Россия и Запад. От мифов к истине - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 53

Однако в этом варианте обязан был погибнуть старший царевич, Иван. Причем его требовалось убить раньше, чем отца. Во-первых, Грозный еще нужен был живым – ведь Рим надеялся через него привести Россию к унии. А во-вторых, если бы первым умер царь, престол доставался Ивану Ивановичу. Но он мог сменить свое окружение, выдвинуть каких-то друзей, родственников. Нет, последовательность должна была стать только такой – сперва старший сын, и после его смерти Федор уже станет законным наследником.

Так оно и случилось. Версию, будто Иван Грозный убил сына, внедрили либеральные историки XIX в., некритично (и преднамеренно) использовавшие зарубежные клеветнические источники. Ее детальное опровержение приводится в трудах митрополита Иоанна (Снычева) (Самодержавие духа. СПб.: Царское дело, 1995), В.Г. Манягина (Правда Грозного царя. М.: Алгоритм, 2006). Данные аргументы я подробно разобрал в своей книге «Царь Грозной Руси», и здесь приведу лишь некоторые из них. О сыноубийстве не сообщает ни одна из русских летописей (в том числе неофициальных, далеко не дружественных к Ивану Грозному). Французский капитан Маржерет, долгое время служивший при русском дворе, писал, что смерть царевича от побоев – ложный слух, «умер он не от этого… в путешествии на богомолье».

А в XX в. были вскрыты гробницы и исследовались останки. Волосы царевича очень хорошо сохранились, но ни химический, ни спектральный анализ следов крови на них не обнаружил. Хотя, когда обмывали покойного, полностью удалить их было нельзя, какие-то частицы должны были остаться. Зато выявлено, что содержание мышьяка в останках втрое выше максимально допустимого уровня, а ртути – в 30 раз. Царевич был отравлен. Кстати, накануне этого он и его отец вообще находились в разных городах. Царь всю осень провел в Старице, где расположил свою военную ставку, а его сын был в Москве, где оставались правительственные учреждения, приказы. Вероятно, занимался формированием пополнений и другими вопросами. Очевидно, там он и заболел. Потом, согласно сообщению Маржерета, почувствовал себя лучше, поехал на богомолье, но по дороге, в Александровской Слободе, слег окончательно. И лишь тогда, в ноябре, царь примчался из Старицы в Слободу. А «лечили» царевича доктор Эйлоф и Богдан Бельский. Документы, подтверждающие это, уцелели и дошли до нас (см. упомянутую работу Т.А. Опариной).

Но мы знаем и другое: кто был первым автором версии о сыноубийстве. Не кто иной как Поссевино. Тут уж поневоле напрашивается сравнение – кто первым начинает кричать «держи вора»? Заодно иезуит таким способом отомстил Ивану Грозному, который ловко обставил Ватикан. Потому что миссия Поссевино провалилась. Когда он после подписания перемирия приехал в Москву, выразив готовность начать разговор о главном, о соединении церквей, царь удивленно развел руками – дескать, ни о чем подобном он папе не писал. И впрямь не писал, он лишь констатировал факт Флорентийского собора и обратился о «дружбе» и посредничестве. Рим сам купился, увлекшись собственными иллюзиями.

Поссевино все-таки настоял, чтобы был организован диспут о вере. Ему же требовалось отчитаться, что он хотя бы предпринял попытку. Диспут состоялся 21 февраля 1582 г. В нем участвовал и Эйлоф, единственный иностранец с российской стороны. Возможно, его привлекли как переводчика и консультанта по западному богословию. Но накануне, как сообщает Поссевино, врач увиделся с иезуитами и «тайно сообщил нам, чтобы мы не подумали о нем дурно, если изза страха во время диспута скажет что-нибудь против католической религии» (Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. М., 1983). Как видим, секретные контакты продолжались, и Эйлоф счел нужным извиниться, что вынужден будет изображать себя их противником.

