Одаренные. Книга 2. Лучший мир - читать онлайн книгу. Автор: Маркус Сэйки cтр.№ 17

Бессилие, которое Купер ощущал в эту минуту, было сравнимо разве что с его желанием колотить директора головой о столешницу, пока не расколется голова или стол. Он сумел сдержать ярость, но в ту минуту поклялся себе: его дочь никогда не окажется в академии. Никогда.

Он взъерошил ее волосы, и она посмотрела на него через плечо:

– Па?

– Да, малыш?

– Марсиане будут добрыми?

– Мы же не на Марсе, зайка, так что марсиан здесь не будет.

– А кто будет?

– Тоддстеры?

– Энцеладианцы, – ответил Тодд.

– А энцеладианцы будут добрыми?

– Конечно. Тут слишком холодно, чтобы быть злыми.

Он услышал какой-то звук, выглянул в щель между одеялами и сказал:

– Вообще-то, одну из них я сейчас вижу. Кажется, это энцеладианская девушка.

В дверях их убежища показались щиколотки Натали, потом ее колени, когда она присела, и, наконец, голова.

– А мне можно войти?

– Что скажете, ребята? – спросил у детей Купер. – Небольшое взаимодействие видов? День благодарения на Энцеладе?

Дети переглянулись, и Кейт мрачно кивнула.

– Ого! – усмехнулась его бывшая жена. – Всегда хотела побывать на космическом корабле.

Она протиснулась внутрь и села рядом с Купером.

– Ма, это «космическая станция», – объяснила дочь.

– Извини. А таз здесь есть? Для маленькой космонавтки наступило время помыться.

– Нет!

– Да. Идем.

– Можно оставить здесь «космическую станцию»?

– Конечно, – сказала Натали. – Для чего же еще нам нужна гостиная?

Вдвоем они расшевелили детей, проплясали с ними обычный вечерний танец: еда, ванная, чистка зубов. Весь этот ритуал был пропитан мучительной сладостью, которой упивался Купер.

Яркий свет в ванной отражался от белых кафельных плиток. Глупые песенки. Пижамки супергероев. У Кейт зубная паста стекает по подбородку. Импровизированная вечеринка с танцами в спальне, Кейт подергивается, Тодд немного смущается, пока отец не догоняет его и не начинает щекотать. Чтение книг. Заключение соглашений. Перечитывание книг.

Потом Купер выключает свет в комнате на стороне дочери, подтыкает под нее одеяло. Тодду, которому почти десять, разрешается еще немного почитать. Он уже погрузился в научно-фантастический роман и пробормотал «спокойной ночи», когда отец поцеловал его в лоб.

Купер вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, испытывая смешанное чувство легкости и потери, которое всегда преследовало его, когда дети ложились спать.

Он спустился по лестнице и вошел в кухню. Натали там не было. В детской ее тоже не было. Почти всю гостиную занимала сооруженная ими «космическая станция» – диван был сдвинут со своего места, кофейный столик притиснут к стене, с вентилятора свисала липкая лента, поддерживающая покрывало.

– Нат? – позвал он.

– В «космической станции».

Он рассмеялся, залез внутрь. Бывшая жена сидела в середине «станции», скрестив ноги. Купер не очень разбирался в женской моде, но был уверен, что бриджи в обтяжку – одно из величайших изобретений последних двадцати лет. Натали уже открыла бутылку вина, перед ней стояли два бокала.

– Улеглись?

– Тодд еще читает.

– Мы где?

– На Энцеладе, – сказал он. – Это четырнадцатый спутник Сатурна. По крайней мере, так мне сказал старший.

– Мальчишка совсем помешался.

– Он совершенно чокнутый, – согласился Купер, взял стакан, который протянула ему Натали, и сделал большой глоток.

– А как ты?

Вот что ему нравилось в Натали: ее слова, как ни у кого другого, совпадали с тем смыслом, который она в них вкладывала. Они были сродни неприкрытой прямоте, но без бахвальства. Натали никому не противоречила, ей ничего не нужно было доказывать. Она просто говорила то, что думала. Для человека, наделенного тем даром, которым природа наделила его, такое качество собеседника было замечательным отдохновением.

Он воспринял ее вопрос так, как она его и задала, без всяких задних мыслей.

– Как бы ты это назвала: ты плывешь или тонешь, но еще не уверена, что именно?

– Держаться на плаву?

– Пожалуй.

– Что тебя беспокоит?

Он задумался. Уже три года, как они развелись. Оставались друзьями, вместе воспитывали детей, но нагружать Натали своими проблемами было бы несправедливо. Это хорошо для семейных пар.

– Ничего, все решаемо.

– Ник, ты в безопасности. – Она показала на стены «станции», одеяла, чуть покачивающиеся на сквозняке. – На Энцеладе. Расскажи мне.

Он рассмеялся, услышав эти слова. А начав говорить, обнаружил, что ему трудно остановиться. Он хотел рассказать ей о хорошем, о прогулке по дорожке в Западное крыло Белого дома, о том, что чувствуешь, заходя в Овальный кабинет, о том трепете, что испытываешь, когда твои слова, твои мысли преображаются в то, что ты слышишь в вечерних новостях. Но это было неотделимо от схваток за столом для совещаний, которые усиливали его растущее разочарование.

– У Киверс и остальных, даже у Клэя, старомодный образ мышления. Они так сосредоточены на повседневности, что упускают из вида общую картину. – Он рассмеялся, хотя ему было не смешно. – Они искренне озабочены тем, как будут выглядеть ко времени выборов. А я сижу там и говорю: «Ребята, может, нам стоит озаботиться тем, что никаких выборов вообще не будет?»

– Неужели все так плохо?

Купер задумался. Отхлебнул вина. Кивнул.

– Тогда исправь ситуацию, – спокойно сказала Натали.

– Что?

– Исправь ситуацию. – Она пожала плечами. – У тебя есть доступ к президенту Соединенных Штатов. Воспользуйся этим.

– Все не так просто.

– Неужели было проще, когда ты преследовал себе подобных в Службе справедливости?

– Нет.

– Ты всю жизнь боролся за мир, в котором нашим детям не нужно будет бояться. Я знаю, в последний год тебе досталось. Но если дела обстоят так плохо, то тебе, солдат, нужно включить повышенную передачу.

Он посмотрел на нее, на эту необыкновенную женщину, которую любил больше десяти лет, когда их отношения претерпевали взлеты и падения. Когда-то любил со всей страстью; потом, когда его дар и работа встали между ними, любил с уважением, хотя они и решили жить отдельно – каждый своей жизнью.

– Включить повышенную передачу?

– Да. И еще одно.

Она поставила бокал на пол. Это было выверенное, тщательно рассчитанное движение – он видел это по игре ее мышц, по тому, как чуть разошлись ее губы, и по тому, как она подалась вперед, когда подползла, чтобы – опа…