Все хорошо! - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Белкина cтр.№ 11

А вот и дорожка в лес, зеленые метки пешеходного маршрута на неведомых мне деревьях. Где-то тут и отель этот должен быть.

Ботинки хреновые, из «Дойчмана», хлюпают, как калоши. В местных лечебницах есть процедура — «лечение по методу доктора Кана» (только не спрашивайте никого, кто этот доктор, так как никто не знает, все делают вид, что про такое даже спрашивать стыдно). Ну и сажают тебя на теплую скамейку, а ноги в воду, а вода все время течет разной температуры, и за счет контраста достигается желанный терапевтический эффект. Я, правда, не пробовал, но путеводитель хвалит. Вернее, я в спа не пробовал, а вот в лесу напробовался по полной. Такое впечатление, что у апостолов канализацию прорвало и на нижнем этаже пора тазики расставлять. Где этот чертов отель? Однако нехило тут поселиться. Лес, как в сказке про кого-нибудь там — Белоснежку и гномов или красавицу спящую. Листья разноцветные, плющ по стволам зеленый, а воздух… Еще птицы подзуживают своим чириканьем, так и хочется нацепить идиотский смайл на отекшую от недельной пьянки физиономию и ловить губами дождь, не вспоминая ни про какие приемчики, а также не вспоминая, что дома, если взятую в ипотеку перемонтированную квартиру можно считать домом, меня никто не ждет. Жена ушла. Ни к кому. Просто так, собрала вещи и ушла. Утомилась, видите ли, на мои капризы… Дочь по обмену в Америку на год отправила, а сама ушла. Сказала, что ошиблась, надо было не из Москвы, а от меня бежать. Ну и пусть валит. Сейчас отель продам, денежки получу и рвану куда-нибудь в Таиланд — там без сложностей этих можно все удовольствия за три копейки получить.

Я тоже утомился. Голова не варит. Еще и Чапек этот, на кой фиг я его с собой приволок? Умника корчу сам с собой. О! Новый термин — «интеллектуальный онанизм». Ноги скользят по желтым листьям, ботинки радостно впитывают осеннюю сырость, и хмарь, как саван, укутывает мое сознание, превращая дождь, лес, дорогу, шелест крон и весь белый свет в блеклый узор на грубой материи моей жизни. Отеля нет. Я уже, в общем-то, давно понял, что его нет. Но дорога, становясь все уже и грязнее, идет вперед, и я иду по дороге, не знаю куда, и это так похоже на правду, что я ускоряю шаг и мужественно поднимаюсь все выше. Я увлечен походом, мне фиолетово, что дождь и нежданные сумерки, отороченные тучами, хлопьями падают в просветы между ветвей. Я будто должен что-то найти там, в конце этой дороги, наконец понять, куда ж я шел, разгадать эту примитивную бородатую тайну, этот долбаный секрет Полишинеля под названием «смысл жизни». Я вдруг почувствовал непреодолимую ярость: не может быть, чтобы там ничего не было! Не может, черт побери, быть! Чей-то вопль пробился в мое поврежденное похмельным синдромом сознание, и, будто со стороны, я увидел дешево, но с претензией одетого мужчину средних лет славянской наружности, размахивающего палкой и орущего на весь лес. И еще я увидел пожилого мужчину в походной куртке, старых джинсах и сапогах. В руках он держал корзину, полную грибов, а из-под вязаной кепки торчали седеющие кудри и смотрели лукавые молодые глаза.

— Что не так? Можно вас спросить, куда вы идете?

От неожиданности я сел на подвернувшийся пень и захохотал. Смех булькал во мне, как пузырьки в местном гейзере, он переливался из меня в звенящий воздух, смешивался с каплями дождя и улетал куда-то в лазни, путался в кустах и продирался сквозь плющ. Он то взмывал, как фонтан, то тихо крался по жухлости и сырости под ногами. Чех удивленно смотрел на меня, потом неожиданно поставил корзину на землю, хлопнул меня по плечу и тоже захохотал. Хохот у него был хриплый и какой-то нежный, будто сухари мелют. От неожиданности я вскочил и опрокинул его корзину. Маслята, подосиновики и еще какие-то неведомые мне грибы покатились по склону. Я бросился их собирать. Грибы издевательски подставляли мне маслянистые шляпки, дойчмановские ботинки отчаянно скользили в мокром игольнике, а я просто умирал от хохота. Когда мы собрали грибы по новой, чех вытащил бутылку пива, и мы мигом заглотили ее, вытирая слезы и отряхивая налипшие кусочки лесной подстилки.

