Поцелуй смерти - читать онлайн книгу. Автор: Лорел Гамильтон cтр.№ 45

Высокая женщина сгорбилась, обхватила себя за плечи, будто в теплой кухне стало холодно.

Зик из-за стола отозвался густым рокочущим голосом:

– Ты понятия не имеешь, каково это – неделями томиться в облике зверя. Сперва думаешь, что сойдешь с ума, потом надеешься, что станешь животным полностью, потому что тогда не будешь знать, не будешь помнить, как был человеком.

Младенец у него на коленях перестал смеяться и всмотрелся в лицо отца серьезным детским взглядом, будто запоминая его навсегда.

Синрик подошел к Джине, обнял ее.

– Ох, прости меня, Джина, прости. Я не хотел тебя печалить.

Он ее обнял крепче, погладил по волосам, как успокаивают ребенка. Обернулся к вервольфу:

– Прости меня Зик. Больше эту тему не подниму.

Джина обняла его в ответ, отвернулась, стерла слезы и вернулась к мужу и младенцу.

Синрик жестом пропустил Никки вперед.

– Иди ты первый, и не потому что ты победил бы в драке. Ты прав: превосходство не только в том, чтобы быть сильнее. Иногда надо быть умнее, а сегодня у меня это не слишком получается. Ведь понимал же, что не надо это при них ворошить.

Никки стиснул ему плечо:

– Ты куда быстрее учишься, чем я в твоем возрасте, Син.

Син осклабился, поднял глаза к потолку:

– Это комплимент или мне обидеться?

Никки слегка его толкнул той рукой, что держал за плечо, усмехнулся в ответ. Синрик покачнулся, отступив на пару дюймов. Натэниел улыбался обоим. Мы с ним переглянулись через всю кухню, и у него на лице читалось: «Видишь? Я тебе говорил, что они разберутся». Я могла лишь улыбнуться в ответ.

Никки повернулся ко мне, все еще светясь весельем. Обвил меня своими ручищами, притянул к себе. В моей жизни есть мужчины выше ростом, но ни одного такого мускулистого. Если честно, то это, на мой вкус, избыток роскоши, но это Никки, и я умею обвиться своим намного меньшим телом вокруг него, умею пристроиться сама среди этих мышц, этой силы. Каждый из мужчин моей жизни на ощупь неповторим, у них у каждого свой вкус, свой стиль в… почти во всем. Никки – как сандвич из мускулов, а начинкой – настоящий мужской характер.

Я встала на цыпочки, потянулась ему навстречу, к его губам, и поцеловала его. Легко и нежно, а потом он повернулся вместе со мной так, что Джине, Гарольду и маленькому Шансу видна была только его широкая спина, и тогда нежный поцелуй сменился иным, с зубами и языком, да так, что у меня пальцы напряглись на его спине и пришлось подавить желание впиться ногтями, чтобы не привлекать внимания. Я отодвинулась, выдохнув:

– Хватит, Никки. Хватит.

Он улыбнулся мне сверху вниз:

– Пусть я не самое главное твое лакомство, но люблю, когда ты вот так на меня реагируешь.

Моя вампирская сила пришла от Жан-Клода, а он происходит из линии крови Белль Морт, Красивой Смерти. Сила этой вампирши – соблазн и секс, но что-то изменилось в ее наследии на пути к Жан-Клоду, и его сила не просто секс, а еще где-то и любовь, моя же сила сдвинулась в этом направлении еще дальше, как в своего рода эволюции вампирских отношений. Белль умела вызывать у своих «жертв» одержимость собой, зависимость от себя, практически не испытывая ответных чувств, но Жан-Клоду приходилось быть аккуратным при использовании своих вампирских сил, чтобы не слишком увлечься, а Никки оказался одной из последних моих жертв в ситуации, когда мне не хватило владения собой, чтобы полностью себя обезопасить. Очень приятно его касаться, приятно нежиться в его объятиях. Если бы не с чем было сравнить, можно было бы решить, что это любовь – как Истинная Любовь с большой буквы, но это не так. Это скорее некая одержимость, а что бы ни говорили книги и фильмы, одержимость не есть любовь, хотя вот сейчас он меня обнимал и лицо у него светилось от поцелуя, и сердце у меня еще билось сильнее от прикосновения его губ, и очень трудно определить разницу. У меня нет к нему тех чувств, что есть к Натэниелу, Мике или Жан-Клоду, но следует ли отсюда, что это не любовь, или все-таки любовь иного рода? Я пытаюсь перестать докапываться, что такое любовь, но… иногда все-таки приходится расталкивать спящую собаку. Я только научилась делать это не слишком часто – может ведь и покусать.

Особенность ardeur’а – огня линии Белль Морт – в том, что кем-то можно управлять лишь до той степени, до которой сама хочешь быть управляемой, заставлять любить себя лишь в той степени, в которой сама желаешь гореть любовным огнем. У Белль Морт такого побочного эффекта нет, а у Жан-Клода некоторые его проявления имеются, и он с ними справляется. У меня проблем больше, но я ведь вообще еще живая и еще человек. Может, поэтому мне труднее сохранять хладнокровие и заставлять кого-то вожделеть ко мне, не рискуя собственным сердцем и либидо?

Никки высвободился из моих объятий, и в них оказался Синрик. Вдруг надо мной возникли его синие глаза с колечком темно-синего вокруг зрачков и небесной голубизной внешнего кольца. В утреннем свете небрежно увязанные в хвост волосы казались очень синими. Будь света поменьше, можно было бы притвориться, что это такой оттенок черного с синевой, но утро выдалось солнечным. И никак нельзя было сделать вид, будто эти прямые густые волосы не сочного темно-синего цвета. Это была не краска, а след его другой формы – синего тигра.

Я привычно обняла его, мы оба знали, куда попадают у нас руки, они переплелись, тела соприкоснулись. Целый год мы провели, выясняя, срастется ли у нас, но… Сейчас я глядела в это красивое, но слишком юное лицо, и мучилась сомненьями так же, как год назад.

– В чем дело? – тихо спросил он.

Я покачала головой:

– После Никки ты такой худенький.

Он засмеялся, оглянулся на Никки:

– После него кто угодно худеньким покажется.

– Верно, – кивнула я.

Синрика я не выбирала. Нас с ним связала Мать Всей Тьмы, потому что у нее был план, который требовал меня отвлечь и дать мне силу. А то, что Синрик – шестнадцатилетний девственник и мы с ним вообще не знакомы, для существа, желавшего залить мир кровью и смертью, никакого значения не имело. Что может значить чья-то невинность по сравнению с ужасами смерти, которые она сеяла вокруг все тысячи лет своего существования? По сравнению с этим то, что она сделала со мной и Синриком, может вообще считаться благодеянием – почти.

Он снова повернулся ко мне, лицо еще светилось смехом от перешучивания с двумя другими. Я даже не слышала, что они говорят, пока он не сказал:

– Я молодой, я еще вырасту. Выше я уже сейчас.

– Радуйся своему росту, мальчик, – посоветовал Никки, – потому что это единственное, что у тебя будет больше.

– А вот и нет, – возразил Синрик.

– А вот и да, – ответил Никки.

Натэниел, смеясь, прошел между ними, неся на подносе свеженарезанный ароматный хлеб. Мы все проводили источник запаха взглядами, как львы, следящие за газелью. Мой желудок вдруг дал мне знать, насколько я проголодалась.