Ворон. Волки Одина - читать онлайн книгу. Автор: Джайлс Кристиан cтр.№ 69

Ночевали мы в шумной прибрежной таверне, где было полно шлюх, пьяниц и мужланов из порта, которые могли купить там вино, потому что своровали его со своих же кораблей и по дешевке продали хозяевам таверн. В самом городе привезенные товары стоили втридорога, и, насколько я понял со слов Тео, а потом Эгфрита, тому было две причины: с купцов драли деньги за удовольствие торговать в Великом Граде, а жители Миклагарда были так богаты, что платили, сколько ни попросят.

Однако мы пришли в таверну не за дешевым вином, хотя и выпили его очень много, а за слухами и пьяными разговорами. Пришлось неохотно признать, что я лишь напился так, что походил на пляшущего медведя, а Тео удалось много чего разузнать, и самое главное, что Ставракий был не только сыном базилевса, а уже почти два года как правил вместе с ним Восточной Римской империей. Отец сам же его и короновал. Никто не мог понять, почему Никифор это от нас утаил. Наверное, думал, мы не поверим, что он вознаградит нас, как обещал, если узнаем, что ключи от сокровищницы у другого императора. Еще оказалось, что Арсабер уже схватил Ставракия, но обращался с ним хорошо из страха обратить против себя миклагардскую знать. Ставракия заперли где-то в Императорском дворце и сторожили день и ночь. Ему было позволено лишь раз в день молиться в церкви Премудрости Божией, которую греки называли Аийя-София. Если освободить Ставракия, Арсабер лишится главного козыря. Я уже слышал голос Брама, говорящий мне, что нет ничего проще: подумаешь, убить охрану да забрать императорского сына. Но я знал, что нам не провести столько вооруженных людей в город, а если проведем – то обратно не выйдем. А если затеять бой, Арсабер поймет, что нужно ожидать нападения, и окружит себя войском.

– Завтра пойдем в ту церковь, – распорядился Сигурд, скребя бороду так, будто надеялся вычесать из нее какой-нибудь план. – Если можно забрать мальчишку по-тихому, заберем, а если нет – что-нибудь придумаем.

Оттого, что завтра нам предстояло идти в самый большой божий дом Миклагарда, у Флоки лицо вытянулось, а у отца Эгфрита озарилось радостью.

– Заставишь меня идти в дом Белого Христа, – Флоки укоризненно наставил палец на ярла, – ставь еще вина.

Я его поддержал.

Если б я не допился до позеленения прошлой ночью, мне бы все равно стало плохо в церкви Божественной Мудрости. Никому из нас, включая Эгфрита, не верилось, что человеку под силу построить такое. И с холма-то на западе церковь с круглой золотой крышей выглядела громадной, а вблизи и вовсе заполнила собой весь мир. Я задирал голову все выше и выше, пока рот сам собой не открылся. Даже представить такое было невозможно – огромное нагромождение камней словно парило в воздухе, уходя высоко в небо.

– Это точно дом того же бога, которому ты поклоняешься, монах? – Флоки Черный с сомнением покосился на Эгфрита.

– Конечно! – воскликнул тот, отчего лицо норвежца, обросшее бородой цвета воронова крыла, скривилось. Я знал, о чем он думал. О том, что здесь Белый Христос обладал большей силой, чем на севере, раз в честь него возвели такой храмище. От высеченных из камня плит веяло волшбой, иначе как бы их подняли так высоко к небу?

Наступил полдень, и на солнце можно было свариться заживо. Сигурд сказал, что скоро даже деревья передерутся между собой из-за тени. Я проворчал, что тоже лучше подрался бы с кем-нибудь, чем тут ошиваться. С самого рассвета мы расхаживали под деревьями, серебристые листья которых громко шелестели, когда слабый ветерок колыхал полуденный воздух. К юго-восточным воротам церкви непрерывным потоком шли желающие помолиться Белому Христу, а мы старательно изображали торговцев «муравьиными церквями», которыми был набит мешок Тео. Эгфрит щебетал что-то на греческом, пытаясь всучить кому-нибудь вещицу, за которую большинство и мушиного дерьма не дали бы. Мы с Флоки, глупо ухмыляясь, размахивали глиняными безделушками, будто бы это серебряные гривны ярла, а те, кто не хочет их покупать, слепцы или безумцы.

Тео с Сигурдом расположились у другого входа, предназначенного, по словам Тео, для императора. Оба делали вид, что увлечены игрой – на бортике фонтана стояла расчерченная на клетки доска, которую Тео купил у торговца на улице. Игра походила на тафл, только вместо ракушек были искусно вырезанные костяные фигурки. Играя, и тот и другой то и дело поглядывали, не показался ли Ставракий и воины Арсабера.

Те появились ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к западу, немного утратив свой жар. В том, что это Ставракий, ошибиться было невозможно. Он шел в окружении десяти солдат в красных плащах и с длинными щитами, и мне хватило одного взгляда на него, чтобы понять – вот сын Никифора. Ростом выше отца, но с таким же худым лицом и умными глазами. У него тоже была короткая намасленная бородка, однако темные волосы доходили до подбородка, вились на концах и блестели, будто мокрые. Он выглядел по-императорски, как и отец. На нем были простая длинная туника и коричневый плащ, но шествовал он с гордо поднятой головой, как человек, у которого не осталось других способов противиться обстоятельствам.

Сигурд подал условный знак, прокричав по-птичьи. Мы спрятали мешок и влились в один из гудящих разговорами людских ручейков, образующих сплошной поток перед массивной каменной аркой над входом. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы наконец переступили порог, – солдаты на входе проверяли, нет ли у входящих оружия, но у нас были только надежно схороненные ножи.

Я и от увиденного снаружи-то чувствовал себя словно лот, который никак не достанет до дна, а то, что предстало нашим взорам внутри, поразило меня окончательно. Огромную, сияющую золотом крышу не поддерживали ни балки, ни колонны, однако она каким-то чудом не обрушивалась нам на головы. Вместо полумрака, прорезаемого огоньками свечей, нас встретил ослепительный солнечный свет, льющийся из множества окон под куполом и усиливающийся блеском золотой мозаики, лиловых камней, колонн и громадных бронзовых дверей. Повсюду были изображения Христа, его святых и ангелов, отчего у меня встали дыбом волосы на всем теле, а Флоки Черный, наверное, и вовсе изошел волдырями – никому из нас распятый бог не был настолько ненавистен, как ему, кроме разве что Асгота. На стенах были нарисованы люди, чем-то похожие на Никифора, – наверное, давно почившие императоры.

Мужчины и женщины зажигали свечи, перешептывались – слова перелетали в воздухе, словно мотыльки. Сверху слышались заунывные, похожие на плач песнопения, пропитывающие воздух, как сырость. Откуда-то шел сладковатый терпкий аромат благовоний. У меня не было времени разглядывать лица, нарисованные на стенах, или черно-золотой мрамор. Я искал красные плащи; где они – там Ставракий.

Первым их заметил Эгфрит и глазами указал мне на восточную часть собора. В отдельной нише стоял на коленях, склонив голову, Ставракий. Он не двигался, будто уснул или умер, и я тут же поделился этой догадкой с Эгфритом, но тот лишь досадливо цыкнул в ответ на мое очередное богохульство. Стоявшие вокруг Ставракия охранники переговаривались и время от времени поглядывали по сторонам.