Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Кандель cтр.№ 86

Джон О’Доэрти и его коллеги, изучавшие нейронные корреляты красоты, то есть механизмы, которыми определяется наше чувство прекрасного, провели эксперимент, посвященный роли улыбки. Они установили, что орбитофронтальная (вентролатеральная) область префронтальной коры, активируемая положительным подкреплением и считающаяся основным центром удовольствия, активируется и при виде привлекательных лиц. Причем эта реакция усиливается, если мы видим улыбку.

Семир Зеки из Университетского колледжа Лондона выяснил, что орбитофронтальная область активируется и при виде других изображений, которые мы называем красивыми. Зеки провел исследование, в ходе которого он просил испытуемых рассмотреть большое число портретов, пейзажей и натюрмортов, а затем распределить их, вне зависимости от жанра, по степени красивости или некрасивости. Зеки, сканировавший головной мозг испытуемых во время рассматривания этих изображений, обнаружил, что орбитофронтальные и моторные области коры активируются при виде любого изображения, будь то портрет, пейзаж или натюрморт, и независимо от того, находит ли испытуемый это изображение красивым или некрасивым. Но при этом изображения, которые испытуемый счел наиболее красивыми, вызывали самую сильную активацию орбитофронтальной коры и самую слабую активацию моторной, а наиболее некрасивыми, напротив, – самую слабую активацию орбитофронтальной коры и самую сильную моторной. Зеки предположил, что повышенная активность моторной коры связана с тем, что эти эмоциональные стимулы вызывают мобилизацию сил моторной системы, готовя ее к действиям, которые позволят уйти от некрасивого или опасного стимула либо приблизиться к красивому или приятному. Изображения испуганных лиц также вызывают активацию моторной коры.

Специалист по когнитивной деятельности Камило Села-Конде продолжил исследования в этой области, используя другой метод – магнитоэнцефалографию, позволяющую отслеживать изменения активности мозга с хорошим временным разрешением. В ходе эксперимента он регистрировал электрическую активность в мозге испытуемого, когда тот смотрел на предмет, ранее оцененный им как красивый. При этом изменялась активность дорсолатерального отдела префронтальной коры, который специализируется на рабочей памяти – кратковременной памяти, необходимой для планирования целенаправленных действий и получения желаемого результата. Более высокая активность наблюдалась в левом полушарии. Это позволяет предположить, что язык и эстетическое чувство параллельно развились в ходе эволюции. Села-Конде утверждает, что именно эволюционные изменения префронтальной коры дали людям способность создавать произведения искусства и реагировать на них. (Мы вернемся к этому вопросу, когда будем обсуждать природу творчества.) Активация префронтальной коры левого полушария при виде предмета, ранее оцененного как красивый, начиналась позднее (через 400–1000 мс), чем обычные реакции этого отдела (примерно через 130 мс). Села-Конде полагает, что эта разница согласуется с идеями Зеки о поэтапной обработке зрительной информации и разной обработке информации о незнакомых и уже знакомых объектах.

Наслаждаться картиной – это одно, но влюбиться в портрет – совсем другое. Кое-что о процессах, происходящих при этом в мозге, можно узнать из истории влюбленности Рональда Лаудера в “Адель Блох-Бауэр I” – один из шедевров Климта, над которым художник работал три года. В изображение загадочной женщины (рис. I–1) Лаудер влюбился, когда ему было 14 лет.

Красота изображения может вызывать не просто положительные эмоции, но и нечто похожее на любовь – своего рода эстетическую зависимость. Вероятно, такие чувства и вызвал у Лаудера портрет. Он мечтал приобрести картину и почти каждое лето приезжал в Вену, чтобы увидеть ее. Он стал относиться к ней как к главному портрету рубежа XIX–XX веков. В конце концов ему удалось заполучить картину.

Теперь мы знаем, что вид любимой картины, примерно как вид любимого человека, вызывает активацию не только орбитофронтальной коры, реагирующей на красоту, но и дофаминергических нейронов в основании мозга, обеспечивающих ожидание награды. Эти нейроны во многом так же активируются при виде предмета любви, будь то живой человек или картина, как они активируются у кокаиниста при виде кокаина. А то обстоятельство, что Лаудер 47 лет был лишен возможности регулярно видеть портрет Адели Блох-Бауэр, могло лишь повышать активность его дофаминергических нейронов и способствовать его стремлению приобрести эту картину, даже за очень большие деньги.

Сходство реакций на любимую картину, любимого человека и наркотические вещества, вызывающие зависимость, впервые продемонстрировали Люси Браун, Хелен Фишер и их коллеги из Медицинского колледжа им. А. Эйнтшейна и Ратгерского университета. Эти ученые продолжили исследования Семира Зеки, посвященные воздействию картин на зрителя. Испытуемыми в их экспериментах стали люди, недавно влюбившиеся, и люди, недавно отвергнутые возлюбленными. Реакции тех и других на изображения возлюбленных включали и активацию нейронов орбитофронтальной коры, и активацию дофаминергической системы (рис. 23–2), которая играет ключевую роль в положительном подкреплении, связанном с ожиданием и получением награды (гл. 26). Причем у тех отвергнутых, кто был по-прежнему влюблен, система награды активировалась даже сильнее, чем у счастливых влюбленных. Таким образом, влюбленность представляется своего рода естественной зависимостью, в которой задействована система мотивации, связанная со стремлением к награде, и более похожей на такие явления как голод, жажда или ломка, чем на эмоциональные состояния. Вероятно, этим и объясняется усиление чувств, возникающее, когда влюбленный лишается возможности видеть дорогое ему изображение, как это было с Лаудером и климтовским портретом.

Рис. 23–2. Когда испытуемые смотрели на изображения возлюбленных, у них в мозге возбуждались дофаминергические нейроны вентральной области покрышки правого полушария.

Хелен Фишер и ее коллеги также установили, что эволюция снабдила нас специализированными биологическими системами, отвечающими за привлекательность, вожделение и привязанность. Привлекательность связана с концентрацией внимания на человеке или его символическом изображении, сопровождаемой приятным возбуждением и навязчивыми воспоминаниями, а также стремлением к эмоциональному союзу с объектом. Вожделение же – это стремление к удовлетворению полового влечения. Привязанность также представляет собой нечто особенное: это ощущение сильного социального контакта и чувство спокойного и приятного эмоционального союза. Привлекательность способствует поиску партнера, вожделение – сексу и размножению, а привязанность необходима для заботы о потомстве. В привлекательности задействована дофаминергическая система, а привязанность обеспечивает система, выделяющая гормоны окситоцин и вазопрессин.

Произведения искусства могут не только вдохновлять или соблазнять нас, но также озадачивать, поражать, пугать и вызывать отвращение. До конца XIX века истинным искусством считалось лишь искусство прекрасное. Эта установка восходила к идеалам классицизма, выше всего ставившего простоту и красоту. В Вене на рубеже XIX–XX веков этим идеалам бросил вызов Густав Климт (гл. 8). Когда три его картины заказчик – Венский университет – отверг как слишком смелые, непристойные и безобразные, Алоиз Ригль, Франц Викхофф и другие представители венской школы искусствознания встали на защиту художника, доказывая, что истина в искусстве далеко не всегда прекрасна. Аллегорические изображения болезни и смерти на картине, символизирующей медицинский факультет, нельзя назвать в общепринятом смысле красивыми, но правда о болезнях тела состоит в том, что их проявления нередко безобразны.