Дендрофобия - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Горская cтр.№ 156

– Ага. Сердце не выдержало такой нагрузки. В газете «Гудок» некролог напечатали, что умер по причине сильного переживания за развал отрасли.

– Я заметила, что Авторитет ваш совсем золота не носит.

– Ой, он не любит это. Он вообще предпочитает особо не сверкать, одевается серо.

– Нет, он очень хорошо одет! Уж я кое-что в дорогой мужской одежде понимаю, я своего мужика у лучших московских портных одевала, у настоящих барыг лучшие ткани заказывала. А серо – это и есть модно. И даже стильно, когда одежда не «перекрикивает» самого человека. Одежда должна человека одевать, а не затмевать… Всё-таки странно, что такой человек – и бандит. А про женщин он как хорошо говорил…

– Ой, покажите мне мужика, который не умеет хорошо про женщин говорить! Это они все умеют. Одна беда, что слова у них с делом расходятся. Попадись ему баба на пути, помешай в его делах, так шею свернёт, не задумываясь. Они ещё в конце восьмидесятых валили цеховика какого-то на железнодорожном мосту, а тут вдруг женщина какая-то шла, припозднилась с последней электрички, увидела всё, онемела от ужаса. Авторитет её тут же в охапку сгрёб и с моста скинул, чтоб лишних свидетелей не было.

– Откуда же это знают, если свидетелей нет?

– Его люди иногда проговариваются, не выдерживают. Не все ж могут скрывать убийства и погромы. Это ж нервы какие надо иметь, чтоб такими вещами заниматься и делать вид, что ничего особенного не происходит. Авторитет периодически чистит свои ряды от «неврастеников», которые начинают болтать больше, чем надо.

– Как же на его деятельность жена смотрит?

– Никто не знает. Вообще, он её не грузит своей деятельностью, как другие мужики любят. Конечно, до неё доходят какие-то слухи, она его ругает. Но он на это не сердится. Было бы странно, если б женщина спокойно относилась к таким вещам. Он с такой, скорее всего, сам бы не связался, он таких «повёрнутых» баб не любит. Которые тащатся от убийств или жестокости… Нет, он сейчас намного лучше стал. В начале девяностых их тут много таких бегало – с расширенными зрачками, страшных, безумных, опьяневших от крови и насилия. Мы один раз видели, как его жена плакала прямо на улице, когда ей рассказали, что он другого такого же бандита, который хотел его «отжать» из сфер влияния, сжёг в машине вместе с бабой и ребёнком. Тут же он подлетает со своими архаровцами, все в рассыпную от неё – он почему-то не переносит, когда рядом с ней кто-то есть. Кроме него, разумеется. Она его оттолкнуть пытается, а он хохочет, как чёрт, на колени перед ней бухнулся, к себе прижал и рычит: «Рр-р-ры, тигр-р-рица моя сер-р-рдится! Ох, какая тигр-р-ра у меня стр-р-рогая, ни у кого такой нет. Пойдём, накажешь меня». В охапку её сгрёб, в машину запихнул и укатил. Нам так страшно было, что он и её убьёт.

– Как же они не боятся так жить? Ведь мальчики ещё совсем, сорока лет нет… Ведь всё к ним и вернётся!

