Кесем-султан. Величественный век - читать онлайн книгу. Автор: Эмине Хелваджи, Ширин Мелек cтр.№ 53

Янычар-то, даже на первых годах обучения, терпеть привычен. А вот сыновей султана иному учат.

Хорошо они сразились, Ахмед по общему числу ударов верх взял. Очень хвалил своего напарника по состязанию, а пропущенным попаданиям даже посмеивался: мол, ерунда все это. Так весел был и беззаботен, что даже Крылатых ввел в заблуждение (во всяком случае, так тогда казалось), тем более своих младших братьев, об Аджеми и говорить нечего. А вот девушки, ревниво и настороженно наблюдавшие за этой тренировкой, что-то заподозрили. И потом, когда кистан-матрак подошел к концу и все, кроме Ахмеда, покинули тренировочный дворик, Махпейкер с Башар затаились, украдкой проследили за старшим шахзаде.

Нашли они его в этой самой беседке – без сил лежащим прямо на полу и едва сдерживающим слезы. Конечно, никому он не мог рассказать о таком, никому не мог доверить заботу о своих ссадинах и кровоподтеках. Им, гёзде, девчонкам, доверил бы это вообще в последнюю очередь, но они его даже спрашивать не стали. Ловко раздели в четыре руки («Лежи-лежи, о господин наш и повелитель, у тебя от нас секретов не больше, чем у нас от тебя!»), потом Башар помчалась за бальзамами и притираниями, а Махпейкер, разорвав на полосы свою нижнюю рубаху и вновь накинув платье, поспешила с лоскутами к ближайшему фонтану, благо он тут же во дворе журчал.

Обильно напитав ткань прохладной водой, вернулась в беседку и умело наложила на все ушибленные места влажные примочки. Ахмед, ежась от холода, пытался было возразить, но она объяснила ему, бестолковому, что это надо сделать как можно раньше, а то синяки надолго останутся. «Откуда знаешь?» – спросил шахзаде совсем плачущим голосом: уже понял, что перед гёзде может позволить себе роскошь не притворяться. Махпейкер только фыркнула: «А ты как думаешь, господин и повелитель?»

Тут подоспела и Башар: не с бальзамами, а со встревоженной Хадидже, которая и отвечала перед валиде-султан за эти бальзамы, а также за прочий набор для малого целительства. При виде «жирафы» Ахмед, только что лежавший пластом, чуть не выскочил из беседки в чем был – то есть в одних только мокрых лоскутах. Насилу они убедили своего господина и повелителя, что раз уж Хадидже тоже его гёзде, то и от нее у него секретов быть не должно. Ей ведь так или иначе вскоре делить с ним ложе.

Хадидже, бедняжка, сама заливалась багрянцем и ни на что, кроме синяков, взгляд поднять не смела. Ахмед в конце концов даже посмеиваться над ней стал, как давеча над пропущенными ударами…

* * *

«Госпожа Жирафа» с лекарской сумкой на сгибе локтя уже спешила к ним, проскользнув сквозь узорную калитку. Никто не успел бы за это время ее позвать. Воистину – нет тайн во дворце!

Махпейкер подхватила Башар под мышки, Хадидже – под колени. Доган, бледный, по-прежнему сквозь землю готовый провалиться от чувства собственной виноватости, сунулся было помочь им, но Махпейкер сердито посмотрела на него, и парень действительно чуть не провалился сквозь землю.

Вдвоем девушки быстро внесли подругу в беседку, она совсем недалеко была. Мальчишки остались снаружи, даже отступили на несколько шагов: беседка для них сразу превратилась в «женскую половину».

– Я в него тоже попала, – улыбнувшись, шепнула Башар. – Посмотри: он заметил это или нет?

– Сейчас заметил. – Махпейкер, встав коленями на резную скамью у стенки, осторожно раздвинула зеленое сплетение виноградных лоз, глянула сквозь него. – Ого, еще как заметил: стоило ему тебя в наши руки передать – сразу о себе вспомнил… Здорово ты ему пониже пояса ткнула!

