Сарум. Роман об Англии - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 126

Разумеется, казна была разорена.

В 1244 году случилось еще одно неприятное событие.

Во дворе лондонской церкви Святого Бенедикта обнаружили труп младенца, якобы покрытый зловещими иудейскими письменами. Каноники собора Святого Павла поверили кровавому навету и с почестями похоронили младенца у алтаря как христианского мученика. Король объявил иудеев виновными в злодейском убийстве и обязал их выплатить огромный штраф, в двенадцать раз больше обычного годового сбора, – шестьдесят тысяч марок, или ровно сорок тысяч фунтов.

Аарон из Уилтона, приехав к Годфруа и Шокли, со вздохом сказал:

– Увы, ссуды я вам дать не смогу – денег у меня просто не осталось.

Иудейские общины по всей Англии спешно собирали наличные для выплаты штрафа.

Через неделю Годфруа и Шокли встретились снова, чтобы обсудить, как быть дальше. Встреча запомнилась Питеру на всю жизнь, потому что именно с нее началось его знакомство с политикой.

Наличных денег для постройки сукновальни не было ни у одного из семейств.

– Придется продать усадьбу, – вздохнул Эдвард Шокли.

– Я бы и рад денег дать, но… – Годфруа развел руками.

Владелец Авонсфорда, как и многие феодалы в то время, считался человеком состоятельным, но, хотя жил по средствам, наличными не располагал. Своими имениями он управлял прилежно, хорошо разбирался в сельском хозяйстве и получал доход от многочисленных нововведений: авонсфордские поля засеивали не два, а три раза в год, и озимая пшеница, овес и ячмень прекрасно продавались на рынке в Солсбери; он разводил и тонкорунных линкольнских овец, за шерсть которых платили большие деньги – из нее ткали самое лучшее сукно. В общем, Жоселен делал все возможное, чтобы обеспечить десятилетнему Гуго, своему сыну и наследнику, безбедное существование в будущем.

Однако наличности постоянно не хватало, ведь знатные господа и жить должны подобающе. Об этом знали все, кто был знаком с балладами французских трубадуров или со сказаниями о короле Артуре и его рыцарях. Расходов было много – пиры и развлечения, рыцарские турниры, новое крыло особняка с готическими окнами…

– Богатство есть, а денег нет, – объяснил он сыну.

В таком положении находились почти все феодалы того времени.

Годфруа и Шокли подумывали даже обратиться за ссудой к кагорским менялам.

– Они нас до нитки разденут! – удрученно заметил Эдвард Шокли.

И тут обычно невозмутимый Годфруа не выдержал:

– Во всем король виноват! Король и его проклятые чужестранные советники и фавориты! И его жена-иноземка, и все их алчное семейство!

Питер всегда считал рыцаря верным сторонником короля, поэтому сейчас изумленно заморгал, но последующие слова Годфруа совершенно ошеломили юношу.

– Он хуже ребенка! – воскликнул рыцарь. – Пока мал был, английские советники за него правили, прекрасно обходились без чужеземцев. А теперь он только деньгами сорит да государство разоряет.

Непочтительные высказывания о благочестивом монархе Питер счел чуть ли не богохульством, однако взгляды Годфруа разделяли многие его современники – и знать, и крупные промышленники. Король мечтал об утраченных владениях, но его вассалы о них давно забыли. Недовольство баронов вызывали сводные братья короля и многочисленные французские родственники, которых назначали на доходные должности и щедро одаривали землями. Король облагал баронов непомерными щитовыми сборами, а бароны, в свою очередь, взимали их со своих рыцарей-вассалов. Впрочем, недавнее требование денег бароны сочли чрезмерным и напомнили Генриху о существовании Великой хартии вольностей, которая ограничивала его власть. Годфруа не стал говорить Шокли о слухах, что бароны, возмущенные произволом, собираются избрать совет четырех и ограничить королевскую власть.

Для сына провинциального торговца такие рассуждения граничили с изменой. Питер не знал, что и думать, однако понимал, что расточительность короля разоряет его подданных, в том числе и семейство Шокли. Чтобы не допустить этого, необходимы решительные действия.

Два месяца спустя тяжелые дубовые бревна, из которых должны были сделать валяльные колотушки, по-прежнему лежали на земле; на берегу высились нетронутые груды строительного камня. Наконец в поместье Годфруа снова приехал Аарон.

– Я привез вам деньги, – объявил он. – Но если король снова увеличит талью, эта сумма станет моей последней ссудой.

– А ставка увеличилась? – спросил Годфруа, зная, что иудейским ростовщикам придется увеличить процент, под который выдавались деньги.

– Для вас ставка остается прежней, как и уговаривались, – ответил Аарон.

Жоселен де Годфруа вышел в гардеробную, где хранилось его самое ценное имущество, и, вернувшись, торжественно протянул ростовщику небольшой томик в сафьяновом переплете – полученный от прадеда французский перевод «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского.

– На память о нашей встрече, – сказал рыцарь.

Аарон с благодарностью принял дар.

Через два дня в поместье прискакал гонец от Аарона из Уилтона и с поклоном передал Годфруа небольшой сверток, в котором оказалась еще одна книга – собрание басен под названием «Лисьи сказки», написанных иудеем из Оксфорда; автора звали Берекия ха-Накдан, или, на английский манер, Бенедикт Грамматист. Басни, переведенные на французский, были роскошно иллюстрированы.

«Гордец он, подарков так просто не принимает», – мысленно усмехнулся Годфруа и на следующий день сказал Эдварду Шокли:

– Теперь можно начинать строительство.

1248 год

Осмунд так и не понял, почему Бартоломью, его угрюмый наставник, вдруг невзлюбил своего подопечного. Случилось это примерно через год после начала ученичества Осмунда.

Вечером после работы мальчик сидел у огня в домике каменщиков и наводил последний лоск на лебедя, вырезанного из цельного куска дуба, – фигурку предстояло укрепить на одной из массивных дверей в авонсфордской усадьбе Годфруа. Один из каменщиков заметил, что делает Осмунд, внимательно осмотрел фигурку и подозвал приятелей.

– Да, у него прекрасно получается, – согласились они и пообещали, что научат мальчика резать по камню.

С того вечера жизнь Осмунда волшебно переменилась. С ним несколько раз беседовал Роберт, помощник и заместитель мастера Николаса из Или, а старшие каменщики окружили мальчика вниманием и часто подзывали к себе, показывая различные приемы обработки камня и объясняя секреты ремесла. Гильдия средневековых каменщиков держалась на тесной сплоченности, взаимопомощи и поддержке.

Бартоломью знал и умел многое, к праздности был не склонен, трудился старательно, однако не отличался ни богатым воображением, ни талантом камнереза, а потому удивительные способности ученика его раздражали. Он начал придираться к работе мальчика и несколько раз жаловался мастерам, однако, почувствовав неприязненное отношение старших каменщиков, перестал к ним обращаться. Осмунд все меньше и меньше нуждался в советах своего угрюмого наставника.