– Чего там к ним вернётся? В кино только да романах глупых к злодеям всё возвращается. Я сколько лет работаю в медицине, ещё со школы в больнице подрабатывала, чтобы младшего брата на ноги поставить, а никогда не видела, чтобы такие люди тяжело болели или как-то страдали. Знаете, кто больше всего болеет? Люди с совестью или с какими-нибудь непоколебимыми принципами. Такие только и болеют, а бандиты всю свою ярость сразу выплёскивают во внешний мир, а не носят годами в себе. Я работала в раковом корпусе, так постоянно ревела, сколько там хороших людей помирает: добрых, работящих, заботливых. Ни одного злого или вредного человека там никогда не видела. Вот почему так? Родня тоже ревёт и вспомнить про умирающего ничего плохого не может, чтобы не было так тяжело провожать в мир иной. У нас тут умирал бывший директор комбината, когда всё разваливаться стало ещё в Перестройку. Так переживал, что у него сначала инфаркт случился, а потом и онкологию нашли. А как не переживать, если они после Войны комбинат восстановили с нуля, целый квартал города отстроили, наладили безупречную работу! И вдруг какие-то дураки пришли к власти, спускают указание всё сокращать и разваливать. Это сейчас у директоров по три квартиры, а он жил по соседству с нами сначала в семейном общежитии, потом по распределению в порядке общей очереди. А скольким людям помог! Кому с яслями, кому с жильём, кому с получением образования от производства. В высшие ведомства не боялся звонить и скандалить, чтобы не отключали отопление в цехах – там же люди работают. Живые люди! Когда Воротилов его замом стал, то хотел вообще всех пенсионеров из квартир от комбината выселить, бизнес на недвижимости сделать, но директор не позволил, отстоял стариков. Это людей, которые всех себя комбинату отдали! Мои родители среди них были, очень ему благодарны до сих пор. И вот только таких людей жизнь и наказывает. А лиходеев всяких – да никогда! На них даже медицинских карточек не заводят – не болит ничего. Только в кино да книгах мудрое провидение до таких докапывается. Люди и создают такие сюжеты от бессилия, что ничего не могут сделать с несправедливостью в реальности, так пусть хоть в вымышленном мире наказание настигнет того, кто его заслуживает.

– Такое впечатление, что этот Авторитет на всех вас влияет. Он точно так же рассуждает, точно так же не верит хорошим фильмам и книгам, в добро и зло – вообще их не различает. Откуда такой скептицизм у вашего поколения?

– Я не знаю. Откуда-то взялся. Глупо спрашивать человека, почему у него глаза такие или цвет волос – так получилось. Вы верите в книги и считаете, что это хорошо, а другие люди считают, что это – оторванность от жизни. Наши предки не знали кинотеатров, не видели фильмов, поэтому веры в искусство от них никто не требовал. Они, если и читали, то только Библию – возможно от этого и пошло требование верить прочитанному. А сейчас верить прочитанному или услышанному нельзя. Потому что паскудство всякое навязывают. В том-то и беда, что большинство верит и книгам, и фильмам. Какую газету ни возьми, какой фильм ни включи, а там доказывают, что настоящий мужик должен сношаться с каждым встречным предметом, нормальная баба должна отдаваться любому, у кого яйца есть, «без претензий и лишних вопросов». И все верят! И многие следуют этому, как уставу. А что хорошего? Завтра скажут, что «настоящий мужик должен быть хорошим отцом для своих детей» – получится у этих испорченных трахалей роль отца на себя взять? Да они с трудом вспомнят, кому и сколько детей заделали, как им ещё недавно реклама и фильмы велели.

– Но они хотя бы не преступники.

– А кто там знает, что такое преступность? Говорят, в Средние века все мужики были преступниками. Никто не удивлялся, если сосед убивал соседа из-за земли или за оскорбление. Это норма была, так выяснять отношения. Полиции не было, суд подчинялся только князю, в существующих учреждениях царили подкуп и запугивания. Кто ходил в любимчиках князя, тот выходил сухим из воды – всё, как сейчас.

– И это нормально?

– Это доказывает, что Средние века вернулись. Я давно замечаю, что все какие-то повёрнутые стали. Говорят, что это от обнищания население звереет, но даже зажиточные слои деградируют. Один чиновник из района у нас тут коттедж себе купил, его жена на спа-процедуры во Францию ездит, сын в Англии учится – всё честь по чести. Казалось бы, культурные люди, жизнью не обижены, ничего плохого от них ждать не приходится. Но сынок приезжает сюда как-то с дружками, хватают первую попавшуюся девицу на улице, тащат в папашин коттедж, там её не насилуют даже, а просто истязают. Засовывают в промежность разные предметы и наблюдают, что будет. Успокоились, только когда засунули ей в задний проход шишку еловую, а назад вытащить не смогли. Шишка во влажной среде разбухла и впилась чешуйками в стенки прямой кишки. Девица начала сознание терять, кровотечение у неё открылось, они её вывезли куда-то и выкинули в овраг. К женщине отношение, как к игровой приставке: поиграли на ней, кнопки разные понажимали, попутно что-то отломали, поржали, как она странно устроена и поковыляли себе новую забаву искать. Я уж привыкла, что у нас в стране принято считать, будто баба ничем от мужика не отличается, почти одно и то же, только мужик значительно лучше, но тут вообще отношение как к лягушке.