Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848 - читать онлайн книгу. Автор: Иван Жиркевич cтр.№ 104

В половине июля месяца (1836) получено было мной официальное известие, что государь изволит быть проездом в Симбирске 25 августа, но с тем вместе по его воле дано знать, чтобы к приему его никаких приготовлений не делалось. [471] Известив о сем бумагой губернского предводителя, я слышал от него, что нельзя же вовсе ничего не сделать для такого высокого и необыкновенного гостя, и положили, чтобы он частными письмами известил о сем предстоящем событии уездных предводителей, с тем чтобы живущие в губернии дворяне оповещены были хотя под рукой об этом. Со своей же стороны, я должен был распорядиться насчет приуготовления лошадей под экипаж и свиту государя. Для сего единственного предмета я пригласил к себе губернского предводителя Бестужева, управляющего удельной конторой Бестужева (который сам не прибыл, а прислал своего помощника) и губернского почтмейстера. Когда началось совещание, я предоставил каждому из них изложить свое мнение прежде меня и в заключении уже, согласив общие каждого из них указания, объявил свою мысль. Все трое единогласно оную одобрили. Составили журнал, подписали и в ту же минуту приказали напечатать наше постановление и изготовить предписания кому следовало о приведении всего в исполнение.

Вдруг на другой день являются ко мне губернский предводитель Бестужев и губернский почтмейстер, и первый из них, извиняясь, что он поспешил своим мнением, а теперь, раздумавши хорошенько, предлагает мне другой план свой, с которым согласен и губернский почтмейстер. Я отвечал, что сделанное постановление уже приводится в выполнение и бумаги по оному отправлены. Господин Бестужев стал говорить, что есть еще время переменить и можно послать другие предложения, но я объявил, что я уже не согласен, да и управляющий удельной конторой тоже может не согласиться, ибо его доверенным постановление тоже подписано вместе с нами. Бестужев стал видимо горячиться; я хладнокровно возразил:

– Всю ответственность за сделанное я беру лично на себя, – и он уехал от меня, огорчившись. Губернский же почтмейстер объявил мне, что он сам вовсе не подумал бы об изменении прежнего изложения, но что губернский предводитель присылал за ним и что он застал у него некоторых дворян, которых назвал по именам (все партии Андрея Бестужева), которые с криком настаивали, чтобы губернский предводитель дал другое направление наряду лошадей, к чему и его убеждали, и, таким образом, оба они вынуждены были, так сказать, ехать ко мне с новым предложением.

В первых числах августа стали съезжаться в Симбирск дворяне. Я говорил выше, что по окончании лашманской истории я повторил к министру просьбу об увольнении меня из губернаторской должности и в письме именно сказал, что не хочу быть в ответе за Бестужева, не имея влияния на его личные рассуждения. 12 августа вечером я получил частное письмо от Д. Н. Блудова, что государь без всякого со стороны его доклада, назначил меня губернатором в Витебск, с чем поздравлял меня, объясняя, что это сделано как знак особой доверенности, ибо там нужно было для управления доверенное лицо. Причем, излагая мнение, что он находит неудобным в таком случае представлять о желании моем вовсе не быть губернатором, спрашивает, хочу ли я настаивать на моей просьбе. На другой день я отвечал, что готов выполнить волю и новое назначение государя. Письмо это я содержал в тайне, тем более что оглаской его боялся помешать решительным мерам полицейского приуготовления для проезда государя. Но слух о моем перемещении в тот же день начал распространяться в высшем кругу дворянства. Андрей Бестужев с эстафетой получил это известие из Петербурга и стал говорить своим по секрету, что это сделано через князя Волконского по его, Бестужева, настояниям за лашманское дело.

15 августа прокурор Ренкевич, [472] прибыв к своему месту не более двух недель, человек благородных правил и образованный, посетив меня, спросил, знаю ли я, что дворянство располагает моим домом для принятия государя и что назначает в нем хозяином Андрея Бестужева. Я отвечал, что решительно ничего не слыхал, да и верить тому не хочу, но Ренкевич присовокупил, что хотя он сам и не был в дворянском собрании, но слышал наверное, что там готовится постановление почти в том смысле, как он мне сказывает.

16 августа получаю бумагу от губернского предводителя, в которой он пишет, что симбирское дворянство, желая достойно принять августейшего путешественника, предположило устроить для успокоения его дом, занимаемый губернатором. Для чего избрало из круга своего статского советника Андрея Бестужева как хозяина в распоряжениях, с присвоением ему звания маршала, на что и просит моего согласия. Взбешенный в полном смысле слова такой выходкой, я сию же минуту послал запрос г. губернскому предводителю: получил ли он уведомление мое, что государю не угодно никаких приготовлений к его приему, и кто в нарушении буквального смысла закона разрешил собрание дворянства? Ответа я требовал немедленно для отправления о том навстречу государя моего донесения.

Предводитель Бестужев перепугался и 17-го числа, несмотря на лихорадку, несколько дней его мучившую, приезжает ко мне, и у нас завязался следующий разговор.

Бестужев. Ваше превосходительство прислали мне бумагу, на которую я вовсе не знаю, что мне отвечать.

Жиркевич. Ваше превосходительство сами потребовали от меня такой бумаги!

Бестужев. Вы видите, ваше превосходительство, что я человек больной и теперь меня трясет лихорадка, я, быть может, и сделал ошибку, но вы хотите погубить меня!

Жиркевич. Нимало не думаю! Я, как начальник губернии, должен знать причину поступка вашего и дворянства, которое я всегда в душе своей уважал и которому не подал повода меня шокировать!

Бестужев. Шокировать вас никто и никогда не думал! Но вы знаете сами, ваше превосходительство, что к вам доступ весьма труден. Заговори с вами о деле несогласно с вашим мнением, вы тотчас распетушитесь!

Жиркевич. Господин губернский предводитель дворянства! Вы проговорили!.. Я дозволяю вам ваше слово взять назад – или не угодно ли вам будет повторить его.

Бестужев. (оробев). Я виноват, ваше превосходительство! Простите моему болезненному состоянию. Я точно виноват и признаюсь в этом.

Жиркевич. Григорий Васильевич! Вы лучший свидетель, как я много и искренно уважаю симбирское дворянство. Я ничего не стану говорить в укоризну за настоящий поступок, но признайтесь сами, что большого неудовольствия и неприятности мне нельзя было нанести! Всем известна моя история с вашим братом; он рассказывает вслух, что сменил меня; я точно сменен, но не по его настоянию. Знаю, что всегда найдутся легкомысленные и готовые потворствовать случайности, но в настоящем деле весьма ошибутся! На бумагу мою отвечайте: «Ошибкой». Я все беру на себя и устрою. Но скажу вам откровенно, что это сделаю при большом затруднении. Не я, жандармы донесут о происшествии, и государь, конечно, спросит меня об этом, – что я должен отвечать? Я симбирским дворянством доволен, но семья не без урода, и если он сам спросит, чтобы я назвал их, смело и откровенно назову двух или трех, которых понимаю таковыми.