Китайская цивилизация - читать онлайн книгу. Автор: Марсель Гране cтр.№ 29

Наиболее последовательно осуществлялось заселение окраинных земель Ганьсу, может быть, потому, что до конца царствования это дело казалось наиболее настоятельным. Огромное число сдавшихся после кампании 121 г. Китаю хуньсесцев были приняты на китайских территориях и перевезены на 20 000 повозках. Сначала их хотели расселить в излучине реки, но потом решили разместить на северных склонах Наньшань и в окрестностях Лобнора. В 112 г. император совершил большую инспекционную поездку по северо-востоку страны и убедился в слабости его обороны. В том же году тибетцы цяны (или линьцянцы), объединившиеся в двадцать племен, соединились с сюнну и проникли в центральное Ганьсу. Со 112 по 108 г. против них действовала армия в сто тысяч человек. В то время тьма людей была отправлена на укрепление Линцзю и на удержание области Дидао (дороги варваров), защищавшей верховья долины Вэй и дающей выход в направлении Кукунора. «Там поселили офицеров, отвечавших за поля и сельскохозяйственные культуры, и воинов, наблюдавших за пропускными пунктами и стоявших в тех местах гарнизонами и обрабатывающих земли». Эта система военной колонизации, дополняемая разведывательной службой, агенты которой набирались из числа давно присоединившихся племен, вроде ицю, привела к тому, что к 62–60 гг., в царствование императора Сюаня и по инициативе Чжао Чунго, в крае не оставалось его обитателей варваров. Так, племя сяньли сократилось с 50 тысяч человек до четырех тысяч. Распространение переселений на оба склона Наньшань привело к превращению западного Ганьсу в магистральный путь китайской цивилизации, влияние которой докатывалось одновременно до Туркестана и предгорий Тибета. Уже в царствование императора Уди Дуньхуан превратился из военного форпоста в один из округов империи.

Не менее блистательной была работа по освоению внутренних областей. Пожалуй, именно при императоре Уди работы по обустройству срединного Китая велись с наибольшим усердием. Поездки и проверки работ самим императором привели к тому, что были сооружены и отремонтированы многочисленные дороги, в особенности в 112 г. Главным общественным предприятием оставалась прокладка каналов для перевозок или орошения. Крупный канал был проложен в Шэньси для орошения засоленных земель. На севере округа Тунчжоу он вобрал воды Ло. «Поскольку берега Ло легко осыпались, копались колодцы, самые глубокие из которых достигали четырехсот футов; колодцы выкапывались один за другим, на определенном расстоянии; в глубине они сообщались между собой и давали воду». Таков был первый «канал из колодцев». Другой канал, вобравший воды реки Фэнь, был прокопан в Шаньси для орошения юго-западного угла этой провинции. Там, на берегах Желтой реки, простолюдины пасли свои стада на целинных землях, косили сено. Власти надеялись создать там поля, дающие до 25 миллионов литров зерна. Но изменение течения Реки разрушило начатые работы. Власти тем не менее отнюдь не отказались от планов заселения области. Туда перевезли жителей Юэ, привычных к работе на болотистых почвах. Они были освобождены от всех налогов. Более удачливым предприятием стало сооружение канала, призванного подвести к столице воды реки Вэй. Работы были доверены специалисту-гидрографу из Шаньдуна. Прокладка заняла три года. Канал служил для орошения, но прежде всего для перевозок зерна. Он сокращал маршрут и потребность в рабочей силе. Движение по каналу было чрезвычайно напряженным. Однако наиболее крупные из предпринятых работ стали необходимыми из-за разливов Желтой реки. В 132 г. она вышла из берегов в Хуцзы на юге Чжили, «залив к юго-востоку болота Цзюе и соединившись с течением рек Хуай и Сы» (более или менее следуя к югу от Шаньдуна руслом, которым протекала в средние века). Она опустошила часть Хэнани, Аньхуэй и Цзян-су. Лишь в засушливый 109 г. удалось заделать прорыв. Но материалов не хватало, ибо жители края сожгли кустарник. Император приказал вырубить бамбук парка Ци и сам лично возглавил работы. Его полководцы носили связки, которые укладывались между столбами, установленными для укрепления преграды. Принесенный в жертву конь и прекрасная молитва дополнили проделанную работу, и воды реки удалось направить к северу по двум каналам, так что течение следовало по следам Юя Великого. Император восторжествовал над наводнением. Его пример вызвал по всему Китаю горячее соревнование в том, что касалось строительства каналов. По словам Сыма Цяня, огромные территории были отвоеваны под заселение и вспашку. Император имел право возгласить в одном из своих гимнов: «Сто семейств приумножились!»

