НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Чайковский cтр.№ 75

Работа школ (курсов) Абвера и РСХА, прежде всего по организации обучения, внутреннего распорядка, решению бытовых вопросов, выдерживалась в традиционном немецком стиле и была схожей. В 1942–1943 гг., в сравнении с последующим периодом, она отличалась большей терпимостью и свободой действий обучавшегося контингента. Ситуация кардинально изменилась после поражения Вермахта на Курской дуге. Усилился внутренний режим, возросли требования к дисциплине, активизировался учебный процесс. Шесть часов специальной и общей подготовки увеличились до восьми-десяти. Переменный состав школ, дислоцировавшихся на территории рейха, только изредка стал бывать на экскурсиях, в ознакомительных поездках и т. д. Сократился и общий срок подготовки агентуры. Теперь он составлял 1–3 месяца, в отличие от прежних 3–6.

Возглавляли школы и курсы Абвера старшие и младшие офицеры, реже – имевшие боевой и специальный опыт по профилю обучения фельдфебели и унтер-офицеры. В отдельных случаях ими руководили офицеры Вермахта или РОА, они же – кадровые абверовские агенты из среды белоэмигрантов и националистов, среди них Борис Смысловский, Борис Рихтер, Георгий Бобриков, Сергей Обухов и др. Организационно-штатная структура школ, численность постоянного и переменного состава определялись спецификой и направленностью обучения. В среднем число штатных сотрудников составляло от 30 до 100 человек. Должности преподавателей и переводчиков занимали преимущественно бывшие советские и военнопленные других стран, имевшие соответствующую подготовку и изъявившие желание сотрудничать с немцами. Было среди них немало и тех, кто занимался изготовлением подложных документов, легенд прикрытия и т. д.

Маскируя «учебные заведения» под различные военные, полувоенные и гражданские объекты, Абвер стремился располагать их в наиболее неприметных и малодоступных местах. Всячески ограничивались и контакты обучающихся с местным населением. Для более тщательной их проверки обычным явлением стало насаждение в местах дислокации внутренней агентуры. Немало ее действовало и непосредственно в школах.

Форменную одежду курсанты получали из захваченных в оккупированных странах воинских складов. Изредка выдавалась немецкая униформа без погон. Право на ее ношение получали лишь наиболее отличившиеся. Виды поощрения для побывавших в «боях» агентов устанавливались в виде краткосрочных отпусков для поездки в Германию, денег, продуктов, сверхлимитных билетов в бордель, присвоения званий рядовых, унтер-офицеров, реже младших офицеров РОА или Вермахта, награждений т. н. «восточными медалями», низшими наградами рейха.

Курсанты, преимущественно по национальному признаку, проживали в казармах или бараках. Отдельно селились лишь обучающиеся по индивидуальной программе. Их общение с внешним миром всячески ограничивалось.

Трехразовое курсантское питание осуществлялось по нормам тыловых частей Вермахта. Со временем оно стало ухудшаться. Денежное содержание составляло 10–20 рейхсмарок в месяц. Их хватало лишь на насущные бытовые потребности. Культурно-массовая работа ограничивалась просмотром военных хроник министерства пропаганды рейха, художественными немецкими и иностранными фильмами, чтением нацистских газет и журналов, среди них – издаваемые РОА. Практиковались занятия различными видами спорта, в большинстве игровыми.

Организационно-штатное построение работы школ РСХА отличалось более жестким подходом и атмосферой бытия. Сам факт их нахождения на территории концлагерей уже создавал напряжение и нервозность. И хотя будущие агенты освобождались от тяжелых физических работ, имели относительно комфортабельные условия быта, достаточно времени для совершенствования шпионско-диверсионного мастерства, занятий спортом, дымящие трубы крематориев постоянно напоминали о реально существующей опасности возврата за колючую проволоку. Последнее служило и стимулом для добросовестного выполнения взятых в свое время на себя обязательств.

Все ступени подготовки агентуры РСХА (в заммельлагерях, формлагерях и собственно в диверсионно-разведывательных школах) возглавляли члены СС, сотрудники СД или гестапо. В отдельных случаях это были старые проверенные кадры из представителей других народов, среди них, например, оберштурмфюрер СС Аркадий Кочубей. Лиц из числа военнопленных и других категорий использовали только в качестве вербовщиков, переводчиков, преподавателей общевоинской подготовки, лечебного персонала, а также специалистов по изготовлению фальшивых документов. Из них же отбирались и «доверенные лица», осуществлявшие агентурно-оперативные разработки обучающихся и постоянного состава на лояльность к нацистскому режиму. Обыденным явлением были проверки на преданность рейху и с участием курсантов. В некоторых школах (в Евпатории, Осипенко и других) «личные качества» переменного состава изучались во время отпусков в город с последующим «случайным» знакомством с женщинами и мужчинами – внутренними агентами. Представляясь подпольщиками, партизанами или просто патриотически настроенными людьми, они старались навязать откровенный разговор, узнать подробности служебного положения и др. Недонесение о знакомстве и состоявшемся разговоре было для гестапо серьезным сигналом. Использовались и провокации, спаивание и т. д. Заподозренных в наименьшей нелояльности отправляли в концлагерь, в лучшем случае – в зондеркоманды или полицейские подразделения.

Тщательный отбор агентуры, ее неоднократные проверки и повязывание кровью преступлений стало серьезным залогом для определенных успехов РСХА в войне на невидимом фронте. В сравнении с диверсионно-разведывательными кадрами Абвера, попавшими в сети НКВД – НКГБ и СМЕРШа, их количество несколько разнилось. С другой стороны, и общее их число, в сравнении с Абвером, было в разы меньшим.

Роль РСХА в организации разведывательно-диверсионной деятельности в тылу Красной Армии, в том числе с участием агентуры, усилилась после падения адмирала Канариса, особенно с участием Отто Скорцени и его «истребительного соединения войск СС». Последнее нашло проявление в укреплении контактов с ОУН и УПА, националистическими организациями в Прибалтике, попытках сформировать диверсионную сеть «Вервольф» на территории рейха и др.

В архивных материалах и различных публикациях не приходилось встречать общей цифры агентуры, прошедшей специальную подготовку в «кадровых кузницах» Абвера, РСХА, других немецких спецслужб. Косвенные данные и собственные подсчеты дают основания утверждать: если не учитывать 1941 год, когда главная ставка была сделана на агентурные кадры «грубого помола», то в последующий период войны их общая численность составила не менее 90—100 тысяч человек. Примерно 75 % из них были обезврежены во время задержания или пришли добровольно с повинной. Некоторое количество агентов, прошедших специальную подготовку, советские спецслужбы выявили в послевоенное время. Но немало оказалось и тех, кто уцелел, не был наказан за сотрудничество с врагом, более того, нашел «приют» у новых хозяев. В современных условиях, как свидетельствуют факты, в первые ряды борцов за «демократию и процветание» во многих случаях и странах мира стали их дети и внуки.

Кроме общеизвестных целей и задач, способов и методов ведения, тайная война между противоборствующими сторонами всегда сопровождалась различными ухищрениями и уловками.