Ясное дело, диспут окончился ничем. А Поссевино, покинув Россию, в августе 1582 г. выступил перед правительством Венецианской республики и заявил, что «московскому государю жить не долго». Откуда такая уверенность? Иезуит не был частным лицом. Он являлся дипломатом, в том числе представлял интересы Венеции (договаривался в Москве о венецианской торговле). Его выступление было официальным отчетом. Откуда он мог знать, что случится через полтора года? Царю исполнилось всего 52, он был здоров, и сил у него еще хватало, чему имеется однозначное доказательство – 19 октября 1582 г. царица Мария Нагая родила совершенно здорового сына Дмитрия. Предвидеть гибель Грозного Поссевино мог лишь в одном случае – зная о планах заговорщиков. Вполне вероятно, что он же и утвердил эти планы, находясь в Москве.

Кстати, очень может быть, что смерть царя отсрочил… упомянутый захват датскими пиратами корабля Эйлофа. В плен попали его сын и зять, в июле 1582 г. Иван Грозный направил по этому поводу гневную ноту датскому королю Фредерику II. Указывал в ней на высокий ранг пострадавшего купца: «А отец его, Иван Илф, дохтор при дверех нашего царского величества, предстоит перед нашим лицем…» Лишь после переговоров пленные были возвращены в Россию (или выкуплены). В данный период, конечно, царь был нужен, чтобы спасти родственников.

Иван Васильевич прекрасно себя чувствовал вплоть до первых месяцев 1584 г. Никаких болезней не зафиксировано. В феврале он вел переговоры с английским посольством Боуса, в начале марта беседовал на духовные темы с диаконом Исайей, ученым книжником из Каменец-Подольска. Исайя, записал, что встреча происходила «перед царским синклитом», и государь с ним «из уст в уста говорил крепце и сильне», то есть, был здоров. Лишь 10 марта навстречу польскому послу Сапеге был послан гонец с предписанием задержать его в Можайске, поскольку «государь учинился болен».

Существует два развернутых описания смерти Ивана Грозного – и оба недостоверные. Одно составил ярый русофоб пастор Одерборн, никогда не бывавший в России, но выливший на нее столько злости и лжи, что даже тенденциозные авторы к его опусам предпочитают не обращаться. Другое описание – англичанина Горсея. Он писал мемуары в расчете на сенсацию, вовсю фантазировал, изображал себя чуть ли не другом и советником царя, блестяще выполнявшим его тайные поручения. На самом деле Горсей приблизился к московским высшим кругам позже, при Годунове. А в данное время он был всего лишь приказчикомпрактикантом, писал по слухам, и реальные факты перемешал с домыслами и нелепостями.

Например, историю о том, будто Бельский по приказу Грозного собрал волхвов из Лапландии, чтобы предсказали день смерти, Горсей слово в слово передрал из «Жизни двенадцати цезарей» Светония. Благо Светоний давно умер, не мог предъявить обвинение в плагиате. В нашем распоряжении есть документы, с лапландскими шаманами совсем не стыкующиеся. Последнее личное письмо царь послал вовсе не к шаманам, а в свой любимый Кирилло-Белозерский монастырь, просил «молиться соборне и по кельям», чтобы Господь «ваших ради святых молитв моему окаянству отпущение грехов даровал и от настоящия смертныя болезни освободил».

Что это была за болезнь – сейчас установлено. Содержание мышьяка в останках в 2 раза выше максимально допустимого уровня, ртути в 32 раза. Травили по той же методике, что и сына. Ртуть накапливается в организме, действует медленно, мышьяк – быстро. Подобная схема позволяла вызвать картину тяжелой болезни, а потом добить другим ядом. И подозрений нет: умер от болезни. Согласуются с диагнозом и известия, что у государя распухло тело и дурно пахло «из-за разложения крови» – это признаки отравления ртутью, которая вызывает дисфункцию почек, и прекращаются выделения из организма. А «лечили» царя те же люди, что «лечили» его сына, Бельский и Эйлоф.