Русофобия. Антироссийское лобби в США - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Цыганков cтр.№ 38

В конце апреля — начале мая 2007 года руководители Эстонии убрали из центра своей столицы, Таллина, монумент памяти о Второй мировой войне, бронзовую статую советского солдата и останки захороненных под этим монументом советских военнослужащих. Эстонские лидеры, несомненно, хотели продемонстрировать свое неприятие российской версии истории. Впрочем, у этой акции была и стратегическая цель, заключавшаяся не только в утверждении суверенитета Эстонии, но и в проведении нового фронта «холодной войны» в Европе и в создании очередного образа врага на Востоке. Слова премьер-министра Эстонии Андруса Ансипа о русских «пьяницах и мародерах», похороненных в братской могиле под монументом68, а также время переноса памятника (это событие произошло непосредственно перед празднованием Дня победы в России) продемонстрировало намерение максимально унизить Россию69. Решение о переносе памятника привело к вспышке уличных протестов в Таллине. В этих выступлениях участвовала русскоговорящая молодежь, причем демонстрации привели к гибели одного из участников протеста и к аресту примерно 1200 человек. При разгоне демонстраций эстонская полиция проявила необычайную жестокость70.

Нанося оскорбление гордости и национальной памяти России, Таллин надеялся спровоцировать непропорционально резкий ответ Москвы. Именно ответная реакция должна была убедить европейские страны, в частности Германию и Францию, в том, что Россия — ненадежный партнер. Бронзового Солдата убрали из центра Таллина всего за пару недель до намеченного саммита Россия — ЕС, запланированного в Самаре. Эстония считала, что изоляция России позволит торпедировать сближение России с Европой, поможет заблокировать строительство трубопровода из России в Германию в обход Эстонии и отвлечет внимание мировой общественности от дискриминации этнических русских в Эстонии. Подобную же стратегию превращения России в козла отпущения не без кратковременного успеха испробовали в Грузии, Польше71 и других странах.

Россия действительно не всегда хорошо соизмеряла силу своей реакции на такие выходки. В дополнение к протестам против решения эстонских властей, предупреждения о серьезных негативных последствиях этого шага и угроз введения санкций молодые русские активисты устроили осаду посольства Эстонии в Москве, мешали выходу посла Эстонии из посольства и запугивали сотрудников посольства, что вызвало критику со стороны должностных лиц НАТО и ЕС72. Россия, также обратившаяся к ЕС с просьбой отговорить Таллин от провокационных действий, обнаружила полнейшую солидарность европейских лидеров с Эстонией. Лидеры ЕС, подобно лидерам государств Балтии, исходили из, по выражению одного российского историка, «презумпции вины России», «символизировавшей образ советского солдата-агрессора, а не освободителя, не заслуживающего памятников в Европейском Союзе»73.

США тоже однозначно стали на сторону Эстонии. Белый дом не только пренебрег всеми просьбами России прекратить политизацию вопроса, но и подчеркнуто пригласил президента Эстонии Тоомаса Илвеса на встречу с президентом Джорджем Бушем в Вашингтоне, таким образом выдав Таллину «карт-бланш»74. Государственный секретарь Кондолиза Райс выразила поддержку Илвесу и осудила осаду эстонского посольства в Москве. 2 мая 2007 года сенат США принял резолюцию, осуждавшую протесты в Эстонии. В этом тексте перенос Бронзового Солдата назвали внутренним делом Эстонии. Заместитель государственного секретаря Николас Бёрнс в том же духе заметил, что суверенитет свободной Эстонии снова подвергается нападению, и правительство США уважает право Эстонии на принятие независимых решений75. Вместо попыток выступить в роли посредника в этом конфликте Вашингтон решил огульно поддержать одну и осудить другую сторону, пренебрегая несправедливом отношением к этническим русским в странах Балтии.

