Сарум. Роман об Англии - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 168

Мартин согласно закивал.

– Обрати внимание, Христос сказал «твой меч», из чего следует… – для пущей убедительности Портеорс возвысил голос, – что у апостолов были принадлежащие им вещи. Опять же Господь наш упрекнул Петра не за то, что у него есть меч, а за то, что Петр собрался воспользоваться оружием в неподобающее время и в неподобающем месте. – Тут он удовлетворенно улыбнулся. – Так что Священное Писание не воспрещает владения личным имуществом.

Мартин был знаком с подобными рассуждениями, которыми широко пользовались средневековые схоласты, а потому промолчал.

Портеорс, заметив, что ему не удалось переубедить упрямца, хмуро спросил:

– А еще что?

– Еще я против того, что вы за деньги отправляете заупокойные службы и продаете индульгенции, как будто от кары Господней можно откупиться презренным серебром. А еще вы деньги берете за возжигание свечей и лампад перед образами святых!

– А с этим что не так? – не выдержал Стивен Шокли (гильдия торговцев выделяла немало средств на то, чтобы перед изображениями тех святых, которые считались покровителями торговли, всегда горели свечи). – Как иначе почтить их память?

– В Библии говорится, что праведник должен вести скромный образ жизни и с молитвой вершить добрые дела. О жадных господах, разжиревших на церковных хлебах, там не упоминается, – невозмутимо заявил Мартин.

Уиклиф нещадно клеймил алчных вельмож, которых король за их заслуги назначал епископами, отписывая в дар богатейшие церковные земли. Такими ставленниками короля были и прежний епис коп Солсберийский, Роберт Уайвил, и нынешний, Ральф Эргхем.

От подобной дерзости Портеорс вначале онемел, а потом с угрозой спросил:

– И что еще?

– А еще я против того, чтобы папа раздавал бенефиции в Саруме всяким чужестранцам, которые сюда все равно носа не кажут.

– Между прочим, по настоянию епископа такого давно уже не происходит, – язвительно ответил каноник. Действительно, тут Мартин ошибся – растущее недовольство жителей Сарума привело к тому, что подобного вот уже два года как не случалось. – Может, ты, как Уиклиф, и папу римского потребуешь изгнать?

– Папу римского… – задумчиво произнес Мартин и не менее ехидно осведомился: – А какого из них?

Портеорс досадливо хмыкнул, а потом внезапно спросил:

– Ты признаешь таинство евхаристии? Как, по-твоему, превращает молитва хлеб и вино в тело и кровь Христову?

Именно в отрицании этого и заключалась самая страшная ересь, но Мартин уклончиво ответил:

– Я хочу, чтобы священники по-настоящему чтили Господа нашего.

После ухода Портеорса Стивен, втайне гордясь убежденностью сына, удалился к себе в лавку, где в одиночестве просидел несколько часов, пытаясь разобраться, согласен ли он с воззрениями Мартина или нет.

Два дня спустя Стивена Шокли предупредили, что за сыном следует лучше присматривать, – на этом все и кончилось. Портеорсу, конечно же, очень хотелось, чтобы дерзкого мальчишку вздернули на дыбу, но в то время английские церковники к сторонникам Уиклифа относились с прохладцей. Инквизиции в Англии не было, и даже Симон Садбери, архиепископ Кентерберийский, не торопился наказывать непокорного проповедника.

– И кто же, по-твоему, праведные христиане? – спросил Шокли сына.

– Нищие монахи, отшельники и мистики, – ответил Мартин.

Торговец в глубине души согласился с мнением сына. Впрочем, после страшного мора к такому выводу пришли многие. Именно в то время Фома Кемпийский и Юлиания Норвичская писали свои благочестивые мистические сочинения, оказавшие огромное влияние на духовную жизнь христианской Европы в последующие века, напоминая о бренности земного существования.

Тем не менее Стивен Шокли был человеком приземленным и практичным.

– Что ж, недовольство свое ты выразил, но об участи родных стоит подумать, – заявил он сыну. – Либо забудь о семье и навсегда убирайся из Сарума, либо держи язык за зубами.

С превеликой неохотой Мартин поддался на уговоры матери и согласился помалкивать, хотя и сказал отцу:

– А вот в Оксфорде или в Лондоне было бы иначе…

Родителям пришлось признать, что в Саруме сын оставаться не собирается.

Вынужденное перемирие между канониками собора и Мартином нарушили июньские события 1381 года, вызванные введением новых подушных налогов.

Поначалу великие крестьянские волнения Сарума не затронули – от взбунтовавшейся бедноты под предводительством Уота Тайлера больше всего пострадали графства Кент и Эссекс и Лондон, где мятежники захватили королевский замок Тауэр. Впрочем, с бунтовщиками быстро покончили – король Ричард II пообещал удовлетворить их требования. Уот Тайлер был убит в стычке, а предводителей бунтовщиков казнили.

Жители Сарума вздохнули с облегчением, однако недовольство вскоре расплескалось по всей стране. На востоке мятежники на все лады повторяли слова проповедника Джона Болла: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был господином?» Подобные заявления власти восприняли с огромной тревогой, ведь цивилизованное общество не может существовать без разделения на господ и слуг. Такими же нелепыми считались и требования отменить феодальную зависимость и ненавистный Статут о работниках.

Неудивительно, что в разжигании недовольства обвинили Джона Уиклифа, хотя восстание нанесло доходам его бенефициев весомый ущерб.

– Своими выступлениями против Церкви Уиклиф внушает глупцам, что они способны взять власть в свои руки, – наставительно изрек Портеорс. – Ничего, Мартин Шокли вскоре осознает свои заблуждения.

Однако же никто не представлял себе, на какую дерзость способен отчаянный юноша.

Когда до Солсбери дошли вести о гибели архиепископа Кентерберийского – Симона Садбери растерзала обезумевшая толпа в Лондоне, – Мартин Шокли, встав посреди рыночной площади, во весь голос выкрикнул:

– Прекрасная новость! Одним проклятым святошей меньше!

Слышали это полсотни горожан.

Епископу Солсберийскому пришлось вмешаться.

Ральф Эргхем, епископ Солсберийский, питал необычное пристрастие к часовым механизмам. В те времена часы были диковинкой. Звонари на церковной колокольне отбивали время суток по меткам на зажженных свечах, изредка сверяясь с песочными часами, но Эргхема это не устраивало.

Едва он погрузился в изучение нового часового устройства – сложной системы шестеренок и противовесов, – как к нему ворвался встревоженный Портеорс с рассказом о преступной выходке Мартина.

К разочарованию молодого священника, почтенный епископ не разгневался, а пренебрежительно махнул рукой, продолжая разглядывать рисунки. Портеорс в замешательстве удалился, так и не заметив окаменевшего лица епископа.

Спустя несколько дней торговца известили, что епископ намерен отлучить от Церкви все семейство Шокли, а вдобавок отобрать сукновальню, – ужасная гибель архиепископа и страх перед бунтовщиками заставили власти ужесточить меры наказания сторонников Уиклифа. Так называемых лоллардов объявили еретиками, а их имущество отбирали в казну.