Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - читать онлайн книгу. Автор: Никки Френч cтр.№ 18

– Я бы хотела работать здесь завтра, но подозреваю, что об этом не может быть и речи.

Джозеф огляделся и улыбнулся.

– Я ставить сюда перегородку, – предложил он. – Работать за ней. И у вас есть офис. Когда вас здесь нет, я наклеить новые обои. Покрасить. Я все красить в правильный цвет.

– Этот цвет и есть правильный.

– Вы дать мне ключ, и перегородка стоять здесь завтра, а вы сидеть в офисе. Не в таком большом офисе…

Он протянул руку. Фрида раздумывала не дольше минуты. Она собиралась отдать ключи человеку, которого видела в первый раз в жизни. Но что еще ей оставалось делать? Искать другого строителя? Что может случиться в худшем случае? «Никогда не задавай таких вопросов». Она открыла ящик стола, нашла запасной ключ и протянула его Джозефу.

– Так вы украинец?

– Не поляк.

Самые лучшие из них – стеснительные, с заискивающими улыбками и дрожащими губами. Те, которые скучают по маме, сидят на ступеньках холодными, сырыми вечерами и ждут, когда мамочка придет и заставит их встать и побегать. Они должны стараться угодить, быть послушными. Таких можно лепить.

Вон тот маленький мальчик, который в одиночестве сидит на деревянных качелях-доске, ожидая, когда же кто-нибудь сядет на противоположный край, чтобы можно было качаться. Но никто к нему не подходит, и он сидит и ждет дальше. Сначала он улыбается, надеется, но постепенно улыбка на его лице становится словно приклеенная. Он оглядывается. Видит, как другие дети смотрят на него и решают не подходить. Он пытается позвать другого мальчика, но тот его игнорирует.

Да, он может подойти. Нужно четко знать, что именно ищешь, но и осторожность не помешает. Неважно, сколько на это уйдет времени. Время – не помеха.

– Как интересно, – заметил Сэнди.

Взявшись за руки, они шли через Сити по направлению к дому Сэнди – до него оставалось всего лишь несколько сот ярдов. По обе стороны от них высились внушительные здания – такие высокие, что они почти закрывали небо. Банки, финансовые учреждения, величественные юридические фирмы, чьи названия написаны прямо над входными дверьми. Запах денег. Улицы были чисты и безлюдны. Светофор сменил сигнал с красного на зеленый и обратно, но за это время здесь проехало лишь одно случайное такси.

Они возвращались с прощальной вечеринки врача, работавшего вместе с Сэнди и которого Фрида знала уже несколько лет. Приехали они по отдельности, но где-то в середине вечера Сэнди подошел к группе гостей, среди которых была Фрида, и положил руку ей на спину. Она обернулась, а он наклонил голову и запечатлел поцелуй у нее на щеке – слишком близко к губам и слишком долгий, чтобы его можно было принять за дежурный поцелуй при встрече просто знакомых. Это было откровенное заявление о правах, и, разумеется, он хотел, чтобы все это заметили. Когда она снова повернулась к людям, с которыми перед тем разговаривала, то заметила, что в глазах у них горит неподдельный интерес, хотя все вежливо промолчали. Теперь они еще и ушли вместе, чувствуя спиной взгляды окружающих, понимая, что теперь все разговоры станут крутиться вокруг них. Фрида и Сэнди, Сэнди и Фрида: а вы знали, а вы догадывались?

– В следующий раз ты, наверное, пригласишь меня на встречу со своим начальником. Ой, я забыла, ты ведь и есть начальник, верно?

– Ты против?

– Против чего?

– Того, что люди знают, что мы пара.

– Так вот кто мы, оказывается! – сардонически воскликнула Фрида, хотя ее сердце отчаянно колотилось.

Они уже дошли до Барбикана. Он повернулся к ней лицом и взял за плечи.

– Да ладно тебе, Фрида. Почему для тебя это так тяжело? Скажи это вслух.

– Сказать что?

