Мэри Роуз - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Лин cтр.№ 27

— Фенхель Клэпхем.

Фенелла побежала.

Она спрашивала себя, вспомнит ли ее тело спустя столько времени, что оно любит его. Ее тело сочло, что вопрос дурацкий. Энтони сидел, скрестив ноги, и на бегу она смотрела на внутреннюю сторону его бедер, вокруг которых натянулась ткань брюк.

Она рассмеялась, споткнулась и растянулась во весь рост. Блузка порвалась на плече, она оцарапалась о корень дерева.

Сама себе она казалась смешной. Два года она только и делала, что ждала, а теперь испортила всю торжественность момента. Но поскольку он вернулся, это уже не имело значения.

— Фенхель, — с непривычной нежностью произнес он, и с такой же нежностью его руки подняли ее. «Те, кто считает его некрасивым, не знают его рук», — подумала она. От его прикосновения задрожала спина, выгнулась ему навстречу. Хотелось вздохнуть.

Он осторожно поправил порванную ткань у нее на плече, осмотрел рану. Так же ловко и уверенно, как ел малину, вытащил сосновые иголки и комочки земли из ссадины. Фенелла наблюдала за его руками, ей хотелось наброситься на него: «Хватит возиться с раной! Примени свое чудесное волшебство ко всему моему телу».

— Очень больно?

Она тосковала по его глазам и иногда ночами опасалась, что, когда он вернется, они погаснут, как в тот день, когда городская стража вышвырнула его из темницы. Но глаза Энтони сверкали, и у нее по коже забегали мурашки.

— Нет, мне совсем не больно.

— Это нужно вычистить, Фенхель, — произнес он, склонил голову и принялся дюйм за дюймом целовать ее плечо. Его губы и язык оказались мягкими, словно перышки, и разогнали по телу еще больше мурашек. Она вдруг протянула руки, дотронулась до талии, жадно коснулась упругого живота и принялась щекотать.

Он тут же отпустил ее плечо, издал сдавленный звук и попытался вырваться. Фенелла разучилась, но многолетний опыт взял свое. Этот парень, будучи воплощением силы, становился в ее руках податливым, как воск, а потому позволил повалить себя в мокрую от дождя траву и теперь извивался, словно рыба, чтобы уйти от ее пальцев. Она не отставала, вытащила рубашку у него из-за пояса и стала щекотать гладкую обнаженную кожу.

— Прекрати, — простонал он.

— Только когда попросишь пощады.

— Ни за что.

Она снова защекотала.

Он хватал ртом воздух, сворачивался калачиком, но она все равно добиралась до талии и, щекоча, заставляла выгибаться снова и снова.

— Довольно!

— Нет! Тебе два года было слишком хорошо, так что теперь получишь тройную порцию.

— Давай договоримся, Фенхель.

— Ничего подобного. Либо моли, либо страдай.

Чтобы защититься, он мог бы перевернуться на живот, но не сделал этого, а в какой-то момент перестал сопротивляться, да так и лежал, издавая нечто среднее между жалобными и смеющимися звуками. Фенелла увидела, что на лбу у него выступил пот, и отпустила. Она легла рядом и устроилась в его объятиях.

Тяжело дыша, он повернулся к ней лицом.

— И тебя с добрым утром, Фенхель.

Она посмотрела на него, взглядом лаская каждую черточку его лица. Узкую морщинку на лбу, постоянно пытавшуюся о чем-то спросить, брови, ресницы, скулы. Нос у него был тонким, с постоянно трепещущими ноздрями, а губы красно-коричневыми. Он всегда нравился ей больше, чем она способна была выразить словами, но никогда так, как сейчас. Дождь наконец прекратился.

— Задумалась о том, злишься ли на меня? — спросил он. — Мне кажется, что не стоит, особенно после того, как ты жестоко наказала меня, а я этого совершенно не заслужил.

— Не заслужил? — Она с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться, не зашептать, не поцеловать.

— Я вернул ту штуку, которой у меня нет. Так, как ты и велела. — Он взял ее руку и положил себе на грудь. Сквозь ребра сердце гулко билось в подставленную ладонь. Ее собственное сердце колотилось с еще большей силой, будто пыталось заглушить его.

— Я ничего не чувствую, — нисколько не смутившись, солгала она. — Только то, что с недавних пор ты шьешь себе сорочки из непозволительно дорогого сукна.

— Фенхель! — Если бы это был Сильвестр, то его лицо залилось бы краской. А Энтони был загорелым, словно пират, и покраснел внутри.

Фенелла расхохоталась, ловко развязала ленту у себя на шее и положила его руку на теплую кожу. Сердце под ней билось с пугающей силой.

— Добро пожаловать домой, — произнесла Фене, зла.

Это была восхитительная игра, и никогда — настолько опасной. Она хотела выиграть любой ценой, но проиграла. Когда в следующий раз он смог дышать, она лежала у него на шее. Он мгновенно сложил оружие, прижал ее к себе и вложил в свой стон два с половиной года.

Наверное, можно научиться получать что-то и от других мужчин. Большинство девушек так и поступало, они втюривались в одного, выходили замуж за другого, и их все устраивало. Но тем, кто жил так, вряд ли нравилось в их первом возлюбленном все, как нравилось Фенелле в Энтони.

Той первой весной она сказала ему:

— Ты мне нравишься. Также сильно, как тебе нравится «Мэри Роуз».

— О, — ответил он и повернул голову в сторону, чтобы она не заметила, как он покраснел внутри. — Она мне нравится, да. Но если бы я мог делать что хочу, я бы в ней кое-что изменил.

Фенелла задумалась. Если бы она могла делать что хочет, что бы она изменила в Энтони? Его запах, его волосы, которые щекотали ее, когда они целовались, его губы, у которых был малиновый вкус, его язык, который мог идти против ветра? Нет, она точно не стала бы менять ни искорки в его глазах, ни ресницы, ни ямочки, появлявшиеся на щеках, когда он улыбался.

И в ловкой жилистой подвижности Энтони, которую другие считали некрасивой, она не хотела бы ничего изменить. Все было так, словно Господь создал его исключительно для нее: плечи, ключицы, бьющуюся жилку у горла, такую нежную, податливую для щекотки кожу, резкий голос и совершенно неожиданную нежность. Как-то раз она подумала: «Может быть, я сделала бы его более общительным, его гордость — не такой щепетильной, его бесстыдство — не таким безграничным, а его любовь к кораблям не такой всеобъемлющей, чтобы осталось место для меня и Сильвестра». Но стоило ей подумать об этом, как она сразу же взяла себя в руки. «Я ничего не хочу в тебе менять. Ты мне нравишься больше, чем нравится тебе «Мэри Роуз», поскольку каждый канат, который я могла бы в тебе укоротить, лишил бы паруса ветра. Ты должен быть таким, каким тебя создал Бог. Хоть это и больно».

Он снова вернулся, и настолько прежним, что ей хотелось смеяться. Она прижалась к нему. Как она могла привыкнуть к другому?

Они встали, девушка поправила его рубашку. От влажной травы кожа слегка поблескивала. На плече вздулась мышца от напряжения тетивы.

— Фенхель, — произнес он, такой же растерянный, как и она сама.