Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние - читать онлайн книгу. Автор: Юлиан Семенов cтр.№ 79

– Тогда я ничего не могу понять, товарищ Пименов. Учитывая все входящие показатели, производительность труда на вашей фабрике и в сопредельных с ней мастерских должна была увеличиться на шесть процентов. А увеличилась она всего на полтора процента. Как это объяснить?

– А кто эти шесть процентов вывел?

– Экономисты, – сказал Романов. – Проверили на ЭВМ.

– Вот когда нас ЭВМами снабдят, и мы так будем считать. А пока мы на счетах расклад ведем, и это не только на моей фабрике – стоит вон «Правду» открыть, – все время об ЭВМ вопрос поднимают!

– Тут вы правы, – согласился Романов, – это общая беда, спору нет.

– Вот вы бы, экономисты, нам и помогли. Мы проезд оплатим, и дом для приезжих у нас великолепный, приехали бы к нам на месяц-другой, научили бы уму-разуму.

– У меня еще один вопрос, – перебил Костенко, – новые станки к вам стали прибывать три года назад, а план реконструкции вы когда сделали?

– Хороший хозяин всегда загодя готовится, товарищ Костенко.

– Значит, три года назад у вас уже был готов план реконструкции?

– А как же! Конечно.

– Можно будет с ним ознакомиться?

– Он в голове у нас был, этот план, в голове, товарищ Костенко.

– Тогда неясно, на каком же основании вам отпускали уникальные станки? Разве под мысли, даже самые интересные, у нас станки отпускают?

Романов поправил:

– Выделяют, Владислав Николаевич. Про станки говорят «выделяют». Отпускают розничный товар. Фондовый товар выделяют после соответствующего решения плановых организаций.

Костенко был убежден, что Пименов давно ждал вопроса о том, кто выделял ему станки, и загодя приготовил ответ. Поэтому Костенко решил нанести неожиданный удар:

– А что с Налбандовым?

– Чего?

«Оп! Вот он и дрогнул. Растерялся передовой директор. Значит, я верно шел. И дальше надо будет идти по двум направлениям. И он выведет меня и на Налбандова, и на проскуряковскую смерть, – подумал Костенко, доставая сигарету. – Так и пойдем с ним».

– Владислав Николаевич, – пропел Романов. – Если вы позволите, я пойду, у меня совещание назначено.

– Да-да, благодарю вас, Василий Силыч.

«А чего ж ты кандидату наук пропуск не отмечаешь? – подумал Пименов, посмотрев вслед Романову. – Все. Обложили, бесы».

– Пропуск у секретаря отметьте, – сказал Костенко.

– Я помню, – ответил Романов и вышел.

«Или паникую? Может, паникую? Может, не обложили? Может, этот длинный черт и вправду кандидат?»

– Так вот, я Налбандовым интересовался.

– Да-да, понимаю. А что вас интересует? Работник он хороший. Передовик.

– Нет, я интересуюсь, где он сейчас?

– Болен. Поехал в командировку и заболел. – Пименов чуть улыбнулся. – Я-то думаю, он сердцем заболел. Влюбчивый он.

– Вы его не навещали?

– Где?

– А он где сейчас?

– А я не знаю.

– Давно болен?

– Да уж с неделю.

– А кто его замещает на фабрике?

– Этот, как его… Афонин. Отставник, серьезный товарищ. Вы что, на Афонина думаете? Нет, кремень, а не человек, честнейший партиец.

– Вы его в прошлый раз не назвали.

Зазвонил телефон.

– Костенко слушает.

– Слава, – пропел Романов, – ты трубочку прижми к уху, мил человек, прижми. Интересный у тебя сегодня клиент, Слава. За ним – большое дело стоит. Я тут копии экспертизы еще раз поглядел. Пименов-то покойного Проскурякова, видно, крепко за кадык держал. Ты бы попросил ваших ребят поспрошать в главке о покойничке. У них сговор был, Слава. Да, да, входите, Иван Гаврилович. Ну, до свидания, дорогой, ко мне, вишь ли ты, тоже гость пожаловал.

– Скажите, товарищ Пименов, – положив трубку, неторопливо продолжал Костенко, – как же так – столько времени Налбандова нет, а у вас никто даже о человеке не побеспокоится?

– Так молодой он, товарищ Костенко, у кого такого не бывало.

– Что, прекрасная полячка?

– У него? Полячка? – Пименов подался вперед. – Иностранка?

– Вы вообще-то хорошо Налбандова знали?

– Неплохо.

– А почему ни разу меня о нем не спросили?

– Я? А почему я должен вас спрашивать?

– Товарищ Пименов, вам ведь не случайный прохожий предъявлял фотографию Налбандова на опознание, а сотрудник милиции. Предлагали вам его опознать по фотографии?

– Предлагали.

– И вы даже после этого не обеспокоились его судьбой?

– А я и не думал, что у него полячка какая.

– Нет у него полячки, у Лжедмитрия была, – сказал Костенко и положил перед Пименовым паспорт Урушадзе с фотокарточкой Налбандова. – По чужим документам жил в Москве ваш технический контроль.

– Неужели он? Неужели, подлец, расхищал добро? – спросил Пименов и неуверенно посмотрел на Костенко, стараясь угадать по его глазам, чего ждать дальше.

– Пожалуйста, постарайтесь припомнить: часто ли раньше этот Налбандов так задерживался в командировках?

– Нечего вспоминать: никогда у него такого не бывало.

– А в связи с чем вы так часто отправляли в Москву начальника отдела технического контроля?

– Я? Я не отправлял.

– А кто отправлял?

– Мой заместитель.

– Но вы-то об этом знали?

– Я? Знал. Но в мелочи я не входил – едет, значит, надо. Он уезжал, между прочим, в такие дни, когда продукция не шла. Не нужен он тогда был, ну и уезжал. С высшим образованием, инженер, пусть посмотрит на новшества, потом пригодится.

– Новшества он смотрел за счет государства?

– Ну тут таить нечего, за свои деньги он не ездил. Это, конечно, вы правы, непорядок.

– Это нарушение финансовой дисциплины, за это к ответственности привлекают. И последнее: я тут посмотрел ряд документов. Странное получается дело. Проскуряков вам за три года выделил станков больше, чем всем остальным фабрикам.

– А вы посмотрите, сколько раз он мне отказывал. Проскуряков-то! О покойнике не полагается говорить плохо, но ведь сколько я просиживал у него в приемной, сколько раз от ворот поворот получал!

– Я эти отказы читал. Вам отказывали в ерунде. Или в явно завышенных просьбах. А получали вы самый дефицит, в котором у Пригорской фабрики и нужды-то не было.

– Я даже не знаю, как на такой вопрос ответить, товарищ Костенко.

– Подумайте.

– Да и думать нечего. Странный этот вопрос. Недоверие я в нем вижу.