Небесный Стокгольм - читать онлайн книгу. Автор: Олег Нестеров cтр.№ 24

– Я думаю, у них тут разговор один. Лаврушку кинула? Да. Когда пирожки вынимать? Через минуту. Вопрос-ответ.

– Может быть вопрос-ответ?

– На татарском.

– При чем здесь татарский?

– Чтоб никто не догадался.

– Я вчера по радио слушал передачу, рассказывали про новые моющие средства и давали советы.

– «Снежинка», «Лебедь», «Универсол».

– «Ракета».

– «Эра». «Синтпол».

– «Мильвок».

– «Персиль». Шах.

– «Капронил». Мат!

– И какие там советы давали?

– Одна слушательница из Читы спрашивала, можно ли мыть голову стиральным порошком «Новость».

– Вот бы с ней познакомиться.

– Врач-косметолог Гусарова ей ответила, что, несмотря на то что этот порошок получил широкое распространение в нашем быту и хорошо стирает в жесткой воде, мыть им голову нельзя. Потому что в его состав входят очень едкие вещества, можно повредить не только волосы, но и…

– Голову! Голову можно повредить!

– Кира, ты с чем пирожок съел? Мне кажется, в них тетеньки что-то свое, восточное подмешивают для счастья.

– То-то мы сюда ходим.

– Подсели! Как и весь МАРХИ.

– Радио! – Кира победно улыбался. – Ему зада ют вопросы, оно отвечает. Вот тебе и конструкция.

– Татарское радио?

– Глупый ты, Антон, армянское. Помнишь, нам Люся рассказывала про диктора-идиота?

– Умнейший, кстати, диктор.

К: Армянское радио спрашивают: «Чем социализм отличается от капитализма?» – «При капитализме человек эксплуатирует человека, а при социализме наоборот».

– Можно на работу год не ходить, – мечтательно сказал Антон. – Соберу удочки, поеду к бабке на Упу лещей ловить. А Филиппычу скажем, что работаем, нужны сплошные библиотечные дни, чтобы энергию и напор в кулак собрать. Нет, правда, какой смысла все сразу сдавать? Давайте пару-тройку месяцев тему помурыжим.

– У тебя замашки жучка-плановика. Ты в курсе, что за неверную отчетность ввели уголовную ответственность?

– Мы друг друга не сдадим. А они, – он кивнул на пирожковых фей, – нас не слышали. Гуляем.

– А где Мухин?

* * *

– Я теперь у Кобзона.

– Этот с коком, что ли? «А у нас во дворе»? «По Ангаре»?

– Он.

– А как же музыка, Мухин? У тебя же прорыв запланирован.

– У меня жена молодая, мне зарабатывать нужно, я еще и мать кормлю.

– А Бернес? Тебе же он нравился?

– Боюсь я. У него концерты все сплошь левые. Митя Городецкий, его импресарио, всегда только за наличный расчет их ставит. Получит деньги и раздает нам в машине. Каждый раз мне не по себе. Как в «Советской культуре» фельетон о леваках вышел, сразу нашего брата шерстить начали. «После первого звонка» назывался… Для меня одного звонка достаточно. Чувствую, ОБХСС рядом бродит, а тут меня как раз Кобзон увидел. Работаю теперь с ним. Нас Паша Леонидов в свою обойму взял.

– А это кто?

– Знаменитый администратор. Все директора филармоний по стране схвачены.

– Быстро как-то твой Кобзон пошел.

– Прет как танк. Умный мужик, понимает, что ему нужно: лучшие песни, лучший состав и лучший директор. В «Голубом огоньке» с ним снимался, ему бороду наклеили и автомат дали, он «Товарищ Куба» пел. А по заднему плану кордебалет, тоже автоматчицы, в хаки. Огонь-бабы!

Сидели в «Шестиграннике», кафе в Парке Горького. Место было модное и бойкое, захотелось веселья и даже, как выразился Антон, некоторого разгула. По вечерам тут были танцы и много красивых девушек.

