Чудо на Гудзоне - читать онлайн книгу. Автор: Чесли Салленбергер, Джеффри Заслоу cтр.№ 48

Через считаные секунды мы с Джеффом ощутили внезапную, полную и двусторонне симметричную потерю тяги. Это было не похоже ни на что из того, что мне прежде доводилось испытывать в кабине. Это шокировало и ошеломляло. Нет иного способа это описать. В отсутствие нормальных шумов двигателей воцарилась жуткая тишина. Донна и Шейла впоследствии говорили мне, что в салоне стало тихо, как в библиотеке. Единственным звуком, который еще доносился от двигателей, было некое ритмичное постукивание и дребезжание – точно кто-то держал палку у спиц вращающегося велосипедного колеса. Этот странный авторотационный звук доносился из исковерканных двигателей.

Когда ты заставляешь тягу в более чем 40 000 фунтов (около 18 т) толкать свой 150 000-фунтовый (68 т) самолет круто вверх и эта самая тяга внезапно пропадает полностью… ну, это не может не привлечь внимание. Я чувствовал, как пропадает инерция движения и самолет замедляется. Ощутил, как оба двигателя стопорятся. Если бы только один двигатель был разрушен, самолет бы чуть повело в одну сторону благодаря тяге в продолжающем работать двигателе. Этого не случилось. Поэтому я очень быстро понял, что мы имеем дело с беспрецедентным кризисом.

Если бы мы потеряли один двигатель, то сохранили бы управление самолетом и следовали процедурам для этой ситуации. Мы бы объявили аварийную ситуацию, сообщили диспетчеру о потере одного двигателя и получили бы разрешение на экстренную посадку в наиболее подходящем ближайшем аэропорту. Потом сказали бы бортпроводникам и пассажирам, что происходит. Это была бы чрезвычайная ситуация, но мы почти наверняка приземлились бы благополучно – вероятно, в аэропорту Ньюарка, где ВПП длиннее, чем в Ла-Гуардии.

В моей практике прежде никогда не случалось отказа даже одного двигателя. Двигатели в наши дни настолько надежны, что профессиональный пилот гражданской авиации может за всю карьеру не потерять ни одного. До рейса 1549 я шел как раз к этому идеальному рекорду.

Салленбергер (3:27:15): У нас один глохнет… они оба глохнут.

(3:27:18): Начинается громыхание [14] .

(3:27:18,5): Зажигание включить.

(3:27:21,3): Запускаю APU [15] .

Не прошло и восьми секунд после столкновения с птицами, как я, осознав, что мы остались без двигателей, понял, что это суровейшее авиационное испытание, с каким я когда-либо сталкивался. Это было самое тошнотворное, самое мучительное чувство, какое когда-либо испытывал в своей жизни, – словно душа проваливается сквозь пятки и летит в бездну.

Я сразу же интуитивно понял, что мне нужно взять управление на себя, а Джеффу – заняться ОСЭ (оперативным сборником экипажа для нестандартных ситуаций).

– Мой самолет, то есть «управление принял», – сказал я ему в 3:27:23,2.

– Твой самолет, то есть «управление передал», – подтвердил он.

Этот важный протокол гарантировал, что мы оба понимаем, кто управляет полетом.

В отработанных чрезвычайных ситуациях, к которым мы готовимся, например, при потере одного двигателя, у нас было бы время пройтись по контрольным перечням и поразмыслить над решениями. В этих случаях, как правило, оптимальный вариант, когда второй пилот ведет самолет, чтобы капитан мог оценить ситуацию, принять решения и дать указания.

Уже в эти первые секунды я понимал, что мы столкнулись с чрезвычайной ситуацией, которая требовала нестандартных решений. Когда стремительный поток информации хлынул в мое сознание, я не сомневался, что самое лучшее решение – взять управление на себя.

Причины были мне ясны. С одной стороны, у меня был бо́льший опыт пилотирования А320. Джефф был новичком по сравнению со мной на этом типе самолетов. К тому же все наземные ориентиры, которые мне нужно было видеть, чтобы судить о том, куда мы сможем направиться, находились с моей стороны самолета.

Я также знал, что, поскольку Джефф только что проходил подготовку на А320, он обладал более «свежим» опытом отработки процедур в чрезвычайных ситуациях. Он мог быстрее найти нужный раздел среди тех ста пятидесяти, что имеются в нашем «Оперативном сборнике экипажа» (ОСЭ). Он как нельзя лучше подходил для этой работы.

После того как я принял управление самолетом на себя, две мысли мелькнули у меня в сознании, обе – порождение защитной реакции рассудка: Не может быть, чтобы это было на самом деле. Не может быть, чтобы это происходило со мной.

Я сумел заставить себя отбросить эти мысли почти мгновенно. Учитывая серьезность ситуации, я знал, что у меня есть считаные секунды на создание плана действий и считаные минуты на приведение его в исполнение.

Я осознавал свое тело. Чувствовал приток адреналина. Уверен, мое артериальное давление и пульс зашкаливали. Но я также знал, что должен сконцентрироваться на ближайших задачах и не позволять физическим ощущениям отвлекать меня.

Джефф, судя по всему, был также занят делом. Вид у него был деловой, сосредоточенный на своей задаче. Он потом говорил, что «мозги у него вспухли, как при жестокой простуде», но мне в то время казалось, что его голос и поведение оставались невозмутимыми. Мы оба остро осознавали, насколько все это ужасно, – просто не тратили зря время, изъясняя это друг другу словами.

Я никогда не забывал слова, сказанные астронавтом Джоном Янгом незадолго до полета в космос. Когда его спросили, тревожат ли его вероятный риск или возможность катастрофы, он ответил: «Любой, кто сидит на верхушке самой большой в мире системы, работающей на водородно-кислородном топливе, зная, что ее подпалят с конца, и при этом ничуть не беспокоится, не вполне осознает ситуацию».

Мы с Джеффом отчетливо понимали всю серьезность нашего положения и были очень обеспокоены. Успеха можно было добиться, если бы при каждом очередном стечении обстоятельств в последующие секунды мы смогли решить очередную подброшенную нам проблему. Несмотря на все это – поврежденный самолет, ощущения в теле и предельную быстроту, с которой нам приходилось действовать, – я был уверен, что мы можем справиться.

Есть три общих правила, касающиеся любой авиационной чрезвычайной ситуации. Мы узнаем о них на наших самых первых летных уроках. А для тех из нас, кто служил в армии, эти правила кодифицированы.

Сохраняй управление воздушным судном.

Всегда убеждайся в том, что кто-то пилотирует самолет и сосредоточен на сохранении наилучшей траектории полета. Что бы ни происходило помимо этого, ты должен помнить, что в первую очередь надо управлять самолетом, потому что, если ты этого не сделаешь, печальный исход не заставит себя ждать.

Будут возникать побуждения заняться другими вещами: обдумать частности данной чрезвычайной ситуации, диагностировать неисправности, найти нужные разделы ОСЭ, поговорить с диспетчерской службой. Все это необходимо делать, но не за счет пилотирования самолета.