Остров Тайна - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Топилин cтр.№ 29

– Есть! – пьяненько качаясь из стороны в стону, ответил Ванька и неприятно рыгнул нутром.

Дверь избы широко распахнулась, в дом вошёл начальник караула, поправил фуражку, гимнастёрку, доложил:

– Товарищ командир! Ссыльные кулаки размещены по домам, поели, легли спать!

– Хорошо, Герасимов! Садись за стол, наливай! – не поднимаясь, ответил начальник заставы, указывая ему на свободное место.

– Караул выставили?! Дома на замки закрыли?! Вдруг сбегут… – поинтересовался Ванька Бродников и поперхнулся на полуслове.

Его речь прервал громкий хохот хозяев Ломоватской заставы:

– Сбегут?! Куда сбегут? Бежать-то некуда!

Утром выпал первый, неглубокий снег. Холодные, мокрые снежинки расквасили ещё тёплую землю в грязную кашу. Влажное атмосферное течение с юга напитало воздух сыростью. Ветви деревьев поникли под тяжестью воды. Седой туман над болотом скучился неприятным, промозглым мхом-ягелем. Солнца нет. Густые, низкие, плотные облака застили угрюмый мир тайги липким солодом. Сжавшийся, молчаливый лес похож на линявшую росомаху. Густой, стойкий запах болота чувствовался повсюду. Зябко. Промозгло.

Согнувшись у крыльца болотными кочками, поникли головами пёстрые собаки. Под навесом хрустят овсом лошади. Медленно вываливаясь из трубы сизой опарой, по крыше на землю течёт густой дым. Пробуя голос, в стайке кряхтит нахохлившийся петух. Часовые на вышках с поднятыми воротниками шинелей похожи на просяные мешки.

Глухо хлопают двери домов Ломоватской заставы. На улицу и обратно выходят и заходят люди: заросшие щетиной мужики, с туго повязанными на головах платками женщины, запахнутые в поношенные одежды дети. Под навесом бывшей часовни неторопливо курят папироски отцы-командиры. Медленно заправляя на груди суконные куртки, бряцают оружием милиционеры. Докурив, командир заставы Сергей Агафьев крикнул начальника караула:

– Герасимов! Ну что там? Все позавтракали?

– Да! Поели, – ответил тот ожидая новой команды.

– Выводи строиться! – приказал командир, направляясь к воротам. Остальные последовали за ним.

– Выходи на улицу на утреннюю поверку! Все до единого! Никому в доме не оставаться! – спокойно командовал начальник караула, пропуская подневольных людей в двери.

Построение семей длилось недолго. За время этапа ссыльные научились быстро выстраиваться для пересчёта. Друг перед другом. Кулаки и конвой. Через пять минут Герасимов докладывал Агафьеву:

– Товарищ командир! Раскулаченные семьи присутствуют в полном составе! Сбежавших нет! Отсутствуют дети, шесть человек, – покачал головой в знак сочувствия, – простыли по дороге. Лежат, встать не могут.

– Что, всё так серьёзно? – приняв доклад подчинённого, поинтересовался начальник заставы у женщин.

– Да уж куда хуже? – с тревогой в голосе наперебой заговорили матери. – Если бы лекарства, травки, да в тепле отлежаться…

– Этот вопрос не ко мне, тут я вам ничем помочь не могу! Доктора у нас на заставе нет, лекарств – тоже. Насчёт травок спросите у завхоза, может, она вам что скажет. А вот тепло и покой обещаю! Больных детей и ухаживающих за ними разрешаю оставить в избах, пока не выздоровеют.

– А нас куда? На работы? Лес валить? – раздались негромкие, робкие голоса мужиков.

– Неплохо бы в избах завалины закрыть, а то в стены дует, по полу тянет, – заметил Степан Мельников, считавший староверческие дома конечной целью пути.

Ссыльные, услышавшие его слова, поддержали. Они думали, что охраняемая Ломоватка – это их лагерь, в котором они будут проживать назначенные сроки поселения. И как жестоко ошибались.

Командир, а вместе с ним начальник караула, инженеры и этапные громко засмеялись. Осуждённые в недоумении переглядывались: что здесь такого? Наконец-то Агафьев начал свою пояснительную речь, которая осадила муть в грязной луже.

– Господа раскулаченные захребетнички! – с некоторой долей насмешки заговорил он. – Вы прибыли сюда по решению молодой Республики Советов за свершение каких-то преступлений и правонарушений законов трудового народа!

В толпе послышался недовольный ропот, однако говоривший не обращал на это никакого внимания.

– У каждой из ваших семей назначен свой срок поселения. Наша Коммунистическая партия предлагает вам значительно сократить срок заключения своим ударным трудом здесь, на строительстве северной дороги, которая свяжет две могучие сибирские реки Обь и Енисей. Значительную часть пути вы прошли сюда этапом, видели всё своими глазами. Осталась небольшая, но самая тяжёлая, трудная часть дороги: через болота.

Собираясь с мыслями, Агафьев ненадолго замолчал, этим воспользовались удивленные мужики:

– А как её вести по болоту-то, эту самую дорогу? – поинтересовался Иван Ерофеев.

– Надо уложить на зыбуны сплошную лежнёвку из леса, – продолжил словоохотливый оратор, указывая рукой на место предстоящей работы. – Несколько семей из предыдущих этапов уже выложили мост, длинною два километра. У них это хорошо получалось… Всем им будут значительно сокращены сроки поселения. Я сам буду ходатайствовать перед Управлением об их переселении в более благоприятные места жительства по окончании работ.

– А сколько ещё осталось выложить? – перебил его нетерпеливый Гоша Подгорный.

Этот вопрос застал Агафьева врасплох. Он понятия не имел о настоящих размерах непроходимого болота, как не мог сказать приблизительные сроки окончания строительства дороги и будет ли она вообще открыта. В минуту замешательства командир посмотрел на своих соратников. Выручил инженер Махеев. Быстро приблизившись к уху Агафьева, он соврал предположительное число.

– Вот, товарищ Махеев, ваш непосредственный начальник по строительству, мне подсказывает, что осталось ещё десять километров… – повторил он его слова, и сам не поверил в то, что сказал.

До линии горизонта, на которой находились ребристые горы, было не меньше пятидесяти километров. В прошлом году Махеев с двумя помощниками пытались на лошадях объехать проклятое болото, чтобы приблизительно подсчитать объём работ, но на третий день вернулись назад. Они попали в сеть других, более мелких трясин, прилегающих к основной долине. Все три лошади погибли, людям чудом удалось избежать подобной участи.

– Десять километров… по болоту… – заговорили мужики между собой. – Много?.. Мало?.. А потом, ишь, говорят, переселят, где получше!

– А может… и вообще освободят! – воскликнул кто-то из толпы, взрывая в обманутых сердцах искорку надежды возвращения к свободе.

– Да что там!.. Будем работать!.. Сделаем… Нам к работе не привыкать! – зашумели Ерофеевы, Подгорные, Масловы и Мельниковы, готовые валить лес и выкладывать лежнёвку хоть сейчас, лишь бы быстрее справиться с заданием.

Простодушные. Работящие. В конечном итоге – жестоко обманутые. Именно так можно было охарактеризовать ссыльных крестьян в ту минуту.