Пошли в отрыв.

Решили, что в этот раз лучше подойдет портвейн: обстановка и время года требовали. Весь зал твистовал, музыканты старались, правда, Мухин их обозвал халтурщиками, но это были его внутренние профессиональные критерии.

Скоро за столом появились Леся и Тата, потом Ася, потом еще двое – Лариса и Женя, нужно было останавливаться.

Кира благостно сидел между двумя студентками из иняза, это как раз были Леся и Тата, разговор у них вился вокруг недавней выставки Фернана Леже в Пушкинском музее. Антон выяснял у Аси, в каком отделе магазина она работает, здесь его ждало разочарование, это был рыбный, даже не спорттовары. Петя никак не мог сосредоточиться – Лариса или Женя, в итоге Лариса ушла танцевать с каким-то модником-брюнетом, а Женя сразу перестала ему нравиться, посидела немного и тоже ушла. Мухин засобирался, выпили уже порядком, а завтра еще музыку играть. Петя вышел в самый центр к танцующим и стал читать стихи прямо под музыку. Его, конечно, никто не слышал, а он все равно читал. Потом стал ходить между танцующими девушками и объяснять, что волосы мыть «Новостью» никак нельзя, потому что там серная кислота.

Его забрал Антон, Кира с француженками ждали уже внизу, Ася не понимала своей судьбы на этот вечер, но Антону уже было не до нее.

Такси они поймали только одно, поэтому Асино счастье прошло мимо, погрузились впятером и долго не могли понять, куда ехать. Тата деликатно заметила, что у нее родители уехали в Трускавец, а бабушка не в счет.

По дороге взяли еще, что могли взять, какую-то дорогую импортную штуку с большой разноцветной этикеткой и пробкой винтом.

Тата жила где-то в районе Бауманской, в большой квартире, бабушка тихо сидела в дальней комнате – видимо, была хорошо приучена. Завели музыку, стали пробовать танцевать, но быстрые танцы не получались, а медленные не могли понять, как танцевать, один был все равно лишний. Петя уже к этому времени пришел в себя и планы Антона слегка нарушил.

Кира предложил сделать пантомиму теней. Оказывается, нужны были настольная лампа – ее поставили на полу – и простыня, одну ее часть как-то защемили дверцей шкафа, а другую дали держать Антону. Кира сказал, чтобы все хорошо получилось и было красиво, важно, чтобы одежда не мешала телесным изгибам, и тогда все быстро разделись, кроме Антона, потому что он держал простыню.

Пантомима удалась, было насколько номеров – свинарка и пастух, суд Париса (им был Кира). Орфей и Эвридика не очень хорошо получилось, потому как вместо лиры был цветок алоэ, а он не очень под ходил.

Чтобы как-то вовлечь Антона в игру и он перестал нервничать, его решили отвезти на море, Тата набрала полную ванну воды, Леся принесла пачку соли и почти всю ее туда высыпала. В этот момент Кира и Петя не разрешали ему выходить из вагона, потому как проезжали только Мичуринск и старушки должны были продавать картошку с малосольными огурцами и укропом. Нужна была старушка. Но Тата встала в дверях и сказала, что бабушку нельзя будить, иначе она не уснет. Наконец на море приехали, Антона тоже раздели, Тата принесла ему из шкафа сатиновые папины трусы, выключили свет и положили его в ванну. Антон сказал, что это ненастоящее море, нужны чайки. Тогда Тата быстро сбегала и принесла клетку с канарейками. Канарейки плавали не очень хорошо, и про них скоро забыли. Стало уже как-то прохладно бегать голыми и тогда легли под одеяло, вчетвером, потому что Антона Лесе удалось закрыть. Тата ему объяснила через дверь, что можно пяткой заткнуть слив, пустить тонкую струйку воды и спать до утра, ее папа так часто делает.