Сталин и «русский вопрос» в политической истории Советского Союза. 1931–1953 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Кузнечевский cтр.№ 59

Есть такая записка: «Серов долгое время работал вместе с Берия, Кобуловым и другими, неужто он не знал, как коммунист, о всех этих методах, а если не знал, то как же это он не знал». Если товарищ написал, значит, над этим вопросом задумываются. Центральный Комитет партии верит т. Серову, и поэтому его назначили на такой ответственный пост. Что Серов знал и чего он не знал, я отвечать за Серова не буду. Но у нас нет никаких данных к тому, чтобы не доверять т. Серову. Нельзя придерживаться такого принципа, что если человек работал в органах МВД во времена Берия и Абакумова, значит, ему уже нельзя доверять. Это как раз то, что вы сегодня в своих выступлениях осуждали, что осуждает наша партия. Как же можно так подходить к людям? Ведь если так рассуждать, значит, можно прийти к полному абсурду и говорить, что Хрущеву, Маленкову, Молотову, Булганину тоже нельзя верить, потому что мы работали с Берия много лет. Судить о людях по такому принципу – это значит скатиться на весьма вредный и опасный путь, который вы справедливо осуждаете в своих выступлениях и за что вы критиковали руководителей Ленинградской организации.

Должен сказать, что мы решили в Президиуме ЦК партии созвать совещание работников МГБ и на этом совещании хорошенько поговорить об улучшении работы. Я считаю, что сейчас очень ответственный политический момент, и такое неуважительное отношение к органам нашей разведки не способствует улучшению их работы, а, наоборот, расстраивает работу этих органов. А кому это выгодно? Это выгодно только нашим врагам, всем разведкам, кроме нашей. Дезориентировать разведку Советского Союза – это значит облегчить работу разведки вражеских стран, ослаблять работу нашей советской разведки. Мы не можем допускать такого нетерпимого положения. Поэтому надо наводить необходимый порядок в этом деле. Такой порядок мы наведем. Но надо помнить, что органы нашей разведки необходимо хорошенько поддержать, чтобы советская разведка работала лучше, чтобы она с большей энергией действовала против врагов нашего государства, чтобы советские люди знали, что нам не грозит то, что в работе нашей разведки будут провалы. Поэтому, товарищи, мы поддерживаем и будем поддерживать нашу советскую разведку и органы государственной безопасности, будем доверять им и постоянно их укреплять и всем это советуем делать. Кому не доверяете – снимайте, но раз назначили человека на ответственный пост, то поддержите его, помогайте ему, не дергайте, дайте спокойно, с пользой для дела, работать. Тогда будет польза. Работа с кадрами, с людьми – это очень серьезный вопрос, в котором нельзя допускать перегибов.

О прокуратуре также многие пишут, почему такая жалкая роль была у нашего генерального прокурора. Спрашивают об их беспомощности в обсуждаемом деле. Законный вопрос. Надо знать обстановку, которая была в то время. Тов. Руденко говорил здесь, что Абакумов (тов. Руденко не назвал свою фамилию – это он заходил в камеру к Абакумову) сказал, что кто-кто, а он-то, то есть Абакумов, знает, что прокурор не имеет права заходить в камеру к преступнику, потому что он, когда был министром, сам категорически не допускал этого. Почему? Вот я спрошу у сидящих здесь секретарей райкомов. Вы слушали на заседаниях райкомов партии отчеты начальника районного отделения МГБ? Отчитывался ли он перед райкомом? (Голоса с мест: «Никогда».) Вот в том-то и дело. МГБ в результате интриг Берия и его сообщников и, я бы сказал, в силу ненормальных условий, которые были в то время в работе ЦК, стало не только бесконтрольным, а МГБ стало вроде какого-то контроля над партией. В этом трагедия.