– Именно туда, – Башар снова улыбнулась, – а он мне – в сердце…

– В печень скорее, – рассудительно заметила Хадидже.

– Слушай, что ты делаешь?

– То, что должна. – Хадидже говорила спокойно, но тем «взрослым» голосом, ослушаться которого было неловко: то есть можно, но сразу почувствуешь себя по-глупому строптивой малолеткой. – Ну-ка, подними руки…

Зашуршала ткань.

Махпейкер оглянулась – и увидела, что Башар лежит навзничь, в одних шальварах: платье и рубашка аккуратно развешены на соседней скамье. На правом боку ее набухает багровый до черноты кровоподтек.

– Ты вообще-то зря храбришься. – «Госпожа Жирафа» со всем тщанием прощупала ушибленное подреберье, покачала головой, достала из поясного кошеля флакон с бальзамом. – Терпи, сейчас немного больно будет…

– Ой!

– Да что ты как маленькая. Сейчас… вот так… Немного повернись, еще… Довольно. Что ж, повезло, ничего страшного: считай, просто тростью получила. Бывает…

– Думаешь, могло быть хуже? – Башар подняла голову.

– Еще как, – серьезно кивнула Хадидже. – Совсем невесело могло получиться. Он, наверно, хоть чуточку, но все-таки удержал выпад.

– Ну… да, похоже, – неохотно признала пострадавшая. – Будь иначе, мне бы его не достать: вот настолько, насколько у него рука длиннее, он меня бы и проткнул. А я до него только едва дотянулась бы, разве что оцарапала… если настоящим клинком…

– Там и царапины достаточно! – тоном знатока сообщила Махпейкер.

– Не всегда, – Башар произнесла это с не меньшим знанием дела – Но, в общем, так, как получилось сейчас, мы с ним обменялись равными ударами. Он мне сердце пронзил… пускай печень, результат тот же. А я ему – то, что для мужчин дороже сердца…

Она села на скамье, слегка поморщилась от боли, но решительно потянулась к одежде.

– Оба вы пронзили друг другу сердце, – глядя в сторону, тихо произнесла Хадидже. – Давно уже…

– Ой, скажешь тоже!

Минуту-другую три подруги сидели рядом, молчали – слова были не нужны. Даже смотреть друг на друга избегали.

– Он, смотрю, до сих пор приседает, трет неудобоназываемое место… – нарушила молчание Махпейкер, снова выглянув из беседки.

– Правда? – забеспокоилась Башар. Торопливо оправив платье, встала на скамью рядом, потянулась к той же щели между виноградными лозами – и охнула, болезненно скособочившись.

– Сиди! – хором ответили подруги, взяв ее за плечи.

– Надо ему помочь… – тем же «взрослым» голосом произнесла Хадидже, но осеклась.

– Сиди! – хором ответили на сей раз Махпейкер и Башар, таким же движением придержав за плечи старшую подругу. Та уже и сама сообразила, до ушей залилась багрянцем: осматривать «неудобоназываемое место» ей совершенно точно не подобает, они, все трое, – гёзде шахзаде Ахмеда, а не его друзей.

По-видимому, Догану все же досталось слабее, чем могло показаться. Он уже не был занят своим ушибом, а, судя по жестикуляции, всячески признавал свою вину. Но с ним не соглашались. Ахмед, похоже, настаивал, что он, допустивший этот поединок, виноват больше всех, второй близнец-Крылатый тоже свою долю вины искал, даже Аджеми раскаивался, хотя уж ему-то в чем себя винить? Наверно, в том, что именно из-за его упрямства дело вообще повернуло к схватке на эспадах, – да еще в том, что он слышал о лекарских навыках Хадидже… но последнее, кажется, Ахмед решил считать не имевшим места, а то ему самому осталось бы только сгореть со стыда.