Лесной голосок (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Скребицкий cтр.№ 7

Много раз на ранней заре Анна Михайловна, ребята и Николай Иванович наблюдали это зрелище из окон школы.

Лишь запертый Тетерюк не мог принять участие в общем веселье и токовал один в кладовке.

– А давайте-ка выпустим его на волю, – предложил кто-то из ребят. – Зачем зря взаперти держать!

Все согласились.

– Только знаете как выпустим, – сказала Анна Михайловна, – сперва завяжем белую тряпочку на лапке, чтобы заметить его, и выпустим рано утром, когда тетерева к нам слетятся. Привяжем верёвочку к двери кладовки и откроем во время тока.

Так и сделали.

На другое утро в самый разгар тока дверь кладовки тихо приотворилась, и Тетерюк, весь распушившись, с белой перевязью на лапке, выскочил на поляну. В своём боевом задоре он, верно, даже и не понял, что произошло. Он захлопал крыльями, подскочил и затоковал среди тетеревов. И токовал всё утро. А когда пригрело солнышко, вместе с остальными улетел в лес.

Ребята были озабочены, прилетят ли тетерева на следующее утро токовать на их поляну.

Ещё задолго до рассвета дети собрались в школе и, столпившись у окна, ждали, когда забрезжит заря. «Прилетит или нет?» – этот вопрос занимал и Анну Михайловну, и Николая Ивановича, и, уж конечно, в первую очередь всех ребят.

Но вот слегка посветлело. На прозрачном зеленоватом небе стали вырисовываться вершины леса. Часы в школьном коридоре пробили три. И, словно отвечая на их утренний звон, откуда-то из темноты раздался знакомый призывный клич: «Чу-фшшшш, чу-фшшшш!..» В лесу ему отозвался другой, третий… Послышалось хлопанье крыльев – тетерева слетались на полюбившееся им местечко.

Всю весну протоковали они на школьной поляне. И среди этих нарядных лесных петухов, кажется, больше всех суетился, скакал и приплясывал один – с белой перевязью на лапке, будто дирижёр и распорядитель танцев на весёлом лесном балу.

В зимнем тумане встаёт холодное, тусклое солнце. Спит заснеженный лес. Кажется, всё живое замёрзло от этой стужи – ни звука, только изредка потрескивают от мороза деревья.

Я выхожу на лесную поляну. За поляной – густой старый ельник. Все деревья обвешаны крупными шишками. Шишек так много, что под их тяжестью склонились концы ветвей.

Как тихо! Зимой не услышишь пения птиц. Теперь им не до песен. Многие улетели на юг, а те, что остались, забились в укромные уголки, попрятались от лютого холода.

Вдруг словно весенний ветерок прошумел над застывшим лесом: целая стайка птиц, весело перекликаясь, пронеслась над поляной. Да ведь это клесты – природные северяне! Им не страшны наши морозы.

Клесты облепили вершины елей. Птички ухватились за шишки цепкими коготками и вытаскивали из-под чешуек вкусные семена. Когда хорош урожай шишек, этим птицам не грозит бескормица зимы. Везде себе еду разыщут.

Я стоял на поляне и наблюдал, как хлопотали клесты в своей воздушной столовой.

Утреннее солнце ярко освещало зелёные вершины елей, грозди румяных шишек и весёлых, пирующих птиц. И мне почудилось, что уже пришла весна. Вот сейчас запахнет талой землёй, оживёт лес и, встречая солнце, защебечут птицы.

Любуясь клестами, я вдруг увидел, как один из них, подлетев к старой ели, скрылся в заснеженных ветках, словно юркнул в снеговую пещерку. И тут мне вспомнилась одна замечательная особенность из жизни этих птиц – особенность, которой я никогда не мог поверить. А вот теперь представился случай самому проверить.

Крадучись, я подобрался к той ели и полез вверх по стволу. Острые иглы царапали лицо и руки, но я карабкался всё выше и выше.

Уже близка и вершина, а на дереве ничего нет.

Я начал спускаться и вдруг прямо перед собой увидел то самое, чего уже не надеялся найти: среди обледенелых, покрытых снегом веток едва виднелось небольшое гнездо, а в нём, как весной, озабоченно распушившись, сидела зеленоватая птичка – самочка клеста.

Неловким движением я качнул ветку. Испуганная птица вспорхнула. Я наклонился и замер от изумления: в гнезде копошились только что вылупившиеся, совсем голые птенцы.

Над самым гнездом свешивались заснеженные ветви. В лесу от мороза трещали деревья, а здесь, меж сучьев старой ели, будто уже наступила весна: заботливая мать выводила птенцов.

Я поскорее слез с дерева, чтобы не тревожить эту удивительную семью. Легко спрыгнул в снег, огляделся, и зимний лес уже не казался мне, как прежде, угрюмым и безжизненным.

Стоя под деревом, я тёр закоченевшие в шерстяных варежках руки, посмеивался над собой и всё думал о голых малышах в гнезде, которым не страшна зимняя стужа.

Мы с дедом, лесником, возвращаемся с охоты на вальдшнепов, по-нашему, по-охотничьему, – с тяги.

Весна. Ночь. Весь лес, и небо над ним, и всё кругом залито прозрачным лунным светом.

Молодой месяц тонким лимонным ломтиком желтеет в вершинах деревьев, и кажется, что от него разлилась в воздухе душистая, терпкая свежесть.

Мы идём по лесной вырубке. На зеленоватом небе будто тушью выведены чёрные силуэты одиноких сосен. Лес спит. Спят в вершинах деревьев чуткие лесные птицы.

Вдруг перед самым моим лицом кто-то бесшумно взлетает. Невольно вскидываю ружьё и тут же опускаю. Ведь это не дичь – это ночная ласточка-козодой, по-деревенски «полуночник».

В тот же миг раздаётся выстрел. Козодой спотыкается в воздухе, падает.

– Дедушка, зачем ты стрелял? Ведь это же полуночник.

– Знаю, потому и стрелял, – ворчит дед.

Я поднимаю убитого козодоя. Странное существо. Ни на одну птицу не похож. У всех птиц клюв как клюв, а у этого настоящая пасть, как у лягушки.

В тусклом лунном свете на теле птицы перьев не видно, и вся она, серая, как мышь, с длинным хвостом и широко раскрытой пастью, кажется каким-то фантастическим животным, неизвестно откуда залетевшим в наши трущобы.

– А жаль, дедушка, что ты его убил, – говорю я, – хорошая птица. Для леса пользу приносит – ночных бабочек и других вредных насекомых ловит.