Три года революции и гражданской войн - читать онлайн книгу. Автор: Даниил Скобцов cтр.№ 42

Полковник Шкуро, отправляясь для доклада в Тихорецкую, послал большевистским комиссарам в город Ставрополь требование очистить город, иначе угрожал подвергнуть его бомбардировке тяжелой артиллерией.

Как уже было выше сказано, ни одной пушки в отряде не было – было лишь всего несколько бомбометов, – угроза была сплошным блефом, но она была сделана, и были назначены сроки. Эти сроки приближались, и теперь отряд шел занимать город. Когда солнце склонилось к западу, мы двинулись из селения Московского по направлению к Ставрополю.

Существует очень распространенное мнение о так называемом обаянии личности отдельных людей. В гражданской войне приходилось наблюдать особый гипноз имени. К таким именам нужно отнести имя А. Г. Шкуро. Как будто даже не зря занимался он с такой настойчивостью фонетикой своего фамильного имени:

– Шкура – Шкуранский [43] – Шкуро…

В момент первого знакомства со Шкуро вам, прежде всего, бросается в глаза его миниатюрность, подвижность, непосредственность, и, говоря правду, общая незначительность. Мало ли таких забулдыг-парней встречается? Между тем, заочно, при часто повторяемом имени, создается представление о суровом карателе, неумолимом мстителе и беспощадном преследователе… Шкуро…

Я не берусь утверждать, что все, что я сейчас приведу, абсолютно точно, но в штабе Шкуро утверждали, отнюдь без желания поставить себе и своему вождю в заслугу:

– За весь длительный и обильный всяческими осложнениями поход Шкуро по Ставрополью и северной части Кубани только один раз был назначен военно-полевой суд, который приговорил подсудимого к высшей мере наказания – смертной казни.

Это был суд по делу комиссара Петрова, прославившегося жестокостью.

Он бежал из Ставрополя с деньгами и пулеметами на автомобиле. Его с четырьмя спутниками захватили в сел. Кугульта. Суд был составлен при председателе офицере с юридическим образованием и из выборных стариков от каждого полка. Этот суд приговорил всех к смертной казни. Шкуро этого приговора не утвердил, а перенес дело на разрешение «громады» отряда. Эта «громада» признала шофера с его помощником невиновными и их сразу отпустили на все четыре стороны. В отношении Петрова Шкуро приговор утвердил, а двоим его помощникам заменил высшую меру наказания поркой. Петров перед смертью попросил отправить его тело матери; эта его последняя просьба была выполнена.

Комиссары испугались тени шкуринцев.

В лунную ночь с 8 на 9 июля мы приблизились к Ставрополю и остановились на господствующей над городом возвышенности.

Здесь уже поджидала депутация города из представителей всех слоев населения: от купцов до рабочих включительно.

Полковник Слащов, действовавший именем Шкуро, принял представителей, поблагодарил, предложил всем депутатам возвратиться к пославшему их населению и оставаться спокойными.

Губернатор Уваров выступил на сцену и в автомобиле с небольшой охраной отправился в город принимать приветствия «восторженного населения».

Под прикрытием ночи отряд втянулся в город и в нем потонул. Сила его была недостаточной, чтобы обслужить должным образом защиту такого города, как Ставрополь.

Штаб отряда расположился в здании мужской гимназии. Пристроились там и мы с членом рады У-м.

На другой день прибыл в Ставрополь полковник Шкуро и тотчас же занялся развертыванием своего отряда в дивизию согласно указанию штаба Добровольческой армии.

Мне пришлось быть при очень характерной сцене.

Шкуро сидел за столом и закусывал. Ему подали жареную курицу. Он пригласил меня разделить трапезу.

В комнате толкотня. Входят и выходят адъютанты. Заходит войсковой старшина Солоцкий, член известной офицерской фамилии на Кубани, но за старшим его поколением установилась молва как о старорежимных скулодробителях.

Этот же, из молодых, до мобилизации на войну был студентом «политехникума, и вообще, вопреки семейной традиции, из него получился культурный и вдумчивый казачий офицер. При общей тенденции к устрашающей врага бутаде в отряде, он мирился со своим высоким наименованием бригадного, но тут, когда поставлен был вопрос о формировании подлинных воинских частей, молодой Солоцкий явился к начальнику с отказом от предложенной ему должности командира бригады:

– Послушай, Андрей Григорьевич. Ну, какой я – бригадный, – я до полка еще не дорос.

– Што-о? А кого ж я назначу бригадным?.. Ты об этом подумал? Нет у меня более достойных…

– Как хочешь, а я не могу…

Резонились долго и, наконец, столковались. Солоцкий согласился принять полк, а о подходящем кандидате на должность командира бригады Шкуро обещал еще подумать.

По уходе С-го тут же при мне доложили начальнику отряда о неожиданном затруднении в вопросе об обмундировании офицеров.

Все они предвкушали возможность немного почиститься и приодеться. Сильно оборванным из них было приказано пока совсем не показываться на улицах города. Полковые каптенармусы бросились на розыски сукна и другого материала, чтобы тут же приняться за изготовление черкесок, бешметов и пр. Они напали на значительное интендантское имущество в городских складах. Но губернатор Уваров уже, оказывается, упредил шкуринских каптенармусов и поставил стражу у этих интендантских складов и отказался выдать распоряжение об отпуске нужных материалов из складов.

Шкуро вскипел и приказал «взять» из складов сукно и все необходимое для обмундирования.

Я видел, какая нужда была в том, чтобы прикрыть буквально подлинную наготу партизан, и у меня не нашлось слов, чтобы остановить Шкуро. Бездушный формализм и бестактность Уварова били в глаза.

У генерала Деникина об этом случае в «Очерках» было сказано: «партизаны поделили склады»… Если бы не было уваровской попытки отказать голому партизану в рубахе, то не пришлось бы писать и этой фразы.

Сам генерал Деникин дал убийственную общую характеристику этому своему – поистине – анекдотическому губернатору: он успел отдать ряд «оглушительных приказов», один «об аннулировании всех законов Временного правительства», другой «об уничтожении преступников на месте преступления» и третий «о вознаграждении проторей и убытков помещиков» и т. и.

Я наблюдал, какое впечатление получалось у ставропольских обывателей при чтении первых приказов Уварова. (Он оказался очень плодовитым на них.)