Сарум. Роман об Англии - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 145

Мэри сообразила, что ей представилась возможность обратить старого ростовщика в христианскую веру. Повелению отца она перечить не смела, но, поскольку иудея отправляли в изгнание, решилась на богоугодное деяние. Честная и добросердечная девушка отличалась пристрастием к земледелию и к схваткам, чем походила на своих саксонских предков. Твердо убежденная в том, что необращенным иудеям грозит геенна огненная, Мэри считала, что король должен обратить их в христианскую веру или стереть с лица земли – так в давние времена Римская империя поступала с языческими племенами саксов. Сейчас Мэри предстояло провести двое суток бок о бок с неверными, и чем больше она раздумывала, тем яснее понимала, что обязана обратить их в христианство.

Как только телеги пересекли Эйлсвейдский мост и направились по дороге на юг, полуграмотная девушка объявила Аарону о своем намерении и начала напористо уговаривать старика покаяться. Всю дорогу от Бритфорда до Фордингбриджа она рассказывала о величии христианской веры и недостатках иудаизма.

Аарон, пряча невольную улыбку, не стал спорить с Мэри, которая, хотя и понимала, что ее уговоры успеха не приносят, тем не менее удвоила усилия:

– Не бойся, старик, мы спасем твою душу!

У Фордингбриджского моста она живописала Аарону ужасы геенны и заявила, что он обязан покаяться в злодеяниях своих соплеменников – ведь именно иудеи Христа распяли! – и что в Судный день не будет пощады тем, кто отвернулся от Спасителя. Старик терпеливо отвечал на ее вопросы, однако объяснил, что не желает отрекаться от бога своих предков.

Заночевали они в Рингвуде, а на второй день Мэри, не желая признавать поражение, перешла от объяснений к обвинениям:

– Ты мздоимец, а мздоимство – грех, так в Библии написано.

– Я не мздоимец, – ответил Аарон.

– Глупости! Ты ссужаешь деньги под проценты!

– Верно, но Библия называет мздоимством чрезмерную наживу, – объяснил он. – За денежную ссуду положено брать процент, иначе давать в долг не имеет смысла.

– Ты вообще не должен брать никаких денег за то, что ссужаешь в долг, – наставительно возразила Мэри, раздраженно качая головой. – Так учит Церковь!

Аарон печально вздохнул – учение Церкви пренебрегало основными принципами торговли и финансирования – и поглядел на саксонскую красавицу: фиалковые глаза, золотистые кудри, крепкая, складная фигура. Он не желал ей зла и хотел лишь, чтобы она перестала с ним спорить, но привычка к точности заставила его ответить:

– Увы, священники не во всем правы. Да, брать чрезмерные проценты за ссуду – преступление, но деньги должны приносить доход.

Он искренне хотел объяснить девушке, в чем заключается ее ошибка, но Мэри недоуменно поморщилась, не понимая, как можно сомневаться в словах клириков.

– Когда твой дед вложил капитал в сукновальню, – продолжил Аарон, – он надеялся, что капиталовложение принесет доход, точно так же как крестьянин, возделывая землю, надеется, что его труды окупятся сполна. Если вложенный труд не приносит отдачи, то продолжать его нет смысла. За зерно и фрукты, привезенные на рынок, платят деньги. Точно так же, если кто-то просит ссудить денег на покупку надела или на строительство сукновальни, за это полагается платить. Ведь те, кто возделывает землю или работает на сукновальне, надеются, что им заплатят за произведенный товар. Пойми, процентная ставка – это всего лишь плата за товар.

Мэри погрузилась в размышления – Аарон объяснял все просто и доступно, но ей все равно что-то не нравилось. Наконец она обрадованно заявила:

– Я возделываю землю, которая приносит плоды, а мой брат делает сукно на сукновальне – так мы зарабатываем деньги.

– Верно, – улыбнулся старик. – Разницы никакой нет. Деньги, вложенные в сукновальню, работают и приносят доход.

– А вот и нет! – торжествующе воскликнула девушка, стукнув кулаком по стенке возка. – Деньги не могут работать, это люди работают! Вот и тебе следовало работать, а не сидеть сложа руки.

Подобных взглядов придерживались не только землевладельцы, но и многие средневековые мыслители, к примеру Роберт Гроссетест и Фома Аквинский. Разумеется, ограниченный ум Мэри был не в состоянии постичь абстрактные принципы, лежащие в основе экономической деятельности цивилизованного общества. Аарон знал, что с предубеждениями, глубоко укоренившимися в сознании девушки, спорить бесполезно.

«Старый иудей так погряз во грехе, что больше не видит разницы между честным трудом и воровством», – подумала Мэри.

Остаток пути они проделали в молчании.

В канун Дня Всех Святых, когда мертвые встают из могил, от пристани в Крайстчерче отошел одномачтовый ботик с прямоугольным парусом. В лодке теснились Аарон и еще трое взрослых и четверо детей – последние представители иудейской общины Уилтона. За провоз капитану заплатили вперед, по шиллингу с человека.

Капитан, сгорбленный и узколицый, вел свой род от древних обитателей пятиречья, которые населяли побережье задолго до прихода римлян. Он грубо подтолкнул иудеев к мачте, чтобы не путались под ногами. На ботике было всего два матроса – капитанские сыновья.

Мэри Шокли отрывисто помахала отходящей лодке и нетерпеливо дернула поводья, направляя возок мимо аббатства Крайстчерч к дороге в Сарум. Лодку оттолкнули от пристани, и она медленно выплыла в спокойные воды мелкого залива. Аарон жадно смотрел на болотистый северный берег гавани, поросший густым камышом, – там гнездились лебеди, а на лугах паслись табуны диких лошадей; по правую руку виднелись полуразрушенные земляные валы древней крепости и невысокий длинный мыс, защищавший гавань от волн. Ботик миновал песчаную отмель и по узкому проливу направился в открытое море. У отмели покачивались рыбацкие лодки; ры баки взглядами провожали судно под парусом, медленно устремлявшееся вдаль от мыса, к Те-Соленту и меловым утесам острова Уайт.

Через двадцать минут Аарон обернулся – под тусклым серым небом чернели очертания мыса.

– Остров в дальнем море, – вздохнул старик.

Иудеи издавна дали это название Британии – острову за узким проливом, скрытому туманной дымкой.

Холодным сумрачным днем мыс казался тоскливым напоминанием об утраченной родине. По морщинистым щекам старика покатились слезы.

Капитан, увлеченный беседой с сыновьями, не обращал внимания на прилив. Внезапно, примерно в миле от берега, суденышко село на мель. Капитан грязно выругался, а иудеи испуганно вздрогнули.

Всем пришлось выбраться на песчаную косу, по колено в холодной морской воде. Капитан с сыновьями с усилием столкнули лодку с отмели и оттащили на глубину, приказав иудеям оставаться на месте. Сыновья забрались в ботик, капитан последовал за ними. Восемь несчастных покорно стояли на песчаной косе.

– Как же вы нас подберете? – выкрикнул один из них.

– А никак, – злорадно ухмыльнулся капитан.

Иудеи растерянно переглянулись.