Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кампфнер cтр.№ 75

В начале карьеры Крупп обращался к рабочим как к коллегам-ремесленникам, начиная свои письма к ним с обращения: «Господа члены союза». Когда бизнес расширился, а технологии продвинулись вперед, представление о фирме как совместном предприятии профессионалов было отброшено. В сентябре 1872 года, между триумфальной победой во франко-прусской войне и катастрофическим финансовым кризисом, Альфред написал документ под названием Generalregulativ («Всеобщая директива»), который определял кадровую политику фирмы вплоть до конца Второй мировой войны. Сей примечательный труд, в общей сложности двадцать две страницы и семьдесят два пункта, составляет часть сокровищницы документов, находящейся в архиве Круппов. Это визитная карточка настоящего тевтонского патриция, или, если пользоваться современными терминами, человека, страдающего обсессивно-компульсивным расстройством [503] . Альфред ничего не оставлял на волю случая. Документ задает иерархию компании, начиная с Альфреда и до самого низа, до рядовых рабочих. Согласно ему, фирма является единоличным владением, которое передается по наследству по правилам первородства (переходит к старшему сыну).

Generalregulativ требовал безраздельной верности работников и их послушания компании, невзирая на все «пагубные воздействия извне» [504] . Иными словами, им не позволялось участвовать в политике. Сегодняшняя официальная история компании упирает на социальные программы, предусмотренные «Всеобщей директивой», и игнорирует ее диктаторские аспекты. На сайте Krupp даже говорится, что директива — это часть традиции «управления идеями», в соответствии с которой работники могут предлагать усовершенствования по устройству и работе компании [505] . После войны немецкие фирмы тщательно подчеркивали, что исповедуют более кооперативный подход к отношениям работодателя и работника (представители работников избираются в Betriebsrat, производственный совет), чем компании англосаксонской системы с их будто бы более конфронтационной моделью. И романтизированная история Круппов, как считается, задавала этот тренд.

Однако подход Альфреда едва ли назовешь основанным на консенсусе. Он стремился контролировать все стороны жизни своих работников и заставлял их работать до изнеможения. В середине XIX века средняя продолжительность рабочего дня на германских предприятиях составляла тринадцать-шестнадцать часов, а для детей — одиннадцать-двенадцать. С ростом фабричной системы стала повсеместной работа и по воскресеньям. Некоторые работники протестовали против этого, не являясь на работу утром в понедельник; эта традиция получила название «Синий понедельник». Однако строгие заводские правила — вроде тех, что ввел Крупп — в итоге положили этому конец.

Порядка 10 % работников Круппа составляли «белые воротнички» — в том числе контролеры, чертежники и административный персонал. Люди, стоявшие выше в иерархии, получали зарплату ежемесячно; это был верный признак того, что работник сделал карьеру в компании, и эту награду могли у него отнять, если он больше не впечатлял начальство. «Белые воротнички» существовали отдельно от остальных; для них действовал другой кодекс производственных правил, более выгодная оплата больничных, и их должны были уведомлять об увольнении заранее. В компании было множество вакансий и карьерных возможностей, доступных только работникам, что заставляло их конкурировать друг с другом. Кроме того, Крупп регулярно переводил их с одного завода на другой, чтобы подорвать какой-либо коллективный дух: только личные стимулы, кнут и пряник, в полном соответствии с современными руководствами для бизнеса [506] .

Дом Круппа находился в центре заводского комплекса, и в нем была особая точка обзора, с которой можно было наблюдать за опоздавшими работниками. Он планировал учредить униформу военного типа со знаками отличия, основанными на старшинстве и профессионализме, но коллеги его разубедили. Даже в 1870-х он по-прежнему составлял написанные от руки директивы, указывающие, какую одежду работники должны носить [507] . Есть две истории, касающиеся использования туалетов. Согласно одной из них, каждому работнику требовалось письменное разрешение прораба, чтобы справить нужду. По другой, на фабрике работал человек, чьей единственной задачей было не давать рабочим засиживаться в кабинке. Туалет зачастую становился местом, где работники могли поболтать, обменяться информацией или оставить листовки с объявлениями о нелегальных и неофициальных собраниях [508] .

В архиве Круппа отрицают, что он был исполнен такого фанатизма. Но были и другие, возможно, более правдоподобные формы контроля, в том числе запрет на социалистические и католические газеты; любому рабочему, которого заставали за их чтением дома или в бараке, грозило выселение. В библиотеках, финансируемых компанией, не разрешалась никакая религиозная, философская или политическая литература, которая могла представлять угрозу [509] .

Профсоюзы и другие объединения работников были под строжайшим запретом. Крупп уважал своих самых опытных мастеров, но опасался любого влияния, которое они могли бы иметь в организованном коллективе: «Я настаиваю, что даже лучший и самый искусный рабочий или мастер должен быть устранен как можно скорее, если возникнет хотя бы подозрение, что он разжигает оппозицию или принадлежит к объединению» [510] . В 1872 году, когда молодая Социал-демократическая партия организовала забастовку на угольных шахтах Рура, в том числе принадлежавших Круппам, Альфред был неколебим: «Ни сейчас, ни когда-либо в будущем ни один участник забастовки не должен работать на наших заводах, какой бы недостаток рабочих рук мы ни испытывали» [511] . В 1874 году, когда СДП впервые оказалась в парламенте, Крупп уволил в общей сложности тридцать рабочих за «распространение социалистической доктрины» и назвал голосование за партию голосованием за «ленивых, распущенных и некомпетентных» [512] . Его крестовый поход против социализма определял тон многих его поступков на работе и в публичной жизни. В письме правлению компании в июле 1878 года он выступил за строительство новой школы в бедном районе Эссена: «Разве мы не должны достойно составить на этом капитал против социал-демократов, которые игнорируют все, что делается ради рабочих, или стараются объяснить это лишь эгоизмом?» [513]