33. В плену темноты - читать онлайн книгу. Автор: Гектор Тобар cтр.№ 23

В то время как молчаливый Дарио Сеговия находился глубоко внизу, в Убежище, его старшая сестра Мария, стоя на ночном холоде, чувствовала, что он жив. Они давно уже не дети, но она приняла решение встать на защиту своего младшего брата, совсем как когда их жалкую лачугу в Сан-Феликсе смыло дождем. Очень скоро ей придется говорить от имени всех, вселяя в людей уверенность, что Дарио Артуро Сеговия по прозвищу Капачо и остальные тридцать два человека все еще живы и нуждаются в поддержке своих семей.

Для своего возраста семидесятилетний Хосе Вега был на удивление крепким и жилистым человеком, со смуглой кожей и курчавыми бакенбардами. Как и Дарио, он начал работать на шахте еще подростком. Все четыре его сына тоже избрали шахтерскую профессию, хотя к настоящему времени, то есть к пятому августа, трое из них, к счастью, оставили опасную работу. Только один – Алекс – продолжал трудиться в забое.

– Мы обязательно спасем его, – говорил Хосе своему сыну Джонатану. – Готовьте оборудование. Будем спускаться.

Хосе собрал все, что у него осталось из шахтерского снаряжения: компас, GPS-навигатор, устройство, измеряющее глубину, аварийный баллон с кислородом. Двое его сыновей были готовы присоединиться к нему, чтобы отправиться на поиски своего брата. Итого трое членов семьи Вега, которые давно ушли из профессии, намеревались снова спуститься под землю, чтобы разыскать близкого им человека, слишком упрямого и слишком обеспокоенного вопросом денег, чтобы до сих пор добывать руду. Когда они прибыли на шахту «Сан-Хосе», увидели множество полицейских, пожарных и спасателей из других компаний. Предполагалось, что спасатели будут заходить в туннели группами по шесть человек. Тут же объявили, что никаких родственников пускать не будут. Услышав это, Хосе Вега представился вымышленным именем. Затем им сказали, что их очередь наступит только через несколько часов, а поскольку Джонатан к тому времени уже порядком подустал, отец предложил ему поехать домой и немного вздремнуть, пообещав позвонить, когда подойдет их черед. В четыре часа дня в пятницу Хосе узнал, что их группу скоро будут запускать, но он решил не звонить Джонатану. Хватит и одного сына, попавшего в беду.

Предыдущие группы спасателей, выходившие из шахты, выглядели явно обеспокоенными. Хосе успел перекинуться парой слов с несколькими людьми, приехавшими сюда с шахты «Мичилла», что в пятистах километрах к северу от «Сан-Хосе», возле Антофагасты. Описывая увиденное, у многих на глаза наворачивались слезы. По их словам, гора все еще в движении, со стен то и дело летят каменные глыбы, а в полу и на потолке Пандуса зияют глубокие трещины. Начальник спасательной команды из шахты «Мичилла» громко заявил, что в туннель заходить опасно, но к тому моменту у входа на шахту царила легкая неразбериха и уже непонятно было, кто за что отвечает. Поэтому никто даже не пытался остановить следующую группу, в которой был и отец Алекса Веги.

Пройдя совсем немного по туннелю, ведущему в темную глубь пещеры, Хосе Вега начал понимать, насколько серьезно обстоят дела. «Сказать по правде, было очень и очень страшно», – скажет он впоследствии. Вскоре они подошли к той каменной стене, в которую днем раньше уперлись Карлос Пинилья и Пабло Рамирес, – на подходе к ней весь пол Пандуса был усеян грудами обломков. Посоветовавшись с еще одним членом спасательной команды – родственником Хорхе Галлегильоса, они решили поискать ближайший вентиляционный канал. Обнаружив его, они отрядили молодого худощавого шахтера спуститься по нему вниз. Когда его подняли обратно, парень доложил, что увидел внизу открытый, незаблокированный коридор. По нему вполне можно добраться до очередной воздуховодной шахты или даже до галереи, на которой могут быть люди. Однако Хосе возразил, что у них нет разрешения двигаться дальше, поэтому нужно выйти и доложить о находке команде профессиональных спасателей.

