Сарум. Роман об Англии - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 62

В письме ни слова не говорилось о Лидии. Наверняка сенатор Гракх запретил ей переписываться с возлюбленным, а Марк не стал о ней упоминать, чтобы не расстраивать приятеля.

Портий с удвоенной силой погрузился в работу.

«К концу лета я с честью вернусь в Рим», – пообещал он себе.

Сведения, сообщенные Марком, неожиданно подтвердились. До Сорбиодуна дошли вести о том, что Светония отозвали в Рим, а новым наместником стал Публий Петроний Турпилиан – по слухам, человек милостивый и добросердечный. Портий, пытаясь напомнить о себе новому наместнику, отправил ему почтительное послание, но ответа не получил.

Пришло лето, заколосились поля. Год выдался урожайным, и юноша гордился своими достижениями. Ближе к осени Портий с радостью узнал, что прокуратор желает лично осмотреть императорские владения.

Классициан нисколько не изменился: худощавый лысеющий муж чина с внимательными голубыми глазами больше походил на ученого, чем на чиновника. Несмотря на высокий пост, он приехал в Сорбиодун в сопровождении лишь трех секретарей и младшего прокуратора. Легионеры поставили в саду просторную палатку, и прокуратор остался доволен скромным жильем. Весь день он провел в обширных императорских владениях, осмотрел хозяйство и изучил отчеты о доходах. Ни замечаний, ни похвалы Портий от него не услышал, но полагал, что произвел на прокуратора хорошее впечатление.

Вечером в Сорбиодун неожиданно явился Тосутиг, засвидетельствовать почтение прокуратору. На этот раз кельт пришел в белоснежной тоге и изящных плетеных сандалиях и, к безмерному удивлению Портия, сбрил усы. Классициан по достоинству оценил местного правителя и с подобающим уважением пригласил его к себе в палатку.

Обменявшись любезностями с прокуратором, Тосутиг попросил личной аудиенции. Классициан, не желая обидеть правителя, велел всем удалиться.

Последующая беседа показала, что Тосутиг наконец-то овладел искусством успешных переговоров и произнес короткую, но внятную речь гордо и с достоинством.

– До меня дошли слухи, прокуратор, – начал он, – что ты, в отличие от некоторых, уважаешь наши края и местное население. Как известно, когда покойный божественный император Клавдий посетил Британию, я одним из первых принес ему в дар лучшую часть своих владений, те самые земли, которые ты сегодня осматривал. Мой род владел этими землями даже в ту пору, когда Римской империи еще не существовало. – Он помолчал и, чуть повысив голос, с нажимом добавил: – Однако же твои чиновники посещали императорское имение всего раз в год, и некогда плодородные земли пришли в запустение – сточные канавы замусорены, изгороди повалены, овцы не знают ухода, почва истощилась, все заброшено. С императорскими владениями обращаются дурно. – Затем, словно бы успокоившись, Тосутиг продолжил: – Однако же недавно прибыл чиновник, который отнесся к своим обязанностям с должным рвением и усердием. Он начал восстанавливать запущенное хозяйство – я подчеркиваю, только начал. Для того чтобы добиться настоящего достатка, потребуются годы напряженного труда. Хочется верить, прокуратор, что твои люди осознают необходимость содержания императорских владений в образцовом порядке и твой чиновник не уедет, едва восстановив запущенное хозяйство, – заключил Тосутиг и отвесил церемонный поклон.

Кельт не стал упоминать о желании выдать дочь замуж за римлянина и даже не назвал юношу по имени, сообразив, что Портия взяли в свиту Классициана поневоле, без постоянного назначения – и лучшей должности для него у прокуратора не существовало.

На следующий день при встрече с Классицианом юный римлянин поведал ему о своих замыслах, которые так разгневали Светония. Впрочем, прокуратору было об этом известно.

– Ты видишь, на что я способен! – с жаром вскричал юноша. – Я вернул к жизни запущенное имение. Умоляю, прими меня в свиту, поручи дело поважнее. В Лондиниуме я принесу тебе больше пользы и смогу с честью вернуться в Рим.

Выслушав Портия, Классициан покачал головой:

– Юноша, ты усерден и смышлен, но слишком горяч и нетерпелив. Прошлые ошибки тебя ничему не научили.

– Но ты же сам обвинил Светония в чрезмерной жестокости! – воскликнул Портий.

– Верно, – сурово ответил Классициан. – Но я прокуратор, а ты…

Портий смущенно покраснел.

– Ты славно потрудился, – продолжил прокуратор, сменив гнев на милость. – Твое усердие весьма похвально, однако негоже местным жителям думать, что римляне не умеют вести хозяйство и не заботятся о своих владениях. О возвращении в Рим мы поговорим через два-три года, когда к тебе придет признание и слава за твои труды.

Два года представлялись Портию вечностью. Он знал, что так долго Лидия ждать не станет.

– Порученное дело всегда следует выполнять с честью, – добавил Классициан, заметив огорчение юноши. – Возможно, даже я буду исполнять свои обязанности здесь, в провинции, до самой смерти. Мне нужны люди, на которых можно положиться. Если ты не собираешься оставаться на своем посту, то хорошей рекомендации я тебе не дам.

– Я хотел вернуться в Рим, – вздохнул Портий.

– Этого все хотят, – улыбнулся прокуратор и серьезно добавил: – Сейчас в Риме неспокойно. Послушайся моего совета, оставайся здесь, в безопасности.

На следующий день прокуратор уехал из Сорбиодуна. На прощание он сказал Портию:

– Обзаведись приличным жильем.

Юноша со слезами на глазах смотрел вслед путникам.

Спустя два дня в Сорбиодун приехала Мэйв верхом на резвой гнедой кобылице, ведя в поводу еще одну лошадь – великолепного солового жеребца, хотя и несколько тяжеловесного, как все лошади на острове. Портий восхищенно поглядел на него.

– Тебе что-то привиделось? – рассмеялась девушка.

– Отличный жеребец, – вздохнул римлянин.

– Отец купил, – кивнула она и с лукавой улыбкой добавила: – Если сумеешь с ним совладать, прокатимся вместе.

Портий с готовностью согласился и вскочил в седло.

– Моя лошадь быстрее! – крикнула Мэйв и, бросив ему поводья, поскакала к тропке, ведущей на взгорье.

Юноша рассмеялся – скачки так скачки, чего не сделаешь ради красавицы. Он пропустил ее на сто шагов вперед и поскакал следом. Соловый жеребец, хотя и сильный, не подчинялся незнакомому наезднику и с трудом взбирался по крутой тропе, а резвая кобыла проворно неслась вперед. Девушка ловко сидела в седле, рыжие волосы развевались на ветру.

– Она – как богиня Эпона! – прошептал Портий. – Словно рождена на коне.

Мэйв и правда казалась воплощением богини – покровительницы лошадей, которой поклонялись и кельты, и римляне. Она доскакала до вершины холма, обогнула дун и с хохотом помчалась по взгорью на северо-запад.

На взгорье сильный жеребец ускорил шаг и начал постепенно нагонять гнедую кобылицу, но поравнялся с ней только на полпути к заброшенному святилищу. Наконец они сменили рысь на галоп, потом перешли на шаг. И лошади, и всадники тяжело дышали.