Империи древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий - читать онлайн книгу. Автор: Марк Эдвард Льюис cтр.№ 14

Тем самым он отвергал не только Вэй Жаня, удостоенного надела как боцзюэ Жан, но также и получившую широкое распространение практику пожалования наделами царских родственников и высокопоставленных лиц. Такие владельцы вотчин часто возглавляли правительства своих княжеств, стяжали громадные личные состояния и набирали армии личных последователей, тем самым угрожая власти монарха. Фань Суй покончил с такой практикой ради того, чтобы сосредоточить власть в руках правителя и усилить государство династии Цинь, окруженное врагами.

Он продолжил укреплять власть правителя через внедрение элитных военных команд, в состав которых брали кадровых военных профессионалов. Эти мужчины пользовались многочисленными узаконенными привилегиями и находились в полном распоряжении правителя. Самые древние зарегистрированные примеры таких элитных воинских подразделений относятся к временам правления царя Хэлюя династии У (правил в 510—496 годах до н. э.), содержавшего личную свиту из 500 мужчин и отряд из 3 тысяч рассыльных, прославившихся своей выносливостью.

Автор философского трактата Сюнь-цзы описывает элитные войска царя Вэй, воинов которых натаскали на ношение тяжелых доспехов, большого арбалета с пятьюдесятью стрелами и привязанной на спине алебардой, шлемом на голове и мечом на боку. Из снабжения им выдавался трехдневный запас продовольствия. В таком снаряжении они должны были совершать за день ускоренный марш на 100 ли (чуть больше 40 километров). Тот, кто выполнял все предусмотренные нормативы, заслуживал освобождения от рабского труда, а также освобождения от податей всех членов его семьи6. Такие же подразделения сформировал Шан Ян при дворе династии Цинь, и по их подобию готовили солдат знаменитой терракотовой армии первого китайского императора. Поскольку личная гвардия императора охраняла его положение неоспоримого самодержца при жизни, точные скульптурные копии таких воинов помещали в его усыпальницу, чтобы они продолжали охранять его в загробной жизни.

Конечный принцип Фань Суя заключался не только в захвате чужой территории, но также в нападении на народ. Целью при этом ставились не просто территориальные приобретения, но также разгром армий противника до такой степени, чтобы соперничающие государства не могли восстановиться и снова оказать сопротивление. В результате проведения такой новой политики в III веке до н. э. в ходе нескольких кампаний и сражений случилась резня в масштабе, до тех пор в китайской истории неизвестном. Самое большое кровопролитие, судя по источникам того периода, произошло, когда войска Цинь победили армию Чжао в сражениях при Чанпине в 260 году до н. э. Они якобы закончились гибелью 400 тысяч солдат царства Чжао. Хотя из-за собственных крупных потерь династии Цинь в этой кампании и последовавшего поражения от рук союзной армии пришлось отложить на несколько десятилетий заключительные завоевания, в результате которых сформировалась первая Китайская империя, после сокрушительного поражения Чжао у царства Цинь не оставалось ни одного основательного соперника. Всех остальных противников в лице шести Сражающихся царств удалось покорить между 230 и 221 годами7.

Итак, восхождение династии Цинь к господству в китайском мире и ее окончательная победа в создании единой империи обусловлены двумя главными факторами. Прежде всего, при Шан Яне в царстве Цинь удачно провели системные реформы, которыми без особого толка занимались правители всех Сражающихся царств. Проводники этих реформ смогли составить учет и провести мобилизацию взрослых мужчин, пригодных для военной службы, а также внесения подати. Пока государственная организация всех Сражающихся царств предназначалась исключительно для ведения войны, своеобразие режима династии Цинь состояло в единстве построения общества на всех уровнях. При этом все без исключения аспекты управления государством подчинялись задаче мобилизации армии и обеспечению ее всем необходимым для завоевательных походов в рамках политики, сформулированной Фань Суем. И одним только Циням удалось успешно сосредоточить власть в личности правителя. Тогда как в других китайских царствах власть и престиж дробились между заслуженными вельможами и членами августейшей семьи, представителям династии Цинь по большому счету повезло представить своего правителя единственным источником непререкаемой власти.

Одним из главных последствий переустройства государства при династии Цинь считается появление особого, не похожего на другие народы национального характера. Цинь все яснее осознавали свою особенность, которую начали признавать другие народы по отдельности как страну и как народ. В начале существования царства Чжоу княжество Цинь числилось одним из точно таких же княжеств, связанных с ними общими элитными традиционными обрядовыми сосудами, музыкой и поэзией. Упразднение Цинями сословия дворянства и привлечение ими представителей низших сословий на военную и государственную службу означали то, что местные или провинциальные традиции играют решающую роль в определении национальности народа цинь8.

Ярчайшим доказательством самости национальной культуры Цинь считается весьма быстрое появление новых трактатов, авторы которых связали циней с иноземными варварами и привязали варварскую культуру к политическим реформам династии Цинь. Еще до наступления середины периода Сражающихся царств в таких трактатах, как Цзо-чжуань («Комментарии Цзо»), Го-юй («Государственные речи»), Лунь-юй («Суждения и беседы»), Мо-цзы и Мэн-цзы, род Цинь упоминается редко. И даже когда они упоминаются, авторы не указывают на существующую культурную самость циней. Археологи в своих отчетах тоже указывают на то, что циньская аристократия разделяла общую культуру с государствами Великой Китайской равнины. При создании графических надписей и отливке бронзовых колоколов представители Цинь консервативно придерживались древних форм периода Чжоу и делали так, даже когда в других царствах уже внедрили более популярные пересмотренные формы графики и колоколов9. Цини определенно не относились к культурным чужакам, связанным с варварами, как о них будут писать после 300 года до н. э., и особенно во времена правления династии Хань.

Ближе к завершению периода Сражающихся царств авторы нескольких трактатов стали писать о народе цинь как об иноземцах или отсталом племени по сравнению с народами государств Великой Китайской равнины. Причем такую черту этот народ якобы приобрел в результате общения с варварами, обычаи которых он, по всей видимости, перенял. В конфуцианском трактате Чунь цю гунъян чжуань, составленном между 320 и 233 годами до н. э., впервые обращено внимание на различие между «китайцами» и «варварами», причем циней совершенно однозначно относят к варварам: «Когда умирал правитель Цинь, имя его в Анналы не попадало. Почему это так? Потому что Цинь – варвары»10.

Авторы трактатов, составленных в самом конце периода Сражающихся царств, часто отмечают, что народ цинь либо придерживался варварских традиций в силу исходных условий своего существования, либо перенял их у других племен. В сборнике эталонных речей, приписываемых историческим деятелям периода Сражающихся царств, под названием Чжаньго це («Планы „Сражающихся царств“») находим такое вот предположение: «Цинь придерживались тех же самых традиций, что [варвары] племен Жун и Ди. У этого народа было сердце тигра или волка; их отличала жадность, любовь к наживе, а также на них нельзя было положиться, они понятия не имели об обряде, долге или добродетельном поведении». Автор речи из того же самого сборника описывает Цинь как «государство тигров и волков», которые страстно желают «проглотить целый мир», а потом идет еще дальше в заявлении о том, что «Цинь – это заклятый враг для „всех под Небесами“». Таким образом, он рассматривает этот народ не просто как варварский, а как противоположность всему цивилизованному человечеству11.