Глина - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Алмонд cтр.№ 26

Сказал себе сказать себе, что все это — видение, сон. Сказал себе сказать себе, что на самом деле ничего этого не было, что я просто лежал в кровати и воображал себе мальчика по имени Дейви, который проделывал какие-то воображаемые штуки с воображаемым истуканом в воображаемой ночи. Я сказал себе: не ори, кончай скулить, кончай трястись. Сказал себе, что настанет утро и все опять будет хорошо. И вот утро настало, и мама кричит мне снизу — пора в церковь, пора одеваться к службе. Я умылся, оделся, спустился вниз, стою дурак дураком, совсем бледный, а они спрашивают, здоров ли я.

— Да! — огрызаюсь. — Здоров.

Они глаза закатили, головой затрясли, отвернулись и заговорили про какого-то пса.

— Пес? — спрашиваю.

— Да, — отвечает папа. — Бедный песик мисс О’Мэлли.

— Борис, — говорит мама. — Ее любимый лабрадор.

— Какой-то паскудник убил его ночью, — говорит папа.

— Бедный Борис, — говорит мама. — И бедная мисс О’Мэлли.

— Кто бы мог подумать? — говорит папа.

— У нас, в Феллинге, — говорит мама. — Кто бы мог подумать?

Я вышел из дому, иду к церкви. Утро так и сияет. Ни ветерка. Свет яркий, страшноватый, проникает повсюду. На улицах люди суетятся, приветливость и доброта из них так и прут. «Доброе утро, Дейви!» — окликают вслед. «Здорово, сынок!» — и ласковую руку на плечо.

Мы с Джорди друг на друга не смотрим, не разговариваем, напяливаем подрясники и стихари.

— Вы там в порядке, ребята? — спрашивает отец О’Махони.

— Да, святой отец, — отвечает Джорди.

— Вот и отлично, — говорит священник, отворачивается от нас, опускает голову, бормочет молитву.

Пока идет месса, мне все кажется, что я сейчас покачнусь, упаду, потеряю сознание. Во время причастия я опускаю голову и не беру облатку. «Дейви?» — шепчет отец О’Махони, а я крепко зажмуриваю глаза, и головы не поднимаю, и облатку не беру. Подношу серебряное блюдо к лицам друзей, родни, соседей, которых так хорошо знаю, и смотрю в эти лица, доверчиво поднятые нам навстречу, и рука дрожит.

После мессы я пытаюсь сбежать, но отец О’Махони перекрывает мне выход.

— Так, Дейви, — говорит он, и голос добрый, ласковый.

— Да, святой отец, — шепчу.

— С тобой все в порядке, Дейви?

— Да, святой отец.

— Жизни радуешься?

— Не знаю, святой отец.

Он кладет руку мне на макушку.

— Жизнь-то прекрасна, — говорит.

— Да, святой отец.

— Вот только никто не обещал, что она будет легкой.

— Да, святой отец.

— Вот и отлично. — Святой отец вздохнул, уставился в потолок, размышляет. — Кажется, ты не был вчера на исповеди, Дейви?

— Нет, святой отец.

— Так приходи в ближайшее время.

— Да, святой отец.

— «Да, святой отец». Вот и отлично. А теперь беги догоняй приятеля.

Я вышел из диаконника, прошел через церковь, потом в дверь. Во дворе куча народу — разговаривают, смеются. Я попытался просочиться так, чтобы меня не видели. Слышу — Фрэнсис и Мария смеются. Слышу, мама меня окликает. Делаю вид, что не заметил. А тут вдруг совсем рядом кто-то как втянет воздух, и голоса — тихие, торопливые.

— Мертвый? — шепотом. — Мертвый?

И мама рядом оказалась.

— Что такое? — спросил я ее.

— Беда случилась. Нашли мальчика, мертвого.

Я закрыл глаза — не дышу, молчу.

— А зовут его, — говорит мама, — Чарли Черрис.

Очухался я уже на Уотермил-лейн, стою в негустой толпе — кто под деревьями, кто к изгороди прислонился, кто сидит на скамейке или на низкой ограде палисадника. Кто стоит один, кто рядом с другими, переговариваются. Я один — брошенный, перепуганный. У обочины две полицейские машины. Полицейский охраняет вход в Сад Брэддока. Шлем его на утреннем воскресном солнце сверкает серебром. Стоит, расставив ноги, сложив руки на груди. И все поворачивает голову, оглядывается на сад. Другие полицейские там, внутри.

Мне хочется крикнуть: «Да кликните вы их обратно! Монстр на них набросится, и на вас тоже! Спасайтесь! Спасайтесь!»

Кто-то ткнул меня под ребра. Оборачиваюсь. Джорди. Физиономия в синяках после нашей драки.

— Умер! — шепчет.

Лицо держит, не кривит. Сжал кулак, вытаращил глаза.

— Умер, Дейви! — Ухмылка все-таки проступила, он ее сразу согнал. Дальше говорит еще тише: — Охренеть, мечта взяла и сбылась!

Тут мои родители подошли; у Джорди на лице опять ничего.

— Я так понял, его какие-то мальчишки обнаружили, — говорит папа. — Похоже, сорвался в каменоломню с края. — Дальше тише: — Медицинская машина приезжала. Увезли тело.

— Сорвался? — говорю. — Упал, в смысле?

— Судя по всему. Похоже, ночью. Говорят, он был…

— Бедняжка, — говорит мама.

— Да. Вы там с ним как, общались? — говорит папа.

— С таким пообщаешься, — говорит Джорди.

— Непутевый был? — говорит папа.

— Крепкий орешек, — говорит Джорди.

— Я и сам слышал, — говорит папа. — Да и пить пацану в его воз…

— Он упал? — говорю.

— Да. Бедолага. Упал.

— Мы его все боялись, — говорю.

— Да ну? — говорит папа.

— Угу, — говорю. — Еще как!

— Тсс. — Это мама. Обняла меня за плечи. — Про мертвых дурно не говорят, Дейви.

— Саду теперь всяко конец, — говорит папа. — Теперь их поди останови: закроют и застроят.

Мы все посмотрели на ворота.

— Всегда было нехорошее место, — говорит мама.

— Зато интересное, — говорит папа.

— Да, — говорит мама. — Интересное. Помнится, когда мы еще были… Ой, смотри!

Подъехала еще одна полицейская машина. Из нее выходит женщина — маленькая, сгорбленная. Сотрудница полиции повела ее к воротам. По толпе прошел шепоток.

— Миссис Черрис, — говорит мама. — Господи, как ее жалко!

Сотрудница увела женщину в сад.

— Хочет посмотреть, где это произошло, — говорит мама. На глазах слезы. — Любой бы захотел, да? — И прижала меня к себе, будто чтобы защитить.

Я не дышу. Жду, когда раздастся крик. Жду, когда все выскочат оттуда в ужасе, а за ними — монстр, но ничего не происходит, только жалости и пересудов вокруг все прибавляется.

— Как ее жалко, — повторяет мама.