жизнь благополучного отца семейства, к примеру, никто не собирался.

– Из квартиры что-нибудь пропало?

– Я тоже прорабатывал версию ограбления, а потому попросил Романа осмотреть ее комнату, вещи, вспомнить, что ценного у нее было и что могло пропасть. Он сразу же показал место, где Лиля хранила драгоценности. Причем, когда он открывал шкатулку, у него был довольно-таки озабоченный вид. Я еще подумал тогда, что он как будто что-то ищет, и когда я спросил его об этом, он сказал мне, но не сразу, а так, словно это признание дается ему с трудом, словно он открывает какую-то тайну: незадолго до смерти, но уже после той сцены с его женой, когда женщины подрались, Лиля показывала ему в магазине одно колье – золото с брильянтами и изумрудами, стоимостью в две тысячи долларов. Она ничего не просила, просто они прогуливались по городу, и она сказала – вот, мол, красивая вещь, да только надеть ее некуда и не с кем куда-либо пойти, намекнула ему, что он женат и что появиться, скажем, в театре или ресторане, словом, в общественном месте, они вместе вряд ли смогут. Конечно, она, как и всякая женщина, прибегла к хитрости и, показав ему это колье, сделала сразу два намека: первый – что неплохо было бы заполучить эту вещицу, второй – что пора бы уже ему сделать выбор – с кем остаться, а лучше бы просто развестись с женой и жениться на ней. И тогда он понял, что это знак: он просто должен продемонстрировать ей свою щедрость, и, чтобы не отставать от ее предыдущего любовника, Семена Сквозникова, Роман решил сделать ей дорогой подарок – он дал ей деньги. Но купила ли она колье или нет, он пока еще не знал и, лишь оказавшись в ее комнате, вспомнил про эти деньги, про колье и подумал, что если этих денег нет, как и колье, то, возможно, ее убили именно из-за денег. Но колье нашлось. Новое, уложенное в темно-синий бархатный футляр, с этикеткой, все как положено. И Роман даже как будто успокоился, о чем и рассказал Марку.