У нас все хорошо - читать онлайн книгу. Автор: Арно Гайгер cтр.№ 53

— А я замужем одиннадцать с половиной лет.

— Мне столько не выдержать, — говорит Ладурнер.

А другая молоденькая сестра добавляет от себя:

— И мне тоже, тем более что скоро появится новое законодательство о разводе. Уж тогда мы прижмем мужчин.

После ужасной смерти госпожи Граубёк сестра Бербель посвящает Ингрид во все тайны больницы. Как только кто-нибудь умирает, можно рассчитывать на то, что узнаешь самые сокровенные секреты, это Ингрид уже не раз замечала. Тут люди пускаются во все тяжкие: кто-то в слезы, а кто-то в откровенность. Судя по слухам, коллега Ладурнер согласует свои ночные дежурства с одним ассистентом из хирургии, египтянином. Ингрид спрашивает себя, почему же она такая дура и никак не научится ходить на сторону. Видимо, потому, что теперешней ее нагрузки — муж-дети-профессия-дом — и без любовника хватает ей выше крыши. Любовной интрижки только и недостает, чтобы уж точно угодить в сумасшедший дом.

Три приема и телефонные звонки по поводу ее расчетов с AUVA [60] и с ратушей. Женщина из AUVA знает Ингрид даже по имени, и это озадачивает Ингрид. И в ратуше люди тоже услужливы. И те и другие пришлют ей все счета за 1968 год. И благотворительный фонд получит, таким образом, то, что ему надо.

Утренняя летучка — хороший шок для того, чтобы проснуться окончательно. У шефа повадки как во времена национал-социалистов. Ингрид прошибает холодный пот. На сей раз шеф обеспокоен тем, что некоторые коллеги ходят на вызовы по домам, тогда как у них еще не закончилось служебное время. Он говорит, что осушит это болото. И называет даже имена, при всех, что вызывает смущение на лицах старших врачей. Но большинству действительно достается по заслугам. Потом один коллега принимает похвалу за дела, которые на счету Ингрид. Ни коллега, ни Ингрид не произносят ни слова. Она только сердится, нет бы ей сказать: это была я, пусть это услышат хотя бы коллеги, что сидят рядом. Надо было сказать. Но она и рта не раскрыла, может быть, потому, что после гнетущих событий прошедшей ночи не может взять в толк, как вообще возможна такая несправедливость и почему главврач не видит по ней тот ужас, который ей еще предстоит как-то изжить.

Снова к делам, и самый громкий смех вызывает шутка старшего врача Кобер:

— Пять женщин на цепи, и все на кухне. Сидят как миленькие и не пикают.

Ингрид смеется по долгу службы.

— А ведь правда, лопнуть можно. Ха-ха-ха.

Кери же, наоборот, злится, мол, Кобер сама себя отхлестала по щекам, потому что это женоненавистнический анекдот. Ингрид сразу видит, что мужчинам он нравится. Кери, глупая курица, не может взять в толк, что загнала себя этой выходкой в тупик. Ингрид обсуждает сей премаленький случай с коллегой Ладурнер, та соглашается и говорит, что тоже бы поостереглась такое рассказывать.

Скорее прочь отсюда.

Укутавшись как следует, Ингрид спускается на лифте вниз. Ей нравится грохот роликов и глухие шорохи трения канатов друг о друга в шахте. В коридорах амбулатории выкликают фамилии. Задолго до кабинета слышно, как работает проявитель рентгеновских снимков. Ингрид на ходу обеими руками нахлобучивает на голову синюю шерстяную шапочку, привычным движением врача натягивает перчатки и вырывается сквозь вращающуюся дверь на волю, в колючий холод, на котором сразу цепенеет. Или это облегчение оттого, что ночное дежурство позади? На короткое время, пока она лениво сметает снег со стекол своего «жука» [61] , а ветер сбоку бросает ей сметенные снежинки в лицо и рот, она испытывает что-то вроде счастья. Скребут и шаркают лопаты дворников, по переулкам разносится этот звук. Наискось летит вертолет, рывками продираясь сквозь порывы ветра. Видеть, как он приземляется в утренней мгле, — тоже приятное чувство.