Лоренс Голборн, министр горнодобывающей промышленности Чили, прибыл на шахту «Сан-Хосе» в два часа ночи в субботу. Он тоже первым делом обратил внимание на людей у костра. На всех лицах были выражения испуга и волнения. Голборн был в деловом костюме после официальной поездки в Эквадор. Когда он вышел из машины, его обступили родственники пропавших шахтеров с просьбами подтвердить или опровергнуть страшные слухи о том, что их родных нет в живых. Если ты занимаешь пост государственного чиновника в Чили, да и вообще в Южной Америке, люди уверены, что в самой твоей природе заложено стремление к дезинформации и манипулированию. Будто, заняв важный пост, тебе автоматически становятся чужды все общечеловеческие понятия о морали и нравственности. «Скажите нам правду, господин министр!» – требовали родственники шахтеров. А правда была в том, что толком никто ничего не знал – вся информация была обрывочной и неточной. На шахте ему сообщили, что под обвал попали предположительно тридцать семь шахтеров. А может быть, тридцать четыре. Еще ему сообщили (причем неверно), что среди пропавших несколько нелегальных иммигрантов из Перу, а может, из Боливии.

Профессионального опыта Голборна оказалось мало, чтобы быть готовым к нынешним событиям. Он был довольно преуспевающим управленцем и предпринимателем с дипломом инженера-строителя. Второй его специальностью была химия, и это был его первый опыт работы на государственной должности. Садясь в кресло министра, Голборн был больше знаком со сложностями управления рестораном (ему принадлежало фешенебельное заведение южноамериканской кухни в престижном районе Сантьяго), чем с проблемами горнодобывающей промышленности (его единственный опыт работы на шахте ограничивался должностью простого клерка лет двадцать назад). Дорога в Копьяпо была долгой и сложной. Не дождавшись конца официального визита президента Чили Себастьяна Пиньеры в Эквадор, Голборн сел в коммерческий самолет в Сантьяго, а оттуда на военном самолете отправился в Копьяпо. Он принадлежал к группе крупных бизнесменов, политиков и влиятельных людей, которые пришли к власти после двух десятков лет правления центристских и левосторонних партий. Поэтому здесь, в Копьяпо, дорогой костюм был не единственным, что выделяло его среди присутствующих. Во-первых, он был высокопоставленным чиновником от консервативной националистической партии, а жители данного региона страны традиционно поддерживали левых. Кроме того, его присутствие на шахте было крайне необычным, так как федеральное правительство никогда раньше не занималось авариями на шахте – все спасательные работы велись исключительно силами самих горнодобывающих компаний.

«Когда я приехал, я прямо читал мысли людей, мол, ну-ну, и что же ты нам хочешь сказать? Никакой открытой враждебности, разумеется, не было, но и теплого приема я там не встретил», – вспоминал потом Голборн. Глядя на спасателей, собравшихся у входа в туннель, он увидел, что все они из разных шахт: «Пунта-дель-Кобре», «Эскондида» и многих других. Была уже глубокая ночь, когда они вошли в раскрытую пасть пещеры с зазубренными серыми краями и скрылись во мраке туннеля.

Команда спасателей состояла из нескольких офицеров полиции и членов местной спасательной службы, под началом Педро Риверы, шахтера с многолетним стажем и огромным опытом спасательных работ под землей. Его отличительная черта – это длинные высветленные волосы, которые он собирает в хвост. Когда он не на службе, Педро одевается как трансвестит, – и этот факт широко известен среди местного шахтерского сообщества, которое по большей части состоит из настоящих мачо. Вместе с тем стиль Педро не мешает им относиться к Ривере с неподдельным уважением, благодаря его непревзойденному мужеству, которое он проявил во множестве спасательных операций. В команде также был сотрудник шахты «Сан-Хосе» Пабло Рамирес, начальник ночной смены и близкий друг Флоренсио Авалоса. Они проехали четыре с половиной километра до плоской гранитной стены, заблокировавшей Пандус, и приготовили снаряжение для спуска на нижние уровни шахты, в надежде добраться до Убежища, которое находилось примерно в 285 метрах под ними. С собой они привезли веревки, блоки и ручные лебедки, а также доски для строительства настилов над отверстиями вентиляционных колодцев, каждый из которых был около двух метров в ширину и до тридцати метров в глубину.