Лобби сыграло важную роль в формировании решения США поддержать государства Балтии и в подталкивании Белого дома к проведению антироссийской политики. В отношении лобби к России и странам Балтии в мелком масштабе проявилась идеология «холодной войны». Согласно этой концепции, Советский Союз не отличался от нацистской Германии или был хуже ее; Советский Союз никогда не освобождал страны Балтии, а лишь оккупировал эти страны; и, оккупировав малые страны, Россия лишила их исторической принадлежности к свободному миру. Например, Март Лаар, бывший премьер-министр Эстонии, на страницах The Wall Street Journal утверждал, что «нет разницы между отрицанием холокоста и отрицанием преступлений, совершенных советским коммунизмом», а в 1944 году Красная Армия освободила Таллин не от немецких войск, «которые почти ушли из города», а «от законного эстонского правительства»76. Сходным образом президент Эстонии Тоомас Илвес утверждал: «Нет никакой разницы между нацистами и коммунистами. И те и другие яростно сражались и подавляли эстонцев. Правда в том, что Красная Армия и НКВД «освободили» Эстонию так же, как до них это сделали вермахт и гестапо»77. Со времен «холодной войны» влиятельное течение в американских научных исследованиях исходит в общем и целом из тех же посылок и едва ли ставит неудобные для государств Балтии вопросы78.

Среди них могут быть и такие. Если Советский Союз ничем не отличался от Германии (или был даже хуже нее), то означает ли это, что странам Балтии лучше жилось при нацистском режиме? Быть может, Франция, Великобритания и США оказались не на той стороне истории, став союзниками СССР во Второй мировой войне? Если советские солдаты никогда не освобождали страны Балтии, а немецкие войска «почти ушли» из этих стран, то кто те тринадцать солдат, похороненных под Бронзовым Солдатом, и что делать с данными о тысячах советских военнослужащих, погибших, по этим свидетельствам, во время наступления в Прибалтике?79 Наконец, если государства Балтии лишили принадлежности к свободному миру, не следует ли нам задаться вопросом, на что походил в то время мир? Стоит ли обратить внимание, например, на существование в странах Балтии прогерманских авторитарных правительств80, причем другие «свободные нации», вроде Великобритании, не возражали против повторного включения государств Балтии в сферу господства России по пакту Молотова — Риббентропа?81 Следует ли вспоминать о том, что некоторые другие европейские страны, такие как Словакия, Венгрия, Румыния и Болгария, открыто поддерживали Гитлера или поначалу были удовлетворены совершенным им пересмотром границ, как, например, Польша, получившая по Мюнхенскому соглашению часть Чехословакии? Эти вопросы редко ставят, так как они бросают вызов русофобской, в сущности, интерпретации истории и подрывают доверие к ней.

Одностороннее мышление проявилось в нападках СМИ на Россию до и во время кризиса, вызванного переносом Бронзового Солдата. В этих претензиях отразилось убеждение в том, что интеграция стран Балтии в Запад значительно ускорится в случае эксплуатации мифа о российской угрозе. В издании Джеймстаунского фонда Eurasia Daily Monitor утверждалось, что «исторически евро-атлантическая интеграция происходит быстрее тогда, когда у Запада есть и центр притяжения, и важный образ «другого», и этого «другого» надо уравновесить»82. В СМИ, на конференциях, в показаниях политики и эксперты избрали три линии защиты интересов элит Балтии. Во-первых, они обрушились на Россию за то, что она уходит от обсуждения ответственности за свои «прежние преступления», а государства Балтии переводят свое недоумение в вопрос о финансовых компенсациях и территориальных уступках. Еще один критик России, поддерживавший решение Эстонии и Литвы не участвовать в праздновании Дня победы в Москве, писал: «В нежелании критически оценивать собственную историю кроется серьезная опасность». Упоминая о сталинизме, этот автор сожалел о том, что «катастрофические общественные методы, которые не были должным образом проанализированы и осуждены, вполне могут воспроизводиться»83. «Защищая советскую систему и все связанное с ней наследие, Кремль не желает соглашаться с недавней российской историей коммунистических преступлений и против народа самой России, и против народов соседних стран», — вторил автор другой статьи, опубликованной в Eurasia Daily Monitor в ответ на кризис в отношениях Эстонии и России84. Один из авторов газеты The Washington Post продолжил ту же тему, написав: «Проблема в том, что Россия никогда не признавала и не признает эту историю, и при Путине проявляет все меньшую и меньшую готовность сделать такое признание»85.