Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - читать онлайн книгу. Автор: Томас Эсбридж cтр.№ 99

Триумф Хаттина открыл дорогу другим успехам мусульман. Огромные потери христиан в живой силе 4 июля оставили Иерусалимское королевство в состоянии крайней уязвимости, потому что в больших и маленьких городах, равно как и в крепостях, почти не осталось гарнизонов. Тем не менее очевидное преимущество ислама вполне могло рассеяться и исчезнуть, если бы Саладин не продемонстрировал такого упорства и решительности и не имел столь обширных ресурсов. В общем, тем летом франкская Палестина пала почти без звука.

Тивериада капитулировала сразу, и меньше чем через неделю сдалась Акра — центр экономической жизни Утремера. В последующие недели и месяцы Саладин прилагал основные усилия к покорению прибрежных поселений и портов Палестины. Один за другим пали Бейрут, Сидон, Хайфа, Кесария и Арсуф. Тем временем брат султана аль-Адиль, извещенный о победе при Хаттине сразу после битвы, двинулся из Египта на север, чтобы захватить жизненно важный порт Яффа. Потом были и другие вылазки в глубь континента, также успешные. Аскалон сопротивлялся долго, но к сентябрю даже этот порт был вынужден сдаться, а за ним — Дарум, Газа, Рамла и Лидда. Даже тамплиеры со временем сдали свою крепость Латрун, расположенную у подножия Иудейских холмов, по пути в Иерусалим, в обмен на освобождение своего Великого магистра Жерара де Ридфора.

Стремительность и успешность действий мусульман частично объяснялись их большим численным превосходством, а также наличием в распоряжении Саладина способных преданных помощников, таких как аль-Адиль и Кеукбури. Это позволило ряду полуавтономных военных отрядов Айюбидов свободно рыскать по королевству, существенно увеличивая масштаб и скорость операций. Один латинский очевидец отметил, что мусульмане «распространялись, как муравьи, заполонив всю страну». Однако, строго говоря, ход событий того лета в основном определялся стратегией Саладина. Понимая, что исламское единство можно сохранить, только если не потерять набранную движущую силу, он старался рассеять сопротивление христиан, применяя милосердную примирительную политику. С самого начала франкским поселениям предлагались великодушные условия капитуляции. К примеру, даже латинские источники признали, что «населению Акры» дали возможность остаться в городе, жить под мусульманским правлением «в безопасности и выплачивая налоги, что обычно между христианами и сарацинами». Тем же, кто хотел уехать, «давали сорок дней, за которые они могли собрать и увезти свои пожитки, жен и детей». [215]

Судя по всему, такие же условия были предложены всем городам и крепостям, сдававшимся без сопротивления, и, что самое главное, договоренности соблюдались. Держа слово и не позволяя просто грабить Левант, Саладин быстро создал себе репутацию честного и справедливого человека. Это оказалось мощным оружием, потому что, оказавшись перед выбором — безнадежное сопротивление или гарантированное выживание, многие гарнизоны сдавались. Таким образом, Иерусалимское королевство было захвачено с удивительной скоростью и с минимальными затратами. Тем не менее и этот подход оказался не без недостатков. Начиная с июля 1187 года множество латинян стали беженцами, и, верный своему обещанию, султан позволил им прибыть в порт, откуда, как предполагалось, они должны были отправиться в Сирию или на Запад. В действительности оказалось, что сотни и даже тысячи франков искали убежища в единственном оставшемся франкском порту Палестины — хорошо укрепленном городе Тир.

Саладин оказался перед выбором. Большая часть береговой линии и внутренних территорий была в его руках, но лето подошло к концу, и было очевидно, что возможен только еще один последний рывок, прежде чем наступление зимы сделает продолжение военных действий невозможным. Следовало определить первичную цель. С точки зрения стратегии Тир имел явный приоритет, который с каждым днем укреплялся. Этот оплот сопротивления латинян обеспечивал связь с уцелевшими остатками Утремера на севере и со всем христианским миром. В качестве такового его продолжительное сопротивление давало противнику надежный оплот, откуда со временем могла быть предпринята другая попытка восстановить королевство крестоносцев. Тем не менее султан предпочел оставить Тир в покое, дважды обойдя порт стороной во время путешествий на север и юг. Иракский хронист Ибн аль-Асир критиковал это решение, утверждая, что Тир был открыт и незащищен, и если бы Саладин атаковал [раньше летом], то легко взял бы его. Некоторые современные историки придерживаются того же мнения, утверждая, что султану не хватило прозорливости. Подобные взгляды по большей части зависят от возможности судить задним умом. В начале 1187 года Саладин понимал, что длительная осада может остановить всю его военную кампанию, что вызовет раскол возглавленной Айюбидами исламской коалиции. Чтобы не рисковать, султан поставил главную идеологическую цель и повернул в глубь страны, направив всю мощь своей армии на восток — в сторону Иерусалима. [216]

Военное значение Святого города, изолированного среди иудейских холмов, было ограниченным. Но десятилетия проповедей и пропаганды Нур ад-Дина и Саладина подняли статус Иерусалима, сделав его самым святым для мусульман городом за пределами Аравии. Неотразимая завораживающая духовность города теперь притягивала мусульман. Для войны, основанной на идее джихада, он был неизбежной целью. После прихода египетского флота на север, чтобы защищать Яффу против контратак христиан, и подавления восточных подходов к Иудее, армии Саладина начали наступление на Иерусалим 20 сентября 1187 года. Султан пришел с десятками тысяч воинов и тяжелыми осадными машинами, готовыми к длительной осаде. Но, несмотря на то что город был полон беженцев, в нем катастрофически не хватало защитников. В стенах города королева Сибилла и патриарх Ираклий осуществляли некоторое руководство, но вся тяжесть командования легла на Балиана Ибелина. После бегства из Хаттина Балиан укрылся в Тире, но позже Саладин гарантировал ему безопасный переезд в Святой город, чтобы Балиан проводил супругу — Марию Комнину и детей в безопасность. Было условлено, что Балиан пробудет в Иерусалиме всего одну ночь, но по прибытии его убедили изменить этой договоренности и остаться, чтобы организовать сопротивление. Имея в своем распоряжении небольшую горстку рыцарей, Балиан счел целесообразным «поставить под ружье» всех мужчин благородного происхождения старше шестнадцати лет и еще тридцать богатейших горожан Иерусалима. Он также постарался по возможности укрепить городские фортификационные сооружения. Несмотря на все его усилия, с подавляющим численным превосходством мусульман ничего поделать было нельзя.