Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Сафонова cтр.№ 89

Я бы попросила Восхта не слушать её, но язык не шевелился. И я лишь глотала воздух, пока перед глазами всё блекло и мутнело, точно с меня сняли очки, а зрачки заливали клеем.

Ну да. После вчерашнего Навиния жаждет крови, и моя прекрасно подойдёт.

А уж Лода — тем более.

— Но… но… — Криста тоненько поскуливала, пытаясь подобрать слова, — но если колдун умрёт, нас тоже могут убить!

— Не убьют. Мы нужны им. Они даже Восхта не убили, хоть он для них никакой ценности не представляет, — голос принцессы приглушал белый шум, шипевший в моей голове. — Она предала тебя, Криста. Она втёрлась к тебе в доверие и обманула, она заманила твоего жениха в ловушку. Это из-за неё мы все сейчас здесь. Пусть подыхает — заслужила. И она, и её колдун.

Ты права, маленькая гадина. Глупо было рассчитывать, что кто-то из вас решится мне помочь: враг есть враг. Я бы на вашем месте тоже не протянула руку помощи кому-то вроде меня. Так что всё честно.

Только Лод не мой. И он тут ни при чём. Он не должен умирать только потому, что дал клятву меня защищать, только потому, что дроу ненавидят людей, всех людей, без разбора. Даже тех, кто на их стороне. Что ж, не делай добра, не получишь зла — а я умру от руки одного из дроу, едва решившись помогать им не ради собственной выгоды…

Вот так ирония.

Чернота. Я закрыла глаза? Или просто ослепла? Хотя какая разница. Я всё равно падаю, падаю в эту черноту, умираю, окружённая врагами, и никто, никто, никто мне не поможет…

— Что ты делаешь? — в бесконечно далёком визге Навинии прорезались истеричные нотки. — Стой!

— Лодберг!

И это было последним, что я услышала.

Крик.

Дэнимона.

…пей, девочка, пей! Вот так! Давай, ещё немного…

Морти. Откуда здесь Морти? И где Лод? Где…

…спазм. Ещё один, и ещё… желудок выворачивает наизнанку, слабый свет кромсает глаза ножом, а я — одна сплошная боль, жар, дрожь…

…нет, не надо, не надо больше…

Кто это? Странный голос, похожий на мой, лихорадочная мольба…

…оставьте меня, освободите, что угодно, только не эта мука…

…вязкая чернота хватает за руки, обволакивает, тянет ко дну — туда, где нет боли, погружает в забвение, глубокое, блаженное, вечное…

…я здесь. Здесь. Будь со мной, слышишь? Слушай мой голос. Дыши. Вот так. Будь со мной…

Прикосновения: нежные, бережные. Лод…

…я здесь. Смотри на меня. Не умирай, Сноуи, не смей умирать…

Если я умру, он погибнет вместе со мной.

Я различаю во тьме лицо Акке, и глаза его светятся тусклыми сапфирами. Потом черты его плавятся, перетекают в нечто другое, и я понимаю — это уже не Акке, а Лод…

— Ты пряталась здесь слишком долго. — Он улыбается, той улыбкой плюшевого мишки, которую я так люблю, и протягивает мне ладонь. — Идём.

Да. Я должна идти. Должна возвращаться с ним, к нему.

И я принимаю его руку и вырываюсь из черноты — навстречу боли, и открываю глаза, и встречаю его взгляд наяву, и пью какую-то жидкость, отвратительную на вкус, а потом вновь падаю в темноту…

Но то уже не забвение, а сон. Просто сон.

Проснулась я в чужой постели, широкой, тонувшей в мареве близорукой полутьмы.

Пошарив ватными ладонями в поисках очков, я обнаружила их рядом с подушкой, а когда нацепила на нос, выяснила, что постель мне хорошо знакома: она находилась в спальне Лода. Сам Лод сидел рядом, в кресле, с открытой книгой в руках, и в воздухе над его плечом висел яркий свечной фонарик.

— Очнулась, — мягко произнёс колдун. — Как ты?

Я прислушалась к ощущениям.

Восхитительное чувство, незнакомое здоровому человеку. Когда после агонии тебя отпускает, когда ничего, совсем ничего не болит. Обычные люди не ценят этого — просто нормального самочувствия. Без раскалывающейся головы, без тошноты, без изнуряющей боли.

Я всегда это ценила.

Но сейчас, после той муки, что пришлось пережить, — тем более.

— Я… отлично. — Сесть удалось с трудом, боль сменила невыносимая слабость. — Как меня спасли?

Проклятая мигрень! Если б не она, я бы сразу поняла, в чём дело, и не ушла из зала. Или всё равно сочла бы очередным приступом? То ли головная боль — нормальный симптом для отравления этим ядом, то ли мигрень усилилась лишь потому, что уже…

— Дэнимон позвал меня, я призвал вас обоих к себе. Ядом, от которого ты умирала, многие дроу смазывают свои клинки. Алья и Морти тоже. И на случай неосторожного пореза они носят при себе капсулы с противоядием — одну тебе и дали.

— Зачем?..

В следующий миг я сообразила, что вопрос можно понять абсолютно по-разному.

Но Лод понял его правильно.

— Зачем Дэнимон помог тебе? Полагаю, считает, что за ним должок. Ты ведь спасла Кристу от той участи, которая постигла Навинию.

— Должок? — «удивление» было бы слишком мягким словом для того, что я ощутила. — Да он пытался схватить меня вчера! И намерения у него явно были…

— …довольно глупые. Похоже, он всё ещё не вполне представляет себе возможности ошейника. — Лод легонько пожал плечами. — У таких, как Дэнимон, слишком остро развито чувство чести. В тот момент ему хотелось сделать хоть что-то. Уязвить кого-то из врагов. Но одно дело враг, который твёрдо стоит на ногах, а другое — умирающий. Особенно если это беззащитная девушка.

Я недоверчиво качнула головой.

Когда они бросили меня умирать, я не удивилась. Но это… не вижу здесь логики. Абсолютно. Никакой.

Хотя ладно, о странном поступке Дэнимона можно поразмыслить потом.

Как и о том, что меня спасло благородство принца, которого я помогла пленить, и верность пса, которого я боялась.

— Сколько я спала?

— Часов двенадцать. Над горами сейчас уже вечер.

Лод был уставшим, с синяками под глазами. Ещё бледнее обычного.

— И ты всё это время не спал? Был здесь?

— Я отправил спать Морти. А сам остался с тобой, конечно.

— Лучше бы Акке поручил. Тебе ведь тоже досталось? Когда мне было плохо? Наша клятва…

— Просто руку жгло. Ничего особенного. Но если б ты не выкарабкалась, наши сердца остановились бы одновременно.

Я помолчала, не зная, что сказать.

— Спасибо, — выдавила я наконец. — Но тебе всё-таки стоило поспать.

Лод смотрел на меня. Долго, внимательно, без тени улыбки.

— Ты звала меня. Я не мог просто уйти. Твоя жизнь — моя жизнь, — проговорил он потом. — Если ты цеплялась за меня, когда умирала… я решил, что побыть рядом — безопаснее для нас обоих.