Московит - читать онлайн книгу. Автор: Борис Давыдов cтр.№ 19

– Послушайте, пан Анджей… – В его голосе отчетливо смешалось смущение со жгучим любопытством. – А что они… Кх-м! Я хотел спросить… О Матка Боска!

– Я весь внимание! – заверил я, приняв самый внимательный и серьезный вид. – Ясновельможный князь может спрашивать меня о чем угодно, постараюсь ответить так полно и точно, как только смогу.

Иеремия, удивительно похожий в эту минуту не на грозного полководца, а на шкодливого ученика, замышляющего какую-нибудь проказу, тихо произнес – буквально через силу, выдавливая каждое слово:

– Не из праздного любопытства, а только… Скажите, какое… э-э-э… белье носили дамы в вашем двадцать первом веке? Пусть пан не подумает ничего дурного, просто уланы нашли в степи одну вещицу… Кх-м!!! Ох, грехи наши тяжкие! – Он торопливо перекрестился, что-то беззвучно прошептав.

Теперь я чуть не выпучил глаза, и моя челюсть лишь случайно не отвисла. Блин горелый, это же надо было так проколоться! Забыть про порванные трусики Анжелы, оставить их на том месте! И это профи, привыкший не оставлять улик!!! Позор…

«Стареешь, Андрюха. Теряешь квалификацию!» – не утерпел противный внутренний голос.

Я мысленно послал его во все пришедшие на ум места. И в те, до которых можно было рукой дотянуться, и в гораздо более дальние…

Так-с, и что теперь ответить Вишневецкому? Может, уж сразу – рассказать про стринги? А для пущей наглядности потребовать чернильницу, перо, лист бумаги и нарисовать?!

«Не вздумай! Его удар хватит!!!» – возопил перепуганный голос.

«Солдат должен уметь делать все. Боец спецназа – тем более!» – это правило в меня вбили накрепко.

Правда, моим наставникам и в голову не пришло бы задумываться над вопросом: входят ли в понятие «все» рассуждения о сугубо дамских вещах. Вроде дамского белья… Но – отступать было некуда. Взялся за гуж… или назвался груздем… или перенесся черт-те на сколько лет назад, – теперь не жалуйся.

«Спокойно, Андрюха! Что ты краснеешь, как девственник перед первым разом! – снова не утерпел ехидный голос. – И видел эти вещички, и сам снимал… Не робей, прорвемся. Только не увлекайся, пожалей человека! Тебе еще нужно к нему в советники попасть».

Я мысленно заскрежетал зубами, вновь отправив его по уже названному маршруту. С пожеланием хорошо выучить разницу между понятиями «видеть» и «рассказывать». Потом глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и начал свою лекцию…

Честное слово, не увлекался! И, более того, очень польстил моим современницам. Они все сплошь вышли у меня застенчивыми скромницами, признавали только размер макси – простенькие глухие шортики (в крайнем случае, плавочки) и точно такие же простенькие бюстгальтеры на широких лямках, закрывающие все, что можно и даже нельзя. Исключительно из экологически чистых материалов, без следов какой-либо синтетики. Само собой, все – абсолютно непрозрачное, без каких-либо рюшечек, кружавчиков, прозрачных сеточек, косточек и прочих игривых деталей, столь милых женскому (да и мужскому тоже, чего скрывать) сердцу. О всяких мини, тем более, упаси боже, стрингах, я даже не заикался. Равно как промолчал и о загораниях топлес либо нудистких пляжах.

Тем не менее к концу моего познавательного рассказа князь был похож на человека, которому явилось привидение. А если бы я еще увлекся, рассказав про конкурсы красоты, стриптиз и тому подобные штуки… Да, дело могло бы закончиться инфарктом!

– Матка Боска! – еле выговорил потрясенный Иеремия, когда я наконец-то умолк. – Спаситель, помилуй нас и сохрани! Это же просто… Какое счастье, что я не дожил до этих времен! Господу впору снова устраивать всемирный потоп! Ох, прости меня, грешного… – Князь истово закрестился.

Я почтительно молчал, снова напустив на себя невинно-ханжеский вид.

