Сарум. Роман об Англии - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 211

Под напором осадной артиллерии парламентских войск один за другим рушились роялистские оплоты. В октябре 1645 года Кромвель, направляясь на осаду королевского гарнизона в Кларендоне, проехал через Солсбери. Парламент назначил Филиппа Герберта, графа Пемброка, опекуном малолетней дочери короля, принцессы Елизаветы, и отправил ее в Уилтон-Хаус, в то время как лорд Ферфакс готовился захватить Оксфорд – последнюю надежду Карла I.

Круглоголовые праздновали победу и занимали влиятельные должности в парламенте. Депутатом от Солсбери стал Джон Доув, близкий друг Джона Айви, мэра Солсбери, а Эдмунда Ладлоу избрали депутатом от графства Уилтшир. Сэр Генри Форест наконец-то объявил, что он поддерживает парламент.

– Ну, теперь в нашей победе никто не усомнится, – язвительно заметил Эдмунд Шокли.

Сарум вернулся к прежней, спокойной жизни, хотя в прошлом году десятитысячное войско клобменов-дубинщиков и встретилось с круглоголовыми под Шафтсбери. Солдаты Армии нового образца грабить усадьбы не стали, и Маргарет с облегчением перевела дух: похоже, скоро настанут мирные времена.

А вот Эдмунд отчего-то приуныл и таил в себе печаль, как будто победа в борьбе за правое дело его не радовала. Иногда он целыми днями просиживал в одиночестве, тяжело вздыхая и бормоча:

– За что мы боролись? Зачем все это?

По ночам его преследовали кошмары, и он просыпался с именем погибшего брата на устах. Маргарет не понимала причины его страданий – о том, что случилось на поле боя под Нейзби, она ничего не знала.

Иногда из Лондона приезжал Обадия. С приходом к власти пресвитериан он обрел уверенность в своих силах и, вдали от семьи, добился значительных успехов на поприще суровой Пуританской церкви, с ее старейшинами и синодами. Эдмунд напоминал Маргарет, что Обадия, несмотря на все свои недостатки, – прекрасный проповедник и умеет убеждать.

В один из приездов Обадии, зимой 1646 года, Маргарет впервые заметила, что Эдмунда гложут сомнения.

Братья обсуждали политическую ситуацию в стране. Что делать дальше теперь, когда король посрамлен? Будет ли парламент править самостоятельно или короля вернут на престол, но резко ограничат его власть? В любом случае какого рода власть установится в стране?

– Править страной будет парламент, – решительно заявил Обадия. – Не важно, с королем или без короля. И Англия обратится в пресвитерианство.

Взгляды Обадии, который всю войну провел в Лондоне, читая проповеди и обучая отпрысков влиятельных парламентских семейств, в точности отражали убеждения депутатов парламента.

– Но ведь не только пресвитериане – противники тирании, – напомнил Эдмунд брату. – Есть еще англиканцы, баптисты и прочие.

– В Англии и Шотландии должно быть единое вероисповедание – пресвитерианство, – ответил Обадия, считая, что в прошлых бедах страны виновата религиозная разобщенность. – А католиков и прочие ереси следует запретить.

– Пресвитериане – суровые правители, – вздохнул Эдмунд.

– Разумеется.

– А что будет с армией? – спросил Эдмунд, вспомнив своих со ратников, добрых христиан, ратовавших за свободу вероисповедания.

– Армию распустят, как только надобность в ней отпадет.

– А жалованье солдатам заплатят? Парламент вот уже сорок недель кавалерийским полкам денег не дает.

– Заплатят, сколько смогут.

– И за что же мы тогда сражались? – повторил Эдмунд мучивший его вопрос.

– За пресвитерианский парламент, за изгнание всех епископов, за искоренение англиканства и папистов.

– По-твоему, это свобода?

– Да.

– А кто будет выбирать пресвитерианский парламент?

– Те же люди, что и сейчас.

– Нет, мы сражались за большее, – недовольно поморщившись, заметил Эдмунд.

Младшие офицеры из низших сословий превратили Армию нового образца в средоточие радикальной мысли. Английские йомены и ремесленники требовали новых прав и свобод: свободы вероисповедания, всеобщего избирательного права и проведения ежегодных выборов в палату общин.

– Некоторые считают, что право голоса должно быть у каждого домовладельца, – пояснил Эдмунд. – А может быть, и вообще у любого мужчины.

Подобные радикальные взгляды принадлежали так называемым левеллерам – уравнителям, – которые уже не первый год добивались народовластия, однако их требованиям никто не придавал значения.

«Если армия превратилась в рассадник крамолы, то чем скорее ее распустят, тем лучше», – подумал Обадия и хмуро осведомился:

– Даже у слуг? Неужели ты согласен с левеллерами?

Поразмыслив, Эдмунд ответил:

– Нет, всеобщее избирательное право не имеет смысла. Но если человек связан со страной – например, владеет землей или своим делом, – то вреда в нем не будет. По-моему, это естественное право человека.

Обадия не верил своим ушам: как смеет Эдмунд, глава семейства Шокли, выражать подобные взгляды?

– Это приведет к пагубной демократии и хаосу! – гневно вскричал Обадия. – Если этим закончится наша война, то лучше бы мы сражались за короля!

– Между прочим, некоторые парламентарии до сих пор отдают предпочтение власти короля, – напомнил Эдмунд.

– Ты переменился, – с отвращением произнес Обадия.

– Верно, – ответил Эдмунд. – По-моему, мы сражались за победу над тиранией короля, а вместо нее заполучили тиранию пресвитеров.

После этого разговора Обадия стал реже приезжать в Сарум.

Только много позже, уже взрослым человеком, Самюэль узнал, что именно произошло через неделю после приезда Обадии.

Увидев, что к усадьбе приближается всадник на взмыленном коне, юный Самюэль побежал в поле к Эдмунду, схватил его за руку и потащил к дому, чтобы сводный брат сам увидел нежданного гостя.

Чарльз Муди прискакал из Оксфорда. После битвы при Нейзби он повсюду следовал за королем, но теперь, когда исход войны стал ясен, решил вернуться домой, в Шафтсбери.

В Сарум он приехал, чтобы отдать родным шпагу Натаниэля, которую бережно хранил вот уже год. Чарльз, поклонившись Маргарет, осторожно положил на стол шпагу и прядь волос Натаниэля.

– Прости, что я раньше тебя не известил, – печально сказал он. – После Нейзби мне было не до писем.

Маргарет грустно улыбнулась, глядя на юношу. Изможденное, бледное чело Чарльза избороздили глубокие морщины, под ввалившимися глазами залегли темные круги – неизгладимые отметины войны. До приезда Чарльза Маргарет старалась не думать о погибшем брате, пытаясь унять неизбывную боль в душе, но теперь ей почудилось, что Натаниэль незримо присутствует рядом и, покуривая трубку, с лукавой улыбкой смотрит на сестру.

Что там говорит Муди? А, выражает соболезнования… Маргарет рассеянно кивнула и поблагодарила юношу.