Взлет и падение Третьего Рейха - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Ширер cтр.№ 177

«У меня сложилось впечатление, что Советское правительство внимательно следит за нашим политическим курсом и что оно заинтересовано в контакте с нами. Несмотря на то что недоверие очевидно, Молотов говорил о нормализации отношений с Германией как о деле желаемом и возможном».

Посол затребовал по телеграфу инструкции относительно своих последующих шагов. Он был одним из сторонников Секта, которые выступали за сближение Германии с Советской Россией после 1919 года и добились этого в Рапалло, и во всех его донесениях за 1939 год проглядывает искреннее стремление восстановить отношения, существовавшие во времена Веймарской республики. Но, как и многие другие дипломаты старой школы, он плохо знал Гитлера.

29 июня из своей горной резиденции Берхтесгаден Гитлер неожиданно приказал прервать переговоры с русскими:

«До сведения русских необходимо довести, что из их отношения мы поняли, что продолжение контактов они ставят в зависимость от того, устраивают ли их основы экономических переговоров, как было определено в январе. Поскольку эти основы не удовлетворяют нас, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с русскими».

В трофейных немецких документах невозможно найти объяснение столь резкой перемене в настроении Гитлера.

Попав в такое затруднительное положение, Молотов в начале июня предложил Англии прислать в Москву министра иностранных дел, чтобы тот принял участие в переговорах. По мнению русских, это, вероятно, не только помогло бы выйти из тупика, но и наглядно продемонстрировало серьезное желание Англии достичь договоренности с Советским Союзом. Лорд Галифакс ехать отказался: «вырваться было совершенно невозможно». Вместо него предложил свои услуги Антони Идеи, бывший министр иностранных дел, но Чемберлен отклонил его кандидатуру. Было решено послать Уильяма Стрэнга, способного сотрудника министерства, работавшего ранее в посольстве в Москве и хорошо говорившего по-русски, но малоизвестного как у себя в стране, так и за ее пределами. Тот факт, что сотрудника столь низкого ранга поставили во главе миссии, которой предстояло вести переговоры напрямую с Молотовым и Сталиным, ясно давал понять русским, как они сами потом говорили, что Чемберлен не принимал всерьез идею создания союза, способного остановить Гитлера.

Стрэнг прибыл в Москву 14 июня. До этого он принимал участие в одиннадцати англо-французских встречах с Молотовым, тем не менее появление его мало повлияло на ход англо-советских переговоров. Через две недели, 29 июня, недоверие и раздражительность русских нашли отражение в статье, опубликованной Андреем Ждановым в «Правде». Статья называлась «Английское и французское правительства не хотят договора с Советским Союзом на основе равенства». Жданов пытался представить статью как «написанную рядовым гражданином, не выражающую официальную точку зрения Советского правительства», но он был не только членом Политбюро, не только председателем иностранной комиссии советского парламента, но и, что особенно отмечал Шуленбург в своем докладе в Берлин, «доверенным лицом Сталина; (его) статья была написана по приказу сверху».

«…Английское и французское правительства, — писал Жданов, — не хотят равного договора с СССР… Англичане и французы хотят не настоящего договора, приемлемого для СССР, а только лишь разговоров о договоре для того, чтобы, спекулируя на мнимой неуступчивости СССР перед общественным мнением своих стран, облегчить себе путь к сделке с агрессорами».

Недоверие Сталина к Англии и Франции и опасение, что западные союзники могут в конце концов пойти на сделку с Гитлером, как они это сделали год назад в Мюнхене, было высказано, чтобы весь мир мог над этим задуматься. Посол Шуленбург, поразмыслив над статьей, доложил в Берлин, что, по его мнению, одним из мотивов написания ее было желание «обвинить Англию и Францию в возможном срыве переговоров».

Планы тотальной войны

Адольф Гитлер все еще не поддавался на русскую приманку — может, потому, что в течение всего июня он был занят в Берхтесгадене тем, что следил за подготовкой к вторжению в Польшу, которое намечалось на конец лета.

К 15 июня он уже имел на руках совершенно секретный план военных операций против Польши, составленный генералом Браухичем. «Целью операции, — вторил своему хозяину главнокомандующий сухопутными войсками, — является уничтожение польских вооруженных сил. Политическое руководство требует начать войну внезапными, мощными ударами и добиться скорых успехов. Замысел главнокомандующего сухопутными войсками сводится к тому, чтобы внезапным вторжением на польскую территорию упредить организованную мобилизацию и сосредоточение польской армии и концентрическими ударами из Силезии, с одной стороны, из Померании — Восточной Пруссии, с другой, разгромить главные силы польской армии, находящиеся западнее линии рек Висла — Нарев». Война, которую собирался начать фюрер, должна была стать тотальной войной, она требовала не только военной мобилизации, но и мобилизации всей страны, всех ее ресурсов. В целях координации этих усилий на следующий день, 23 июня, был созван Совет обороны рейха под председательством Геринга. На заседании присутствовали тридцать пять высших государственных деятелей, в том числе военачальники Кейтель, Редер, Гальдер, Томас, Мильх и министры: внутренних дел, экономики, финансов, транспорта, а также Гиммлер. Это было лишь второе заседание совета, но Геринг объяснил, что он собирается только для принятия необычайно важных решений. Ни у кого из собравшихся, как явствует из трофейных документов, не осталось сомнений в том, что война не за горами, но предстоит сделать еще очень многое — обеспечить людскими ресурсами промышленность и сельское хозяйство и решить другие вопросы по тотальной мобилизации.

Геринг сообщил собравшимся, что Гитлер планирует призвать в вооруженные силы семь миллионов человек. Поэтому доктору Функу, министру экономики, в целях увеличения людских ресурсов надлежало решить, «на каких видах работ будут использоваться военнопленные и лица, содержащиеся в тюрьмах и концлагерях». Здесь в разговор вступил Гиммлер и сказал, что «во время войны концентрационные лагеря будут использоваться с большей пользой». Геринг заметил, что могут быть привлечены сотни тысяч рабочих из протектората Чехия и Моравия. Они будут размещены в бараках и использованы на работах, в частности на сельскохозяйственных, под присмотром немецких специалистов. Уже тогда стало очевидно, в какие формы выльется нацистская программа использования подневольного труда.

Доктор Фрик, министр внутренних дел, обещал «изыскать рабочую силу в аппарате управления». Он внес некоторое оживление, заявив, что при нацистском режиме бюрократический аппарат «вырос в 20–40 раз, что просто невероятно». Была создана комиссия, которой поручили исправить положение.

Еще более пессимистично прозвучал доклад полковника Рудольфа Герке, начальника транспортного отдела генерального штаба сухопутных войск. «С точки зрения транспорта, — заявил он напрямик, — Германия в настоящий момент к войне не готова».

Вопрос о том, готова ли транспортная сеть Германии к войне, зависел от того, будет ли вестись война только с Польшей. Если предстояли боевые действия на Западе против Франции и Англии, то возникало опасение, что транспортная система просто не справится с задачей. В течение июля состоялись два экстренных заседания Совета обороны для обсуждения мер «по приведению Западного вала самое позднее к 25 августа в состояние повышенной готовности с помощью средств, которые могут быть раздобыты к этому сроку путем принятия чрезвычайных мер». Концерну Круппа и стальному картелю была поставлена задача изыскать необходимое количество металла для вооружения западного рубежа. Немцы понимали, что именно от мощи этих укреплений зависит, предпримут англо-французские войска серьезное наступление или нет, пока вермахт будет занят решением польского вопроса.