Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Штейн cтр.№ 8

Д.З. Бурман в 1965 г. писал пьесу о юности В.И.

Б.М. Коган был обвинен в том, что он написал на основании найденных материалов о А.Д.Бланке статью и «помимо руководства ЦГИА, не говоря уже о ГАУ, вопреки заключению Института славяноведения (и его сотрудники таким образом узнали о том, какова национальность А.Д.Бланка! — М.Ш.) обратился в чехословацкое учреждение (какое именно, не указывается. — М.Ш.) с просьбой напечатать его статью» [54] .

Все перечисленные работники архивов были сняты со своих постов, директора архивов И.Н. Фирсов и Н.И. Ткаченко получили выговоры. Я же в конце февраля — начале марта 1965 г. оказался в кабинете заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации Ленинградского обкома КПСС Ю.Н. Сапожникова. В разговоре со мной он порекомендовал перестать интересоваться А.Д. Бланком. «Мы вам не позволим позорить Ленина!» — заявил он мне, не моргнув глазом. От подобной фразы я опешил. Но тут же сообразил, что мой собеседник великолепно понимает не только оскорбительный для меня смысл сказанных слов, но и то, что жаловаться мне некуда. В вышестоящих партийных инстанциях скажут, что я клевещу на ответственного работника, а заодно — являюсь сионистом. Тогда это словечко было в большой моде. Правда, те, кто его произносил, понятия не имели о подлинном смысле этого слова. В лучшем случае меня упекут в психушку, а может, и еще дальше. Сила была на стороне моего собеседника. Но я все-таки решил спросить: «А что, быть евреем — это позор?» — «Вам этого не понять», — последовал незамедлительный ответ. «А как же быть тогда с Марксом, ведь он тоже еврей?» — вновь задал я вопрос. «К сожалению». И тут, наконец, спохватившись, что сказал лишнее, Ю.Н. Сапожников добавил: «Я вам рекомендую лучше заняться поисками героев войны, а мы со своей стороны посоветуем руководству архивов документы, касающиеся предков Ленина, вам не давать».

На этом мы и простились. Работу пришлось прервать. И я на целый год перестал ходить в архивы. А когда вновь пришел в ЦГИА СССР, то оказалось, что анкета исследователя, которую я заполнял при первом посещении архива и где в графе «Тема исследования» было указано «Жизнь и деятельность деда В.И. Ленина врача А.Д. Бланка», отсутствует. Я снова заполнил анкету с новой темой «Ленин и деятельность большевистского издательства «Вперед». Через несколько лет моя первая якобы потерянная анкета была прикреплена ко второй.

Разговором в обкоме дело для меня не закончилось. Был звонок на работу. По-видимому, звонили из обкома и дали директору техникума Н.Г.Сенских соответствующие рекомендации. Об этом я случайно узнал впоследствии от одного из сотрудников техникума. Однажды в разговоре, который не касался ни прямо, ни косвенно предков В.И., он шутя спросил меня, что я могу рассказать о докторе А.Д. Бланке. Я ответил: «Потомственный дворянин». Коллега рассмеялся и сказал: «Меня предупредили, что с вами нужно держать ухо востро по этому вопросу». Более мы данной проблемы не касались.

Прошло 25 лет. Я упомянул о Сапожникове в разговоре с одним моим знакомым, оказавшимся его однокурсником. Собеседник хитровато посмотрел на меня и спросил: «А вы знаете, кто по национальности бабушка Юрия Николаевича?» — «Нет, разумеется», — ответил я. «Еврейка!» И мы оба весело рассмеялись.

Но в 1965 г. мне было не до смеха. Не до смеха было и М.С. Шагинян. Разрешения на использование при переиздании «Семьи Ульяновых» она не получила. Очевидно, что это решение принимал не П.Н. Поспелов. Вряд ли рискнул взять на себя такую ответственность и сменивший П.Н.Поспелова на посту секретаря ЦК КПСС по идеологии академик Л.Ф. Ильичев. Подобное решение мог принять только член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов. Возможно даже, что вопрос рассматривался на заседании Президиума ЦК КПСС. М.С. Шагинян вызвали в ЦК КПСС и довели до ее сведения запрет на печатание документов.

Писательница, конечно, тогда не знала, что 5 июля 1965 г. начальник отдела использования документальных материалов Главархива СССР Б. Богатов составил справку, посвященную ее работе над образом В.И. Ленина. В ней он рассмотрел материалы заседаний президиума Союза советских писателей от 9 августа и 3 сентября 1938 г. и отметил, в частности, что, как стало известно из выступлений Фадеева, Ермилова, Катаева, Караваевой, Лозовского и Рокотова, «ЦК партии имел суждение по этому вопросу, осудил эту вещь, указал ошибки» [55] . Единственное, что «забыл» сделать Б.Богатов, это написать в своей справке, что осуждавшее Шагинян постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 августа 1938 г. было признано неправильным в уже упоминавшемся постановлении ЦК КПСС от 11 октября 1956 г. Это, разумеется, не случайная ошибка. Богатову, а точнее тем, кто водил его пером, это постановление ЦК КПСС было помехой. Не имея возможности его отменить, они делали вид, что такого постановления просто не было. И Богатов уверенно писал, что, по его мнению, «роману-хронике М. Шагинян «Семья Ульяновых» (изд. «Молодая гвардия», Москва, 1958 г.) присущи те же недостатки в освещении семьи и родословной В.И. Ленина, которые отмечались Союзом советских писателей в 1938 г.» [56] .

У читателя может возникнуть вопрос в связи со справкой Богатова: неужели, несмотря на постановление 1956 г., Союз писателей не пересмотрел свои решения? Оказывается, нет. Они остались в силе. И это несмотря на высокую оценку романа специалистами, которые справедливо увидели в нем попытку противопоставить Ульяновых-небожителей — Ульяновым-людям, какими они были на самом деле. Постановления Союза советских писателей по роману «Семья Ульяновых» не были отменены даже после того, как в 1972 г. Шагинян за тетралогию «Семья Ульяновых» была удостоена Ленинской премии.

В письме ко мне от 24 октября 1967 г. М.С. Шагинян называла своей заслугой получение фотокопий с документов о происхождении А.Д. Бланка и его крещении и сохранение их для будущих историков. «Кроме всего прочего, — писала она, — приняла на себя удар за это. До сих пор он, этот удар, чувствуется в моей литературной судьбе. Но я надеюсь — люди поймут, какую подлую и глупую позицию по отношению к исторической истине они заняли, не соответствующую ни коммунизму, ни научной ясности» [57] . При личной встрече она сказала мне, что ее за эту находку не наградили орденом к юбилею. После смерти Шагинян снятые ею фотокопии были изъяты из личного архива писательницы сотрудниками КГБ. Куда они поступили после этого, пока не известно. Главному редактору альманаха «Из глубины времен» А.В. Островскому удалось в РЦХИДНИ (Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории — так называется сейчас бывший Центральный партийный архив) ознакомиться с фотокопией документов о крещении А.Д· Бланка, что же касается фотокопий материалов о его поступлении в академию, сотрудниками РЦХИДНИ было заявлено, что они ими не располагают. В фонде М.А. Ульяновой имеется специальное дело с документами о ее отце (948 листов), однако получить доступ к этому делу не удалось [58] . Работники РЦХИДНИ, как и в былые времена, стоят на страже своих ведомственных интересов. Они и только они, по их глубокому убеждению, имеют право первыми печатать все, что касается В.И. Впрочем, такой точки зрения придерживаются и работники некоторых других архивов.