И всегда между Анитой и Алексом существовало это поразительное, хрупкое напряжение, когда они оказывались вместе на несколько секунд: сухость во рту, невольная скованность в мышцах. Словно скручивание и сжатие пружины. Таким сильным и таким опасным казалось это для них обоих, что лучше было об этом не говорить. Но конечно же, это рвалось наружу, и только один-единственный акт мог принести им облегчение.
Когда в один из обеденных перерывов Алекс налетел на Аниту на улице, казалось вполне естественным, что они решат пообедать вместе. Анита великолепна, подумал Алекс. Она принадлежала к тем женщинам, которые почти не носят колец, ожерелий и других аксессуаров, а в то же время сияют, точно витрина ювелирного магазина. Долгое время Алекс лелеял археологическую фантазию о том, как нежно, слой за слоем, снимает с нее пленительные, благоухающие покровы, чтобы в конце концов прикоснуться губами к ее золотому кладу. В тот день на Аните было черное платье в обтяжку, черные колготки и черные туфли на каблуках. Естественное сияние ее кожи и блеск волос, как будто сработанных из драгоценного металла, соблазнительно контрастировали с умело накрашенными губами. Алекс готов был ее съесть.
И когда выяснилось, что приличного стола не найти ни в одном ресторане и ни за какие деньги, им показалось вполне естественным поехать домой к Аните на кофе с сэндвичами. А когда Анита, заваривая кофе, повернулась к Алексу спиной, он заметил, что руки ее трясутся так же, как и его собственные, и поэтому, чтобы избавиться от дрожи, он сделал глубокий вдох и обвил ее руками сзади так, что его ладони легли на ее живот. Анита поставила кофейник на стол и стала совершенно неподвижной. Они оба не проронили ни звука. Потом Анита склонила голову Алексу на плечо, и когда он увидел, что она закрыла глаза, его пальцы спустились на ее бедра. Его руки оказались у нее под платьем. Она попыталась остановить его, но жест ее был скорее ритуальным и малоубедительным. Его член напрягся и уперся ей в крестец. Алекс почувствовал, что у него взмокли подмышки. Анита протянула руку и яростно его ущипнула, а он стал все глубже проникать ей в трусики и засунул в нее палец до второго сустава. Внутри она вся горела. Вдруг она вытащила его руку, поднесла ее ко рту и облизала палец, побывавший у нее внутри. Потом повернулась к Алексу, вцепилась руками в его плечи, впилась в его губы ртом и каким-то образом взобралась к нему на бедра, обхватив его своими ляжками.
Она целовала его неистово. Он так и понес ее — не переставая целовать — в гостиную, где уронил в кресло и сорвал с нее туфли, колготки и трусики. Тут уже не до археологических фантазий о спрятанном сокровище — слишком сильным, слишком неудержимым было их влечение. Алекс задрал Аните платье, обнажив ее мягкий, загорелый живот, а когда она спустила с него брюки, его член выскочил наружу — яростный, набухший, раздувшийся, точно от укуса пчелы.
Алекс сунул язык во влагалище Аниты и ласкал ее там, пока у него не закружилась голова от ее запаха. Она схватила его за волосы, оттянула его голову назад и снова впилась в него ртом, как будто хотела почувствовать собственный вкус у него на губах.
Сквозь поцелуй она прошептала:
— Возьми меня.
Это был их первый раз. Все произошло ровно за день до того, как Мэгги впервые выдвинула свои обвинения. После этого у них с Анитой были долгие, подробные свидания во время обеденных перерывов, случавшиеся почти каждые два или три дня. «Господи, какая была мощь», — в тоске вспоминал Алекс.
И куда все подевалось?
Он погладил Аниту по волосам.
— Нет, — снова солгал он. — Мэгги вовсе не склонна к подозрениям.
— Я в этом совсем не уверена.
Алекс посмотрел на Аниту.
— У Билла такая же... проблема, что и у тебя.
— Какая проблема? Хочешь сказать — у него тоже не стоит? — Алекс фыркнул. — И какое это имеет отношение ко всему остальному?
— Может быть, это дело рук Мэгги?
— Что?
— Ну, то, что она делает со мной. А она что-то делает. Она знает о нас. Она меня ненавидит.
Алекс выпрыгнул из постели и застегнул рубашку.
— Ерунда. Видел я эти ее дела. Травяной чай да парочка ароматических свечек.
Тут он вспомнил о том, как Мэгги угадала, где нужно копать. Он поцеловал Аниту.
— Мне пора на работу.
Тот вечер Мэгги провела в «Омеге» — распаковывала новые товары, заказанные для магазина. Среди них была и коллекция ювелирных талисманов: металлические диски на тонких цепочках, диски с выгравированными на них загадочными знаками и символами. Серебряный колокольчик звякнул за спиной у Мэгги, и она с удивлением увидела Аниту, одетую, как обычно, словно для похода в оперный театр.
— Слышала, что могу тебя здесь найти, — бодро сказала гостья.
— Анита!
— Сто лет тебя не видела. Подумала, что компания тебе не помешает.
Мэгги тут же вспомнила свое видение, увидела, как вздымается розовый зад Аниты.
— Не ожидала тебя встретить.
Вопреки собственной интуиции, Мэгги предложила Аните стул и чашку чая.
— Я беспокоюсь за тебя, Мэгги.
— А почему это ты беспокоишься?
Мэгги принялась опять распаковывать коробки.
— Не только за тебя. За вас обоих. На днях я видела Алекса — выглядит он неважно. И ты тоже выглядишь не ахти.
— Правда? Зато чувствую себя отлично!
— Я знаю, он хочет, чтобы ты вернулась. Кстати, он все время общается с одной студенткой с раскопок, ну, с той, которая...
— С Таней? Милая девушка. Иногда присматривает за детьми.
— Тебе нужно вернуться к Алексу. Вы созданы друг для друга.
— Честно говоря, я дорожу свободой. Не уверена, что хочу вернуться.
— Но ведь ты ужасно скучаешь по детям.
Мэгги прикусила губу и открыла следующую коробку с талисманами. По крайней мере, Анита понимала, когда сменить тему.
— Интересные штуковины. Что это?
— Талисманы.
— Защитные?
— Нет, ты перепутала их с амулетами. Смотри, вот амулет. А это талисманы. Они вроде батареек. Талисман надевают, чтобы самому стать сильнее, а амулет — чтобы отразить чужую силу.
— Я смотрю, ты не на шутку этим увлечена. А что означает вот этот?
— Он ничего не «означает». Это любовный талисман. Он сделан из меди, потому что это металл Венеры. Это символ планеты, олицетворяющий ее ангела-хранителя.
— Прелестно. Могу я его купить?
Мэгги еще не назначила цену новым товарам. Она собиралась продавать их фунтов по десять.
— Ручная работа. Тридцать фунтов — только по знакомству.
Анита достала чековую книжку.
— Недешевое удовольствие, верно?