Римская кровь - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Сейлор cтр.№ 94

Эруций вытер лицо, содрогнулся от омерзения и продолжал:

— Секст Росций-отец любил одного сына и не любил другого. Гая он всегда держал при себе, гордо показывая его самому блестящему обществу, на глазах у всех осыпая его ласками и знаками привязанности. Что же касается Секста-сына, то его старик избегал как только мог, сослав его в семейные усадьбы, разбросанные вокруг Америи; он скрывал его от посторонних глаз, словно сын был позорящей его вещью, которую стыдно показать порядочным людям. Это разделение привязанностей зашло так далеко, что Росций-отец давно и твердо решил полностью лишить своего тезку наследства и назвать Гая единственным наследником, хотя тот и был младшим.

Несправедливо, скажете вы. Лучше, когда человек одинаково уважает всех своих сыновей. Когда дело доходит до выбора любимчиков, отец не наживает ничего, кроме неприятностей в этом и следующем поколениях. Все это правда, но в данном случае мы, по моему мнению, должны доверять здравомыслию старшего Секста Росция. Почему он испытывал к своему первенцу такое презрение? Думаю, все дело в том, что он лучше, чем кто-либо другой, видел, какая порочность таится в груди молодого Секста Росция, и в ужасе отшатнулся от нее. Быть может, у него даже было предчувствие насильственной гибели, которую принесет ему однажды старший сын; потому-то он и держал его на таком удалении. Увы, предосторожность оказалась недостаточной!

Повесть Росциев обрывается трагически: ее увенчивает череда трагедий, подлежащих не исправлению, но отмщению, которое по силам только вам, уважаемые судьи. Первой стала безвременная смерть Гая. С ним угасли все отцовские надежды на будущее. Подумайте, существует ли на свете счастье большее, чем подарить жизнь сыну и увидеть в нем собственный образ? Что может быть прекраснее, чем взрастить и воспитать его, обретая в его взрослении как бы вторую молодость? Я знаю это не понаслышке — я говорю как отец. И разве не блаженство, покидая этот свет, оставить после себя новую жизнь — преемника и наследника, порожденного тобою? Оставить ему не только состояние, но и накопленную тобой мудрость и самое пламя жизни, передаваемое от отца сыну, от сына к внукам, чтобы, угаснув своим смертным телом, продолжать жить в своих потомках?

Со смертью Гая надежда на этот род бессмертия умерла в его отце, Сексте Росции. Но, возразите вы, у него оставался еще один сын. Это так, но в старшем сыне он видел не свое подобие — правдивое и незамутненное, какое можно увидеть в чистом водоеме. Наоборот, его образ был искажен, перекошен, уродлив, словно то было отражение на погнувшейся серебряной тарелке. Даже после смерти Гая Росций-отец по-прежнему подумывал лишить наследства своего единственного живого сына. Не приходится сомневаться, что немало было других, более достойных членов семьи, которые могли бы стать наследниками, и не в последнюю очередь двоюродный его брат Магн — тот самый Магн, который сидит рядом со мной на скамье обвинителя, который достаточно любил покойного, чтобы не оставить его убийцу безнаказанным.

Молодой Секст Росций подготовил злодейское убийство родного отца. Точных подробностей мы не знаем и знать не можем. Только этот человек может нам все рассказать, если он осмелится сделать признание. Нам известны лишь голые факты. Одной сентябрьской ночью, покинув дом своей покровительницы, достопочтенной Цецилии Метеллы, Секст Росций-отец был завлечен в район Паллацинских бань и зарезан. Родным сыном? Разумеется, нет! Вспомните о сумятице, царившей в последние годы, высокочтимые судьи. Не буду задерживаться на причинах, ибо мы не на политическом суде, но не могу не напомнить вам о насилии, нахлынувшем на улицы этого города. Такому злоумышленнику, как Секст Росций, не составляло труда подыскать головорезов, которые выполнили бы эту грязную работу. И как хитро придумано: приурочить убийство ко всеобщей смуте в надежде на то, что гибель отца останется незамеченной посреди такого переполоха.

Благодарение богам, нашелся такой человек, как Магн, который держит глаза и уши открытыми и не страшится выступить вперед и призвать к ответу виновного! В ту самую ночь его верный вольноотпущенник Маллий Главкия нашел его в Риме, принеся ему известие о гибели дорогого брата. Магн без промедления поручил Главкии принести эту весть своему доброму брату Капитону, остававшемуся дома в Америи.

И в этот момент наряду с трагедией к повести примешивается ирония — горькая, но неисповедимым образом справедливая. По необъяснимой прихоти судьбы, этому человеку было не суждено унаследовать состояние, ради которого он пошел на отцеубийство. Как я уже говорил, мы не в политическом суде, и дело, рассматриваемое нами, — не политическое. Мы не рассматриваем сейчас тех решительных мер, что были навязаны государству в недавние годы, отмеченные смутой и неопределенностью. И поэтому я не стану объяснять, как и почему случилось так, что Секст Росций-отец, человек, по всему судя, добрый и порядочный, все же оказался в списках проскрибированных, когда некоторые облеченные государственной ответственностью лица глубже вникли в обстоятельства его смерти. Каким-то образом старик ускользал от казни много месяцев! Каким счастливцем или каким хитрецом должен он был быть!

И все же — какая ирония! В расчете на наследство сын убивает отца только затем, чтобы открыть, что наследство уже конфисковано государством! Вообразите его досаду и отчаяние! Как он обманулся! Боги сыграли страшную шутку с этим человеком, но кто откажет им в безграничной мудрости или в чувстве юмора?

В положенный срок имущество покойного Секста Росция было продано с аукциона. Его добрые родственники Магн и Капитон были среди тех, кто предложил лучшую цену, потому что они были знакомы с поместьями и хорошо знали их ценность; так вот они и стали теми, кем и должны были стать, — наследниками покойного Секста Росция. Порой Фортуна вознаграждает праведника и карает порочного.

А что же с этим человеком? Магн и Капитон подозревали его вину; больше того, в ней они были почти уверены. Однако из жалости к его семье они предложили ему поселиться в своих недавно приобретенных поместьях. Некоторое время между родственниками поддерживался неустойчивый мир. Так было до тех пор, пока Секст Росций сам себя не выдал. Во-первых, обнаружилось, что он удержал при себе различные предметы из имущества, официально конфискованного государством. Иными словами, он оказался самым заурядным вором, крадущим у римского народа то, что принадлежало ему по законному праву. (Ах, судьи, вас берет оторопь из-за обвинения в расхищении государственного имущества, и вы совершенно правы, но что такое воровство по сравнению с другим, куда более тяжким его преступлением?) Когда Магн и Капитон потребовали, чтобы он вернул эти вещи, Секст Росций принялся осыпать их угрозами. Будь он трезв, то, вероятно, попридержал бы свой язык. Но после смерти отца он беспробудно пьянствовал, что, как известно, свойственно людям, чувствующим свою вину. И действительно, к остальным своим порокам Секст Росций добавил еще и пьянство, так что трезвым-то его почти и не видели. Он стал невыносим и дошел до того, что осыпал своих хозяев оскорблениями, осмелившись даже угрожать им смертью. Он грозил их убить, и тем самым он, сам того не заметив, сознался в убийстве родного отца.