Культ - читать онлайн книгу. Автор: Константин Образцов cтр.№ 60

Дождь усилился, посыпался вниз крупными тяжелыми каплями. Вокруг зашептали: «Погода плачет». Ветер с моря выворачивал зонтики наизнанку и срывал синие капюшоны дождевиков, надетых поверх пальто и курток. Даниил сразу продрог: на нем было тонкое шерстяное пальто, как у папы, и новый черный костюмчик с белой рубашкой и галстуком. Мама увидела, что он дрожит, и укутала его шею теплым шарфом.

До места захоронения идти пришлось долго. Под ногами расползался мокрый песок. С двух сторон дорожку окружали могилы; на некоторых из них стояли большие памятники в виде покрытых патиной черных плит, с которых смотрели фотопортреты молодых людей в спортивных костюмах и с ключами от «Мерседесов» в руке.

Тринадцать глубоких могил зияли провалами в песчаной глинистой почве. Смотреть было страшновато. В голове замелькали ассоциации с другой ямой на противоположной окраине и с пластмассовой куклой, прикопанной и придавленной камнем. Неподалеку виднелся свежий холмик с новым деревянным крестом и увядшими венками – могила мальчика, сына учительницы математики.

Даниилу захотелось, чтобы все кончилось поскорее, но церемония затянулась. Многие решили произнести прощальные речи. Хуже всего пришлось мэру: Даниил видел, что он не испытывает никакого желания говорить, но положение обязывало сказать что-то даже сейчас.

– Я сегодня хороню дочь, – выдавил он. – И понимаю, как тяжело всем, кто потерял своих близких. Я сделаю все для того, чтобы облегчить бремя вашей скорби.

Провел рукой по покрасневшим глазам и добавил:

– Прощай, дочка. Прости, что не уберег.

Наверное, это была его лучшая речь за все годы правления городом. Во всяком случае, сейчас абсолютно все были с ним единодушны.

Потом выступали другие: родственники, друзья и знакомые. Все рассказывали, каким прекрасным человеком был покойный, каким замечательным другом или подругой, как всем будет его или ее не хватать. Расписывали таланты, достоинства и удивительные душевные качества. Многие плакали. Завуч «единицы» Светлана Николаевна произнесла проникновенную речь о духовности и ее важном значении в жизни каждого человека, а начальник полиции Михальчук пообещал принять меры, чтобы такие трагедии не повторялись.

К тому времени, когда речи закончились, все уже замерзли, промокли, устали и хотели домой. Священник, тоже приехавший на кладбище, взмахнул кадилом и негромко запел:

– Со святыми упокооооой…

Это был самый тяжелый и страшный момент похорон. Заупокойная песнь звучала как знак окончательности происшедшего, будто бы возвещая: вот теперь точно все. Гробы медленно поползли вниз. О деревянные крышки со стуком ударились комья земли. Общий плач усилился и превратился в многоголосое, надрывное рыдание. Какой-то женщине стало плохо, и ее с трудом оттащили в сторону. Кто-то пронзительно закричал. Даниил почувствовал, как подступившие слезы защипали глаза. Он несколько раз моргнул, прогоняя влажную пелену, и неожиданно увидел прямо перед собой Лилю. На ней был длинный серый плащ, наглухо застегнутый под горлом, рыжие волосы покрывал черный платок. Пальцы испачканы мокрым песком.

– Привет, – поздоровался Даниил.

Лиля молча кивнула.

– Прими мои соболезнования, – сказал он. Прозвучало серьезно и по-взрослому.

Губы у Лили задрожали, скривились, и она отвернулась.

– Я очень сочувствую, правда, – добавил Даниил и прикоснулся к ее перепачканным пальцам.

– Спасибо, – шепнула она.

Лиля порывисто обняла его на мгновение, прижала к себе так, что он уткнулся носом в большое и мягкое, затянутое в ткань плаща, потом отпустила и пошла по дорожке, придерживая под руку толстую женщину в черном, которая едва передвигала ноги.

