Парфянин. Ярость орла - читать онлайн книгу. Автор: Питер Дарман cтр.№ 35

Справа от нас было море, а слева возвышалась огромная гора, я ничего подобного до сих пор не встречал. Она походила на гигантский зеленый шатер с плоской вершиной, и я не мог оторвать от нее взгляда. Мы теперь двигались по равнине, густо заросшей зеленью. Слева тянулись большие возделанные поля, на которых работало много людей, несомненно, рабов. Цепи, которыми были скованы наши щиколотки, волочились по каменным плитам, издавая металлический звон. Звук этот был довольно мелодичный, он даже слегка вводил в транс. Но внезапно меня вывели из этого полузабытья чьи-то крики. Сперва они были едва слышны, но по мере нашего продвижения вперед раздавались все громче, и скоро я увидел их источник. Впереди, примерно в четверти мили от нас, сбоку от дороги был установлен деревянный крест, на котором висел человек, отчаянно дергаясь и извиваясь от боли. Когда мы подошли поближе, то увидели, как легионер, отчаянно спеша, прибивает ноги человека гвоздями к поперечному деревянному обрезку, приколоченному к вертикальному столбу креста. Прибитый человек громко вопил от боли при каждом ударе молотка, а гвоздь все глубже вонзался в дерево. Когда легионер закончил свои труды, мы были всего в сотне ярдов от этой сцены, и я разглядел, что рядом на земле лежит еще один человек, а его руки двое воинов прижимают к поперечине креста. Командовавший ими римлянин был точно в таком же шлеме, как Кукус. Он велел своим людям остановиться, когда его приветствовал коллега-центурион.

– Привет, друг! Я центурион Кукус. Сопровождаю этих уродов в поместье легата Тремелия возле Нолы. А это что, вы тут так развлекаетесь?

Второй центурион подошел к нему, и они пожали друг другу руки.

– Центурион Секст. Это беглецы из Капуи. Мы их вчера поймали, и их приказали распять здесь.

– Из Капуи? – переспросил Кукус. – Но это же далеко отсюда!

– Их там целая банда сбежала, и они теперь засели на Везувии, вон там, – Секст указал на гору с плоской вершиной. – Меня послали вместе с претором Клодием Глабром вымести их оттуда и уничтожить.

Распятый стонал от боли, и это, кажется, раздражало Секста. Он ткнул пальцем в легионера с молотком:

– Вбей ему еще один в ногу, раз он так разорался.

Садизм явно был неотъемлемой чертой всех центурионов. Легионер сунул руку в сумку и достал длинный гвоздь с похожей на гриб головкой, приставил его к окровавленной ноге жертвы и сильно ударил по нему молотком. Раздался душераздирающий вопль, и железный стержень, проткнув ногу, вонзился в дерево. Человек все кричал и кричал, а улыбающийся легионер продолжал колотить по головке гвоздя, и тот все глубже уходил в плоть казнимого, пока его шляпка не впечаталась в кровавую массу. Жертва забилась в конвульсиях, казнимого мотало из стороны в сторону, а это лишь усиливало боль в его проткнутых гвоздями руках и ногах. По кресту стекала кровь. Меня мутило, но я, скованный ужасом, все глядел на это зрелище. А Секст уже повернулся ко второму беглецу, которого прижимали к земле.

– Сперва заткните ему пасть, у меня голова трещит от этих воплей. Ты где встанешь лагерем на ночь, Кукус?

– Где-нибудь возле дороги, наверное.

– А почему бы тебе не расположиться рядом с нами? У нас там шесть когорт, у самой вершины, и найдется достаточно вина и еды для твоих ребят. Гарнизон Рима кормят хорошо, могу тебя уверить.

– Шесть когорт из римского гарнизона? – Кукус был явно удивлен. – И они гоняются за какими-то беглецами?