Когда она заводит машину двумя очередями сорочьего треска стартера и потом разогревает с трудом схватившийся мотор, уже без двадцати минут девять. Холод собачий. Четыре градуса ниже нуля.

Со скребущими по стеклу дворниками Ингрид едет к «Пальмерсу» [62] и вознаграждает себя за службу двумя гарнитурами черного нижнего белья. Когда после доверительного разговора с сестрой Бербель она прилегла поспать, ей пришлось поставить диагноз, что белье, которое она носит, уже обветшало и не годится для любовной аферы. Ингрид надо бы побольше уделять себе внимания, несмотря на ее занятость на работе и дома. Она тут же едет в парикмахерскую. Только подъехав и мельком глянув сквозь стекла витрин, она понимает, что хиппи на свете все еще маловато. В парикмахерской полно народу, а многочасовое ожидание Ингрид никак не подходит, поскольку она не знает ни одного магазина, где можно было бы купить время. Итак, вперед по магазинам, сделать покупки, пусть наскоро, лишь бы побольше. Причина: она не может сосредоточиться на том, что приготовить для своей банды на Новый год. Она загружает покупки в багажник, а потом направляется на другую сторону улицы к табачному киоску. Она забыла свои сигареты в ординаторской. Пиши пропало.

Владелец киоска говорит:

— Госпожа доктор хорошо выглядит.

— У меня чудесные дети и замечательный муж, — отвечает Ингрид. Тот в курсе. Но ее всегда успокаивает, если не каждый видит по ней с первого взгляда, каково ей на самом деле.

Следующее неотложное дело — отдать проявить рождественские пленки. И еще раз заехать в магазин — она забыла купить салфетки. Сейчас уже четверть одиннадцатого. Если она поторопится, то приедет домой вовремя и успеет поспать на кушетке под утренний показ фильма. В телепрограмме наконец-то опять стоит «Надворный советник Гайгер» с одиннадцатилетней Ингрид в эпизодической роли, этот фильм не показывали уже давно. Радость от того (или приступ сентиментальности?) побуждает ее уступить соблазну и купить бутылку абрикосового шампанского. После ночного дежурства она всегда немножко не в себе и бывает склонна к спонтанным покупкам. Ну и что такого? Подумаешь! Она считает, что заслужила сегодня бутылочку любимого абрикосового.

Дома ее встречает жуткая грязь в прихожей и Кара — собака, которая на радостях готова проглотить Ингрид, хотя Каре это на пользу не пойдет, она и без того слишком толстая. Видимо, дети впустили Кару в дом из-за ее боязни шума, вот и Петер, который, как Ингрид слышит, работает в своей мастерской, с благодарностью воспользуется грохотом новогодних петард как поводом забуриться в подвал, вместо того чтобы выйти с детьми погулять. В день великих новогодних баталий с фейерверками и пальбой.

Ингрид не может принять за чистую монету антипатию Петера к пиротехнике и салютам, в конце концов, хлопки зажигания гоночных машин доставляют ему видимое удовольствие. По ее мнению, Петер где-то вычитал о новогодней симптоматике у бывших участников войны, так же как некоторые женщины узнают из книг про мигрень и, когда надо, ссылаются на нее. Война для него — вид мужской мигрени, очень хитрый и изощренный. Умная отговорка. На второй день Рождества Ингрид делала уборку. Окна и двери стояли раскрытыми для проветривания, и дверь от сквозняка с грохотом захлопнулась; Петер, заснувший было на тахте, так испугался, что рухнул на пол. Однако вопрос (скептический): разве и дети не упали бы при таком грохоте с тахты? И: Петер и без того все свое свободное время проводит в подвале, в твердом убеждении, что его усердие у верстака уравновесит другие его слабые места в семейной жизни. И с этой точки зрения, считает Ингрид, ей незачем особенно жалеть господина специалиста по уличному движению.