Я помню, когда работал на Украине, там после войны в западных областях буквально была война с остатками вражеских войск и буржуазно-националистическими бандами. Там не просто враги из-за угла стреляли, там они первое время были с пулеметами и артиллерией. Начальники районных отделений МГБ, конечно не без ведома своего руководства, говорили так – мы в райкомы о положении на местах не будем докладывать, потому что они наши секреты из райкомов передают или могут передать бандитам. И на этом основании перестали давать секретарям райкомов доклады о положении дел в данном районе, о действиях вражеских банд. Когда мне рассказали об этом, я тогда сказал – антипартийное дело. Ведь в 1937 году состоялось решение ЦК партии, в котором было осуждено, когда чекистский аппарат был поставлен над партией. Почему же сейчас происходят такие явления? Мои замечания незамедлительно стали известны Абакумову. И тот сразу же стал звонить всем секретарям. Позвонил он и мне – мол, извиняюсь за тех дураков, которые допускают такие беспорядки. Он видит, что его на этом деле с поличным поймали, и начал вывертываться. Вывертываться на словах, а по существу продолжал ту же антипартийную линию. Так что прокурор в таких условиях ничего не значил, прокурор не мог вмешиваться в дела, он был отстранен от выполнения своих обязанностей. Поэтому вот в результате таких грубых нарушений и получились подобные безобразия и беззакония.

Задают мне такой вопрос: «Прошу Вас разъяснить, было ли указание ЦК руководству обкома об освобождении всех технических и ответственных работников, ранее работавших при Кузнецове, из аппаратов обкома, горкома и райкомов?» Товарищи, думаю, что вам самим понятно, что Центральный Комитет партии не давал такого указания и вы не давали такой директивы своему руководству. Но логика борьбы имеет свои законы. Если бы я, например, узнал, что Иванов является контрреволюционером, то я являюсь врагом не только ему, но врагом всех его друзей. Верно? Это верно. Вы поймите, отсюда все начинается. Если бы мне позвонил Козлов, когда есть установка, что Кузнецов – враг, Попков – враг, и спросил, как быть с людьми, которые близко с ними работали, например, стенографистка, я бы сказал: если Кузнецов или Попков враги, уберите стенографистку. Казалось бы, техническая должность. Но стенографистка находится на заседаниях, она все записывает, она знает наши разговоры, она может быть источником информации вражеских сил. Или тот же невинный сторож в райкоме или горкоме. Мы с вами работаем, бросаем разные черновики, копии документов. Вы думаете, что они никому не нужны. Но врагам они очень нужны. Брошенный материал, черновик, представляет для них огромную ценность. А сколько еще у нас расхлябанности! Ушел работник, а документы на столе оставил; приходит, документы целы. Целы, но сфотографированы, документы на месте, а ценные данные, возможно, уже пошли за границу. Это мог сделать небольшой человек, который умеет щелкнуть из фотоаппарата и все, у него функция очень небольшая – он всего лишь сторож. Вот вы и подумайте, правильно ли люди делали, когда обновляли аппарат, располагая данными о том, что во главе этого аппарата стояли враждебные люди. Я говорю: правильно. Сейчас легко умным быть, когда решение ЦК вышло, когда известно, что эти люди не виновны. И вот начинают судить о поступках людей, которые делали правильное дело, заботясь об укреплении партийного аппарата. Они стояли тогда на позициях решения ЦК партии, а некоторые хотят наказать этих людей за вчерашний день, когда они вместе с ними поддерживали эти действия. Так нельзя. Нельзя искать козла отпущения, хотя фамилия у вашего секретаря и Козлов. (Смех в зале.)

Я прошу вас правильно понять меня – я не хочу выводить из-под критики руководство, критиковать надо, и это полезно, но я хочу, чтобы при рассмотрении всех этих вопросов не отыгрались на этих людях, чтобы отвести, как громоотвод, удар от других, которые могут говорить – вы бейте вон тех, а мы такие хорошие, мы ни при чем. Разве не могли мы справиться с Андриановым, когда заметили, что он начал финтить с Берия? Андрианова мы с вами освободили, когда увидели, что он допускает грубые ошибки, работает не так, как следует. Мы могли бы и раньше это сделать, если бы у нас было другое отношение. За те проступки можно кого-то больше, кого-то меньше осуждать, но в целом осуждать проводимую линию нельзя, потому что они в других условиях эти проступки совершили, полагая, что тогда в организации оставались пособники осужденных врагов. Тогда в тех условиях их действия не были проступками. Закон обратной силы не имеет, а некоторые хотят сейчас вернуться к этим вопросам.