– Это не простые беглецы, – легионеры тем временем начали прибивать к кресту второго пойманного, и его крики были хорошо слышны, несмотря на кляп во рту. – Эти скоты – гладиаторы, они умеют сражаться. Они уже перебили в Капуе стражу, которую направили на их усмирение, да еще несколько обычных граждан, которым не повезло оказаться у них на пути.

Новую жертву с помощью веревок подняли и вознесли на место рядом с его несчастным товарищем, крест провалился в яму, выкопанную рядом с обочиной. Так оно и произошло – мы двинулись дальше, а две эти фигуры продолжали плясать свой жуткий танец смерти под безжалостным итальянским солнцем. Распятие изобрели на Востоке, поэтому мы, парфяне, видели подобную казнь и раньше и сейчас были не сильно встревожены тем, что снова встретились с ней лицом к лицу. Несомненно, каждому из нас – по крайней мере, мне уж точно – пришла в голову мысль, что вскоре мы будем обречены на то же самое. Через час ходьбы мы добрались до перекрестка с грунтовой дорогой, что вела влево, в сторону огромной горы, которая доминировала над всеми окрестностями. Мы двинулись по этой дороге и прошли еще две мили или около того. Солнце теперь светило прямо на нас, заставляя сильно потеть. Мы сбились с шага, замедлили темп ходьбы, но охранники больше не подталкивали нас кулаками или древками копий, чтобы ускорить движение. И они, и Кукус, кажется, пришли в хорошее настроение, и когда мы преодолели невысокий холм, я понял отчего.

Перед нами открылся римский лагерь, состоящий из множества рядов аккуратно поставленных палаток. Лагерь, расположенный рядом с дорогой, был устроен с удивительной точностью. В нем, должно быть, находилось несколько сотен палаток, некоторые маленькие, другие большие и изукрашенные, и занимал он десятки югеров [11] . Весь лагерь был окружен свеженасыпанным земляным валом высотой в рост человека и рвом за его внешней стороной, откуда и доставили насыпанную землю. Вдоль вала, поставив красные щиты на землю, стояли часовые на расстоянии десяти шагов друг от друга и наблюдали за окрестностями лагеря. Выемка в вале означала, что там располагался вход, который охраняло еще несколько легионеров. Это казалось весьма впечатляющим зрелищем, и если бы я был в более приличном состоянии, то восхитился бы им еще больше. А сейчас мне больше всего хотелось просто рухнуть на землю и заснуть.

Нас довели до вала лагеря и заставили сесть на землю рядом с ним – никто явно не желал впускать нас внутрь. Поговорив с Секстом и посмеявшись, Кукус подошел к нам. Тут не было тени, чтоб укрыться, и нам не дали ни еды, ни воды. Во рту пересохло, губы запеклись. Как обычно, центурион выбрал именно меня – ткнул мне тростью под челюсть и заставил подняться на ноги.

– Вот это, мой милый мальчик, – сказал он, указывая на лагерь, – и есть мощь Рима. Когда твоя мамаша ощенилась тобой в грязной и вонючей лачуге, легионы Рима уже завоевывали всех ублюдочных варваров вроде тебя. А теперь, сын шлюхи, ты всю оставшуюся жизнь будешь служить Риму. И ты, и твои приятели. Нынче я здорово напьюсь со своими товарищами из римского гарнизона, а завтра доставлю ваше вонючее стадо к новому хозяину.

Он врезал мне тростью, разбив нос и залив все лицо кровью. От боли меня чуть не вырвало. Колени подогнулись, но прежде чем я свалился на землю, он ухватил меня за волосы и подтащил мое окровавленное лицо поближе к своему.

– Или, может, я тебя завтра приколочу к кресту. Вон там, на валу, чтоб всем было видно. – Он улыбнулся и отпустил меня. Я рухнул у его ног. Он больно пнул меня в спину, повернулся и ушел. Я лежал на боку и чувствовал, как по лицу течет кровь. Я был крайне слаб.