* * *

Совершенно так же, как и император Цинь Ши Хуанди, император Уди хотел обрести престиж божественности. Как уже говорилось, он отпраздновал жертвоприношение «фэн» и представил свое царствование началом новой эры. Однако в то время как первый император оберегал свой труд и свое величие с помощью полного уединения, император Уди был окружен пышным двором. Он в меньшей мере добивался создания религиозного почитания императорской особы, а больше желал стать верховным жрецом изобилующего пышными обрядами синкретического культа. Он призвал к себе ученых и волшебников северо-востока, а также колдунов страны Юэ, в его дворце разместили золотого идола, которому поклонялся царь Сючу, а в его конюшню ввели Небесного коня, захваченного у князя Ферганы. Он гадал о судьбе как на куриных костях, по способу варваров юго-востока, так и на панцирях черепах, по китайскому обыкновению. Он совершал жертвоприношения как на плоских курганах, так и на высоких речных террасах. Огромные суммы были им истрачены на алхимию, спиритизм и традиционную литературу. Он приказал сочинять классические по форме и по духу гимны и покровительствовал поэмам, в которых Сыма Сянжу, как говорят, подражал особой поэзии княжества Чу. Император Уди отнюдь не обладал суровым и загадочным духом первого императора. Он стремился проявить свое могущество в ослепительной и многообразной роскоши. «Оглядитесь-ка вокруг; созерцайте этот зал из зеленого нефрита. Собралась толпа прекрасных женщин; как много здесь высшей элегантности! Их лица белы, словно цветок молочайного осота. Миллионы людей толпятся, чтобы их увидеть. Они одеты в разукрашенные платья и окутаны многоцветной, легчайшей, словно туман, вуалью. У них на руках цветы «цзяе», ирисы, душистые орхидеи».

Император Уди был не только великолепен. В не меньшей мере он был жесток и коварен. Его опалы были ужасны, его милости опасны. Боязнь ядов и колдовства привела его к тому, что он обрек на смерть любимого сына. Князь повесился, его дети были казнены. Император избрал нового наследника. Им был ребенок. Его мать была молода. Чтобы избежать опасности женского регентства, император дозволил матери покончить жизнь самоубийством.

В царствование императора Уди китайская цивилизация ярко расцвела. Империя была могущественна. Все совершалось в интересах государства. Но само государство еще предстояло создать. Основным началом управления оставался династический интерес. Чтобы разрушить империю, могло оказаться достаточным кризиса наследования.

Император Уди имел того наследника, которого сам себе выбрал. Тот царствовал под опекой трех регентов, назначенных его отцом. Главным был брат генерала Хо Цюйбина по имени Хо Гуан. Ему пришлось столкнуться с мятежами, которые удалось быстро подавить. Однако император Чжао рано умер (в 74). На его место Хо Гуан поставил сородича покойного по боковой линии, но его сразу же свергли, опираясь на авторитет вдовствующей императрицы, жены покойного Чжао, которая была внучкой Хо Гуана, и одного еще уцелевшего регента. Был назначен преемник внуку, несомненно предполагаемому, императора Уди, которого трагическая кончина сделала популярным. Это был император Сюань (73–48). Он совершил ошибку, не взяв в жены дочь Хо Гуана. Императрицу отравила жена регента, дочь которого вступила в гарем. У императора уже был наследник, которого он любил. Он приказал уничтожить все семейство Хо, ставшее слишком могущественным, и назвал императрицей свою не имевшую ребенка наложницу. Царствование его сына, императора Юаня (48–33) было спокойным. Но его жена, императрица Ван, пережила мужа и скончалась в глубокой старости. Император Чэн (32–7) назначил великим маршалом одного из своих дядюшек по материнской линии, братья которого захватили все должности. У одного из них был сын Ван Ман, который в 28 лет стал большим фаворитом императора. И вновь императрицу взяли из семейства Ван. Не имевший детей император Чэн назначил своим наследником племянника, законная мать которого принадлежала к семейству Фу. Первоначально члены семейства Ван щадили царицу Фу. Но та, будучи женщиной ловкой, желала обладать всей полнотой власти, полагавшейся вдовой императрице. В царствование императора Ай (7–1) семейство Фу старалось устранить Ванов. Но когда Ай умер, старейшая из вдов, императрица Ван (вдова Юаня), заставила признать верховенство ее власти. Вся власть перешла в руки Ван Мана. Тот заставил императора Пина (1 до н. э. – 5 н. э.) жениться на его дочери. Он позаботился выделить их долю матери государя и его семейству. Им были выделены уделы, и их удалили от двора. В качестве предосторожности он также распределил между членами императорского семейства более ста владений. Когда в 5 г. император заболел (или был отравлен, как утверждает история), Ван Ман молил богов, чтобы они дали ему умереть вместо государя. Некогда так поступил Чжоу-гун, министр-основатель династии Чжоу и великий покровитель обрядовой школы из Лу. Тем не менее император скончался. Вдовствующей императрицей стала дочь Ван Мана, которой было всего 12 лет. Двухлетний ребенок был назначен наследником. И тогда чудесные знамения обнаружили, что Ван Ман обладал добродетелью основателя дома Хань, самого Гаоцзу. Императоры дома Хань царствовали под знаком добродетели Земли и династическим цветом избрали желтый. Однако же Гаоцзу был рожден от красного дракона. Красный государь принес Ван Ману таинственную шкатулку. В 9 г. Ван Ман провозгласил себя императором.