– Пан Анджей! – вдруг встрепенулся князь, повернувшись ко мне. – Раз уж я сам завел об этом разговор… Скажите честно, как подобает мужчине, сколько мне еще отпущено жизни?

Вот этот вопрос, признаться, меня изрядно смутил. Может, обмануть? Правду-то он все равно не узнает…

– Ну же, я жду! – слегка повысил голос Вишневецкий. – Или пан боится не угодить мне ответом?

Нет уж, почтеннейший. Чтобы меня напугать, нужно нечто большее, чем ваше недовольство…

– Проше ясновельможного князя, совсем недолго, увы… Ваша жизнь должна оборваться в августе тысяча шестьсот пятьдесят первого года, вскоре после победы под Берестечком.

Я снова мысленно аплодировал этому человеку, восклицая: «Молодец!» Даже имея железные нервы, невольно содрогнешься от мысли, что тебе – зрелому, совсем еще не старому человеку, любимцу судьбы, богачу и прославленному полководцу – осталось жить чуть больше трех лет. В сущности, всего ничего. Тут впору либо разъяриться, проклиная злую судьбу, либо впасть в глубокую депрессию: «Ну почему именно я?!» А князь… Нельзя сказать, что это его вовсе не взволновало, но он прежде всего начал интересоваться, что это была за битва и каковы были силы с обеих сторон. Узнав же, что войско Хмельницкого, хоть и главным образом благодаря очередному «финту» крымского хана, больше похожего на прямую измену, понесло тяжелейшие потери, Иеремия пришел в неописуемый восторг:

– Бог все видит! Всем воздает по заслугам! Может, и медленно мелют жернова его, но зато наверняка! – ликовал он, потирая ладони. – Хмельницкий, презренный хам, изменник, схизматский пес! На кого вздумал руку поднять, в чьи ряды замыслил войти! Слыханное ли дело – сам себя гетманом назначил! Вот уж поистине – пусти к благородной шляхте хлопское быдло… Самозванец! А вот теперь скопища его рассеяны, и за все воздастся. Одно досадно, что снова живым ушел! Ну да ничего… Кары он не избегнет! Спасибо пану, за такую весть и скорой смерти не жалко!

Я только молча пожал плечами. А что тут еще можно было сказать?

Видимо, неверно истолковав этот жест, Иеремия успокоительно махнул рукой:

– Пустое, пан! Не надо меня жалеть. Потомок благородных Корбутов смерти не боится. Надеюсь лишь, что она пришла в бою, как подобает воину?

– Проше князя, нет. Твоя княжеская мосць отдаст Богу душу внезапно, в собственном лагере. И это чуть не приведет к бунту: воины, боготворящие тебя, решат, что ты отравлен завистниками. Чтобы пресечь слухи и успокоить их, лучшие лекари проведут вскрытие тела на глазах выбранных, которым доверяли. И никаких следов яда не найдут… – Я вздохнул. – А как было на самом деле, один Бог знает. При нынешнем уровне развития медицины и химии обнаружить яд, тем более какой-нибудь редкостный…

Князь хищно оскалил зубы. Его лицо потемнело, налившись кровью. В эту минуту он был по-настоящему страшен.

– Да, пан прав! Тысячу раз прав! Завистников у меня и впрямь хоть отбавляй. Не могут простить мне ни деда моего, как будто я сам выбирал предков, ни родовитости, ни богатств, ни воинских успехов! Только и слышно: князь Ярема-де не уважает волю сейма, князь Ярема мнит себя чуть ли не цезарем римским, плюет на высшую шляхту, никому не хочет повиноваться, ни с кем не советуется… Уверен – это был яд! Презренные глупцы, бездельники, бездарности! Я должен просить у них совета!!! Сравнили себя со мною – и кто?! Заславский, который давно погряз в роскоши да неге, стал толстым и рыхлым, как его любимая перина! Молодой Конецпольский, у которого едва молоко на губах обсохло! Покойный отец был еще туда-сюда, а сынок – истинное дитя! Прежде всего разумом! Или Остророг, который о самой простой вещи не может сказать, не приплетя с ученым видом пару фраз по латыни!..