– Что мы – единое целое, пара. Мы занимаемся любовью, планируем, говорим о том, что делали днем. Я все время думаю о тебе. Я вспоминаю тебя: что ты сказала, что почувствовала. Боже, мне ведь уже за сорок, и я успешный консультант. У меня седина в волосах, а я чувствую себя юношей. Почему тебе так тяжело сказать это?

– Мне нравилось, что все было тайной, – призналась Фрида. – Что о нас никто не знал, кроме нас самих.

– Это не могло всегда оставаться тайной.

– Я понимаю.

– Ты словно дикий зверек. Я боюсь, что, если резко пошевелюсь, если издам какой-то не такой звук, ты убежишь.

– Тебе стоит завести лабрадора, – посоветовала Фрида. – В детстве у меня был лабрадор, девочка. Всякий раз, когда ее оставляли одну, она выла. Она демонстрировала такую благодарность каждый раз, когда мы приходили домой, словно мы отсутствовали лет десять.

– Я не хочу собаку, – возразил Сэнди. – Я хочу тебя.

Она придвинулась поближе и просунула руки под его толстое пальто и пиджак. Ощутила тепло его тела через тонкую рубашку. Его губы коснулись ее волос.

– Я тоже тебя хочу.

Они молча вошли в дом. В лифте они повернулись друг к другу, как только двери закрылись, и стали так отчаянно целоваться, что она почувствовала вкус крови на губах. Когда лифт остановился на этаже Сэнди, они оторвались друг от друга. Войдя в квартиру, он снял с нее пальто, и оно упало на пол. Расстегнул молнию на ее платье, поднял ей волосы и расстегнул замочек на ожерелье, позволив тонкой серебряной цепочке скользнуть в его ладонь и подарить ему чувство прохлады, потом положил украшение на столик в прихожей. Опустившись на колени на деревянный пол, он снял с нее одну туфлю, затем вторую. Посмотрел на нее снизу вверх, и она попыталась улыбнуться. Ощущение счастья испугало ее.

– Я не из Польши, – в который раз повторил Джозеф посетителю практически пустого паба – теплого, уютного и обшарпанного, из которого ему совершенно не хотелось уходить.

– Я не против. Мне нравятся поляки. Ничего не имею против них.

– Я из Украины. Это совсем другое. Летом мы…

– Я вожу автобусы.

– Вот как, – понимающе кивнул Джозеф. – Я любить здешние автобусы. Я любить ездить на верхнем этаже, впереди.

– Твоя очередь.

– Что, простите?

– Еще по одной, дружище.

И он поднял кружку. А Джозеф уже думал, что оплатил последнюю порцию. Он сунул руку в карман куртки – слишком тонкой, чтобы помочь ему пережить зиму, – и нащупал монеты. Он сомневался, что денег хватит на очередную порцию угощения, но не хотел показаться грубым новому другу по имени Рей, розовому и кругленькому мужчине.

– Я купить вам пиво, а себе, наверное, нет, – сказал он. – Я должен идти. Завтра я начинать работу для одной женщины.

Рей заговорщицки улыбнулся, но улыбка исчезла, когда он увидел выражение лица Джозефа.

Она любила подставлять лицо порывам свежего ветра. Любила прохладную темноту и практически безлюдные улицы, когда тишину нарушали только звук ее шагов и шелест сухих листьев. Тем не менее откуда-то издалека до нее все равно доносился шум транспорта. Она прошла под мостиком: с парапета свешивалась пара ботинок, и все то время, пока она следовала этим маршрутом, ботинки покачивались на ветру. У моста Ватерлоо она всегда останавливалась и рассматривала огромные здания, столпившиеся на обоих берегах реки, и слушала мягкий, тихий плеск воды. Именно здесь Лондон полностью раскрывался перед благодарным зрителем. Отсюда он простирался на долгие мили во всех направлениях, постепенно сходя на нет в пригородах и заканчиваясь окультуренной сельской местностью, в которую Фрида по возможности старалась не казать носа. Она повернулась спиной к реке. Не так далеко отсюда ее ждал уютный домик: темно-синяя входная дверь, кресло у камина, кровать, которую она застелила утром.