Холоднее войны - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Камминг cтр.№ 48

2. Коллеги: отзываются как о приятном, честном человеке. Очень воздержан в употреблении спиртных напитков, но в крови при вскрытии обнаружен алкоголь. Алкоголизма в анамнезе нет.

3. Вероисповедание – Греческая православная церковь; от церкви отошел.

4. Окружение проявляет удивление, что Кристидис покончил жизнь самоубийством, но мотивы его поступка для тех, кто хорошо его знал, кажутся весомыми и правдоподобными. Доклад коронера (просмотрен лично А. Х.) – версия самоубийства подтверждается. Мнение разделяет семья покойного.

5. Проверка (PRISM) показала, что покойный не часто пользовался электронной почтой. Регулярные звонки по сотовому и городскому телефону жене и друзьям (коллегам). Порнографии не обнаружено. Пристрастия к наркотикам не обнаружено. Наличия любовницы (любовника) не обнаружено. Посещений психиатра, приема медикаментозных препаратов, лечения и пр. не обнаружено.

6. Долг по кредитной карте – 17 698, 23 евро. Дом в личной собственности. Уменьшение количества отработанных смен в аэропорту, снижение дохода на 10 % (по сведениям 2010 г.). Жена безработная. Брат Кристидиса умер в 2012-м (61 год). Скорбь?

7. Интереса третьей стороны (Кузены) на Хиосе не обнаружено. Полиция охотно сотрудничает. (Единовременная выплата 500 евро.) В полицейских досье никакой информации о Кристидисе не обнаружено».

Обычно сотрудники, составлявшие подобные досье, интерпретировали факты немного по-своему. Это было нормально. Дальше информация направлялась аналитикам в Лондон и старшим офицерам, которые отделяли зерна от плевел и действовали соответствующим образом. Однако резкость и точность доклада Хэйдока имели совершенно ясный подтекст. По его мнению, никаких следов вмешательства американцев на острове не было, равно как и никаких признаков того, что Кристидисом манипулировали или что он был замешан в чем-то нехорошем. При этом Хэйдоку было известно, что шеф считает, будто обстоятельства крушения самолета Уоллингера были довольно подозрительными, а Томас Келл имеет свои личные предубеждения против участия в деле ЦРУ. И тем не менее, зная все это, он сделал вывод, что никакой двойной игры, принуждения, давления и прочего в смерти Янниса Кристидиса не было. Обыкновенное самоубийство, все просто и ясно как день.

При этом у Тома не пропадало ощущение, что правды об этом несчастном случае он никогда не узнает. Если никто не покопался в самолете Уоллингера, почему произошло крушение? Он подумал о Рэйчел, о ее злости на отца, о письме, что Пол написал Сесилии, его неимоверную страсть к женщине, которая, возможно, его и не любила. К женщине, которая, якобы безутешно оплакивая смерть Уоллингера, позволяла другому мужчине гладить себя по филейной части – и остановила его лишь тогда, когда его ласки стали слишком заметными и могли привлечь чужое снимание. Мог ли Пол совершить самоубийство, узнав, что Сесилия обманывает его с другим? Конечно нет.

Возможно, тут и в самом деле не было никакой загадки. Ничего не было подстроено, никакого заговора. Просто – несчастный случай. Мотор подвел, птица попала, ошибся пилот. Это был один из уроков, что Том выучил много лет назад: в операции всегда есть и будут вопросы, на которые нет ответа. Мотивы, обстоятельства, факты. Несмотря на мощные средства и источники, имевшиеся в распоряжении МИ-6, на въедливость, мастерство и исключительный опыт ее сотрудников, никто не мог отменить непредсказуемость человеческого поведения. Способность людей к обману и притворству была поистине неизмерима. «Я не верю в этот след из хлебных крошек», – сказала Амелия. Но возможно, она видела тайный умысел там, где его не было. Видит Бог, такую ошибку рано или поздно совершали они все, на разных стадиях карьеры. Желание Амелии объяснить и рационализировать внезапную смерть любимого человека затуманила ей глаза, скрыла от нее незамысловатую и неприятную правду: Пол Уоллингер, скорее всего, сел не в тот самолет, не в тот день, а злая судьба позаботилась об остальном.

Том встал. Мышцы ног все еще побаливали. Он достал из мини-бара пол-литровую бутылку воды и выпил ее залпом. До ужина в Centonovo оставался всего час, и нужно было как-то определиться с тактикой и стратегией, а именно – сформулировать в голове, как вести себя с Шандор. Однако сначала Том решил проверить почту. За весь день Рэйчел еще не написала ему ни строчки.

Он открыл свой личный почтовый ящик и увидел, что она все же ответила на его предыдущее сообщение. Рэйчел писала, что забронировала билет на самолет до Лондона и улетает через два дня.

«Я увижу тебя до отъезда? Мама вернулась в Лондон, и дом весь мой…»

Мысль о том, чтобы увидеть Рэйчел снова, провести с ней ночь в ее доме опьяняла сильнее любого вина. Тому нестерпимо захотелось бросить все на свете, запрыгнуть на последний паром до Дубровника, нанять частный самолет – и пусть Шандор и Лакост отправляются ко всем чертям. Но вместо этого он написал, что вернется в течение суток, переоделся в джинсы и рубашку и замотал щиколотку белым эластичным бинтом, одолженным у консьержа. Если он вдруг столкнется с Лакостом, понадобится наглядное доказательство, что он получил травму. Том спустился вниз, выпил в баре бокал вина и пошел к ресторану. Идея у него была только одна – может быть, дурацкая, но на редкость настырная: представиться Шандор другом Пола Уоллингера, а потом, образно говоря, откинуться на спинку стула и насладиться фейерверком.

Он понял, что в Centonove что-то случилось, когда увидел большую группу людей, столпившихся на тротуаре перед входом. Огни на террасе были погашены, за столиками с видом на бухту никто не сидел. Том остановился у пляжного бара с закусками и закурил, наблюдая за толпой с расстояния примерно метров сто.

Сначала ему показалось, что в кухне закоротило электричество или произошла утечка газа, но потом Том увидел двоих хорватских полицейских. Они выходили из здания, один что-то говорил в рацию. Шандор нигде не было. Он предположил, что она должна быть внутри. Наверное, разбирается с тем, что произошло в ресторане, – может, ограбление, а может, какое-то мелкое преступление.

Однако появились врачи со скорой. Тоже двое. Том затушил окурок и двинулся к ресторану. У входа собралось уже человек тридцать; большинство – местные жители в шортах и майках, но также и несколько туристов, одетых понаряднее, – видимо, они собирались поужинать. Младший из полицейских пытался оттеснить толпу от входа и не допустить никакой паники или скандала. Старший все еще говорил по рации. Взглянув на бухту, Том заметил полицейский катер, пришвартованный под тер расой. Значит, полиция прибыла из самого Дубровника. Что бы ни случилось в ресторане, понадобилась помощь покруче, чем местная. Кто-то серьезно пострадал – или даже хуже.

Мимо него промчалось двое мальчишек – совсем еще маленьких, ростом чуть выше его колена. Один из них сжимал в руках футбольный мяч, и оба возбужденно тараторили по-немецки. Должно быть, их сильно взволновала толпа и наэлектризованная атмосфера.

Движение в окне второго этажа. Третий врач в белой униформе ходил по квартире Шандор. Том пригляделся внимательнее и поразился – в углу комнаты стоял Лакост. Даже с такого расстояния было видно, что он пребывает в шоке.