«Ее мама», – понял Даниил.

Дома родители остались в гостиной, а Даниил отправился наверх в свою комнату.

– Не нужно было его брать с собой, – услышал он слова мамы, когда поднимался по лестнице. – Он такой впечатлительный, ты же знаешь.

– Ничего, это жизнь. Пусть привыкает, – ответил папа.

– Ну не к похоронам же. Если теперь ему будут сниться кошмары, я не удивлюсь.

Мама, что называется, как в воду глядела. Вот только Даниил сомневался, что произошедшее позже имело отношение к его кладбищенским впечатлениям.

Уснул он почти мгновенно. Сказались усталость и переживания последних дней. Сны были беспокойные. Ему снилось, что он едет в поезде дальнего следования. Двери пустых купе были открыты. Вагон трясся и раскачивался на рельсах. Даниил стоял в коридоре и смотрел в окно. Там было море, а еще он увидел строительную площадку, бульдозер, а рядом – черный провал круглой ямы. Во сне синий пластиковый купол над раскопом отсутствовал, а на краю подземного капища возвышалась темная, большая фигура – женщина с огромными грудями, непомерно широкими бедрами и маленькой головой. Ее кожа блестела, как мокрый камень, отполированный морскими волнами. Женщина подняла руку и помахала Даниилу. Поезд покачнулся сильнее, затряслись стекла в окнах вагона, и весь состав, сделав неожиданный поворот, начал приближаться к яме и исполинской женщине на ее краю, которая все махала и махала рукой. Даниил в ужасе отшатнулся от окна, побежал по узкому коридору, выбивая ногами облачка пыли из протертой ковровой дорожки, и внезапно оказался за рулем автомобиля. Во сне он умел водить. Даниил крепко держал большой руль и мчался вперед по проселочной дороге прямо к открытым железным воротам стройплощадки. С моря надвинулись сумерки, вокруг потемнело. Он вывернул руль, но машина продолжала нестись вперед, в разинутую пасть раскрытых стальных створок. Даниил попытался затормозить, но педаль провалилась в пол, автомобиль вынесся на площадку, промчался мимо неподвижного бульдозера и полетел прямо к яме. Гигантская женщина оказалась вдруг очень близко, так, что Даниил различил двигающиеся изломанные линии на месте лица и похожие на валуны соски на опущенных вниз кончиках громадных грудей. Он закричал, и через мгновение машина сорвалась с края ямы и полетела вниз. Обрушилась тьма, и Даниил почувствовал такой страх, какого не испытывал никогда в жизни. Это был дикий, панический, животный ужас даже не перед смертью, а перед абсолютным кошмарным небытием, что было хуже самой смерти. Он задергался, забился в сковывающем вязком мраке, резко мотнул головой и открыл глаза.

Было темно. Сердце колотилось в груди, как после долгого бега. Страх не ушел, он изменился, стал острее, как игла, застрявшая в сердце, и Даниил почувствовал, что в комнате, кроме него, кто-то есть. Он протянул руку к выключателю лампы над изголовьем кровати. Тело налилось слабостью, словно он разом отлежал себе все конечности, и движение получилось медленным, трудным и вязким; пальцы скребли по выпуклому узору обоев, пока не добрались до пластмассовой кнопки.

Щелчок. Ничего.

Свет не зажегся. Страх усилился тысячекратно. Даниил заскулил, с трудом двигая онемевшим телом, сполз с постели и встал на четвереньки. Спина покрылась мурашками, волосы зашевелились, щекоча затылок – за спиной кто-то стоял. Тогда Даниил сделал то, чего не делал с тех пор, как ему исполнилось семь: он застучал кулаком в пол – там, внизу, ровно под ним находилась спальня родителей. Раньше, когда он был маленьким, ему порой приходилось, испугавшись во сне, звать таким образом маму.