— Йяк те именуешь?

— Михаил.

— И я Михаил — Милош Новотны. Куда тебе?

— В центр.

— Не туда идешь. Тут в Лоджи и дале. Пойдем, мне до Почтарской, по пути. Ты отдыхаешь или до делу?

— Я отель ищу недостроенный, вот тут на карте.

— Так это ж ты уже давно прошел. Я тебе покажу. Ты с Москвы?

— Точно.

— У вас там много танков, в Москве. Ты танки видел?

— Ну, видел на параде, когда еще в школе учился. Потом не видел, в армии не служил.

— А я здесь ваши танки видел. На Млинской колоннаде, прямо тут танки стояли. Хорошие танки, большие. Я тоже в школе учился. Мы с уроков убегали, чтобы посмотреть. А потом они стрелять стали.

— Это в войну, что ли?

— Зачем в войну? Но можно и так сказать, в войну. Только это уже в шестьдесят восьмом было. Уже не та война, а так просто танки. Прямо на колоннаде. Там одни русские. И тогда русские, и сейчас. Но это как уж так вышло. Сейчас танков нет. Сейчас все купили русские. Отели, магазины. Тут в лесу нет русских. Тут грибы. Ну вот — такой отель ты ищешь?

Я понял, почему не нашел его раньше. Передо мной стояла недостроенная кирпичная коробка, отчаянно напоминающая заброшенные корпуса доперестроечного завода. Лес, как мог, попытался скрыть уродливый нарост — обвил зеленью, прикрыл ветками, — но восемь этажей не скроешь, и он решил просто не замечать кирпичного уродца, как не замечают ссадину или порез, пока не загноится.

— А тебе зачем? — Милош подозрительно прищурился. — Они забыли про него. Хорошо сделали, что забыли. Еще в девяносто восьмом построили и не вспоминали. Тут грибов много. А они пол-леса загородили, вон видишь, проволока ржавая? Все проволокой замотали, пройти нельзя было. Теперь хорошо. Нет ни прага, ни тына.

Чех оценивающе оглядел мой промокший костюм, позорные ботинки и покачал головой:

— Не, это не твой отель.

— Не мой, — подтвердил я со странной радостью.

— А чей?

— Не знаю. — Я снова сказал чистую правду.

— Тогда идем.

Милош обошел несуразную постройку, вышел на поляну и тихо засвистел странным клекочущим свистом.

Мне стало не по себе. Вспомнились сказки про кровожадных разбойников, голодных вепрей и злорадных великанов. Хлопья сумерек размокли в нескончаемом дожде и превратились в густой кисель, сквозь который едва пробивались зажигающиеся огни города. Стало очень тихо. Так тихо, что я боялся думать, чтобы скрипучие мысли, неповоротливо трущиеся в голове, не спугнули эту бесконечную тишину. Милош тронул меня за плечо и показал куда-то в сторону входа в круглый пристрой, видимо, намеревавшийся некогда стать рестораном. Я как мог старался сфокусировать ускользающее в сторону мокрых ботинок внимание на указанном объекте. И тут я увидел ее. Не знаю, почему я так был уверен, что это она. В зоологии я так же плох, как и во всем остальном. Но это точно была она — олениха, или лань, или косуля, но что-то необычайно женское и грациозно-доверчивое. Милош достал из кармана яблоко и пошел к ней. На миг мне показалось, что она исчезнет, но косуля (назовем ее так) отважно оставалась на месте, ожидая Милоша или яблоко. Я смотрел на удивительные, совершенные формы животного, ощущая каждой клеткой ее напряженное внимание, но не страх. В этот миг я был частью ее мира, частью этого леса, сумерек, дождя, тишины…